Николай Грошев - Сын славного города [СИ]

Они его заметили, и все взгляды к нему обратились. Настороженные, колючие взгляды каких-то странных крестьян. Не видел он ещё такого взгляда нигде, кроме как от господаря Гримтека и людей его, что южные земли охраняли.

Логанна повернула голову и, вырвавшись из объятий мужчины, кинулась к нему. Она остановилась в одном шаге и, стирая слёзы с личика, произнесла.

— Он живой! Мой папа живой! И мама! И братик с сестрой — они все оказывается, живы!!!

— Ага…, хорошо это, да… — Мямлил Логран, выронив осколок меча, коим непонятно что он вообще мог тут сделать.

— Это папа мой, вон! — Она ткнула пальцем в бородатого мужчину.

— Ага, понял…

— Они живы! Представляешь? Живы!!!

Девочка замолчала, Логран хмуро смотрел себе под ноги. Радость её отступила ненадолго и она поняла. Он много рассказал ей, пока они жили здесь. Она знала, что ему идти не куда.

— Пошли с нами. Ты ведь мне…, ну…, как брат. — Сказала девочка.

Логран поднял взгляд, посмотрел ей за плечо. Сердце ёкнуло, конечно — он бы хотел пойти с ней, пойти к семье, которая придёт за тобой если ты потеряешься, а не пообещает заживо закопать, если ты рискнёшь домой вернуться.

Там, у таких как они, наверное, там совсем-совсем другая жизнь…

Он увидел в их глазах то, что и ожидал увидеть — настороженность, враждебность. Он чужак для них. Он может и пойдёт, да они-то с ним рядом уж точно не пойдут.

— Ты иди Логанна. Я как-нибудь сам. Вот.

— Но… — Она осеклась, словно не найдя слов, не зная, как убедить его и что вообще сказать.

Девочка обняла его двумя руками, крепко-крепко, а потом отпустила.

— Мы ещё увидимся. — Хрипло, сквозь комок, подступивший к горлу, сказал Логран.

— Увидимся…, - она шмыгнула носом, стёрла слезу со щеки.

— Логанна! — Крикнул её отец. Девочка повернулась к нему, потом снова к Лограну.

— Я тебя не забуду. Никогда. — Она снова обняла его, теперь прощаясь в последний раз. — Храни тебя Прива, мальчик…, - тут она покраснела до корней волос и широко раскрыла глаза — только сейчас поняла. — А ведь ты ни разу не назвал своего имени!

Логран развёл руками, кажется, не называл, не было нужды, они ж тут вдвоём всё время и были. Девочка, нахмурив бровки, решительно произнесла.

— Скажи, как тебя зовут? Не мальчик же!

— Логанна! — Громче крикнул её отец и шагнул к ним.

Девочка закусила губу и, глянув на отца, затем на него и снова на отца, побежала прочь.

Он смотрел, как они уходят. Даже когда они скрылись с глаз, он всё смотрел.

— Логран я, Логран… — Тихо, так что и сам не услышал, сказал он. Комок в горле всё стоял и никак не уходил. Говорить он не мог.

Эту ночь он провёл в старом замке, а утром, собрав пожитки и прихватив монеты мертвеца, отправился в путь. Он двинулся прочь от границы, от краёв, где водились волки.

Логран шёл туда, где, как он слышал, должна быть столица Сабаса — город Саб или Саба, как её называли так же часто, как называли её Саб.

Мальчик двигался примерно на север несколько дней подряд. Нога ещё беспокоила, но не особенно, теперь он мог идти гораздо быстрее, однако, всё же предпочёл не спешить.

Мысль о волках не давала ему покоя, он постоянно оглядывался по сторонам и очень тщательно выбирал ночлег. Однажды, так ничего путного и не найдя, залез на дерево и уснул меж двух раскидистых веток. Утром, повернувшись на бок, ощутив свободное падение и, вцепившись руками во всё что мог, он повис над землёй. Вниз спустился весь белый и поклялся себе на деревьях больше никогда в жизни не ночевать. Сверзится так вниз, ногу сломает и тут уж точно от волков никуда не денешься — заживо сожрут. Слышал он в селе истории такие…

По пути часто встречались посёлки. А у него с собой полный мешок еды разной. Конечно, если что, как-то можно отговориться, мол, из дома взял, а пока суть, да дело, сбежать подальше.

Ничего особо странного или плохого в этой еде, само собой нет, однако, она может вызвать вопросы. Где одинокий мальчик, три вершка от пола, мог такой еды раздобыть? Оно может никому дела не будет, а может кто-то вдруг вспомнит, что на днях сарай в соседней деревне ограблен был и вот ровно такая еда там и пропала. А добрые люди, они ведь всегда добрые, да на расправу весьма скоры они, так уж как-то оно сложилось, можно сказать, традиционно.

Кроме того, волков степных та еда тоже может заинтересовать. Посему не стоило слишком надеяться на удачу и больше стоило полагаться на осторожность, да собственную хитрость — ежели вопросы у селян возникнут. Однако это полбеды — ведь при нём далеко не только еда, которая, если пустые страхи отринуть и мыслить трезво, сама по себе не так уж и подозрительна, да и не особо соблазнительна для волков. Особенно теперь, когда всё мясо и колбасу он съел — пахучие они, волчьему нюху, так и вовсе, словно знак дорожный, так что съедал их в первую очередь.

Но это ведь не всё — в кармане у него горсть полновесных золотых монет.

В отличие от еды богатой в мешке дорожном, их у одинокого деревенского скитальца столь сопливых лет, быть не могло по определению. Завидят если, то, в лучшем случае, отберут, леща дадут и отпустят с миром. В худшем…, почему-то, при мысли об этом, всегда вспоминался отец, который, чуть ли не со слезами на глазах, вспоминал простые и понятные времена, где старые господари были не историей из прошлого, где жили они в своих замках.

Логран никогда не понимал, почему отец так горюет о том, что рассказывал. Ведь его рассказы были таковы, что порой и у него волосы дыбом вставали. Не заслуживает никто таких страшных наказаний, какие вкусила, например, некая Лиштаи. Логран подробно никогда не выспрашивал о ней, о других людях из историй отца, но, иной раз, казалось ему, что всё это отец просто выдумывает, что б Логран не ленился и работал как можно лучше.

Как бы там ни было, выдумки то или, правда, а людей Логран знал неплохо. Так что иллюзий никаких не питал и ожидал самого худшего. Попасться с монетами в кармане ему никак нельзя.

И зачем вообще их взял? Что бы больше не воровать еду в сараях — да. А вот пойти в село какое и купить себе что-то, с каждым днём он боялся всё сильнее.

Однако как ни крути, а еда бесконечной не бывает, есть у неё такое свойство — вроде вот полный мешок, ешь — не хочу. А потом с утра мешок открываешь, а там всё. Три крошки на дне и вкусный, но уже очень слабый запах тех яств, что съедены давно.

Закрыв мешок однажды утром, Логран грустно вздохнул и уныло посмотрел на радостно светившее солнышко, что только что поднялось над горизонтом, возвещая всему миру о рассвете.

Еда кончилась.

До Сабы, непонятно сколько ещё идти, да и не ясно, туда он вообще идёт или нет. А есть хочется. Чего делать? Голова мальчика повернулась, взгляд сместился от алого зарева рассветного, к далёким домикам, в беспорядке разбросанным по высокому холму.