Николай Грошев - Крепость Орхус [СИ]

— Ты пришёл! — Кто-то обхватил его руками за бока, обнял, к спине прижалось тёплое хрупкое тело, с шелестом по кожаному жилету рассыпались волосы девушки. — Мой гигант, ты всё-таки, наконец-то, понял и пришёл ко мне!

Ариец как стоял с поднятой рукой, так и дальше стоял. В душе столкнулось сразу несколько самых разных эмоций. Страх, подстёгнутое им боевое бешенство, недоумение и…, и кое-что другое. Магичка, отпустила бока арийца и, проведя ладошкой по спине, обошла его. Лёгким движением руки расстегнула жилет. Домен опустил глаза. Магичка стояла перед ним, одетая лишь в невесомую прозрачную накидку. Расстёгнутую нараспашку. В полумраке комнаты, в свете звёзд, он увидел на её лице выражение, которое без проблем прочёл и верно оценил. Девушка прижалась к его мощному животу грудью, обняла, запустив ладошки под жилет, и восхищённо ахнула.

— Какой же ты огромный, сильный! — Ладошки гладили могучий торс и Домен, наконец, опустил руку. — Возьми меня мой титан! Я хочу ощутить всего тебя, всего, мой глупый варвар!

— Я не глупый… — Промямлил воин, конкретно ошарашенный развитием событий.

— Я назову тебя самым мудрейшим из всех, если захочешь. — Она поднялась на цыпочки и осыпала мощную грудь арийца десятком жарких поцелуев. После чего застонала и вся вздрогнула. — Ну иди же, Домен, могучий мой варвар, иди сюда.

Она потянула его к той занавесочке, за которой спала.

Кровать сломалась где-то под утро, а Домену пришлось тайком покидать домик колдуньи, крадучись пробираться к себе — Отала (под утро он спросил как её зовут), попросила молчать и держать в тайне их несколько не совсем деловые отношения.

Он в ту ночь так и не уснул. До самого начала тренировочного дня ворочался на полу, размышляя о том, что произошло ночью. Дело не в том, что она ему невероятно сильно понравилась, и он не прочь был бы повторить, просто Отала — колдунья. Рассматривать магов в таком ракурсе, как объект плотских страстей, арийцы как-то никогда не думали. Он даже не знал, как к этому относиться. Воспитание арийских юношей, не включало пункта о поведении в ситуации, когда в твоей постели оказывает колдунья. Даже сама мысль, рассматривать колдунью как женщину, казалась какой-то дикой. А у него сейчас вспышками появлялись мысли, совсем уж ни в какие ворота. Жениться, например. Она была бы отличной первой женой и могла бы без проблем поддерживать порядок среди прочих жён и наложниц Домена, держать на коротком поводке всех рабов. Отала женщина властная, будь она в его доме хозяйкой, тот ленивый кот никогда бы так не отожрался и до самого конца Тара ловил бы грызунов в кладовых…

Эта ночь повторялась регулярно. Отала, оставалась ледяной и стервозной колдуньей, с невероятно высоким самомнением, но лишь на людях. Когда они оставались одни, девушка словно перевоплощалась в кого-то совершенно другого.

Самым трудным, перед тем как покинуть Батэл, стало именно это обстоятельство. Домен слишком привязался к колдунье Отале и уходил он с тяжёлым сердцем. Наверное, он бы так и остался навсегда в Батэле, найдя способ сообщить в Орхус, что покидает своего короля, но арийца останавливало одно — он стар. Очень скоро, может уже через год или полгода, его рука станет дрожать. Кто тогда подарит ему славную смерть от меча? На всём континенте таких людей только четыре и все они в Орхусе. А кто позаботится о его теле? Кто сожжёт его, как подобает и будет прославлять его имя и его подвиги, когда с дымом тлена, его душа поднимется вверх, в поисках нового тела, способного нести мечи? В этой дикарской стране, всех закапывали в землю. Он неделю не мог отойти от увиденного в Батэле примерно через полгода — наставника копейщиков, мастера Хешсана, закопали в землю! Словно крестьянина! А они уважали друг друга. Познакомились за обедом, когда Домен снова приглядывал за своими юношами, что б никто у них еду не воровал — слабые ведь, сами не смогут. И не растут по-прежнему. Полгода, а всё костлявые какие-то. Тогда, первый и единственный раз он увидел, как у его учеников воруют еду. Двое учеников мастера копейщиков Хешсана, попытались отнять мясо у самых молодых его подопечных. Зачем и почему он не разбирался, схватил обоих за шкирки, пинком сбил стол, расчищая место, и заставил парня, у которого копейщики воровали еду, с кулаками, отстаивать своё право на это мясо. Они сбежать попытались, но Домен ловко всех поймал и обратно к расчищенному кругу притащил и стал обзывать их всех, да высмеивать. Даже забылся. Все трое стали казаться крупнее мускулистее, словно дети Тара. Иногда и там приходилось форсировать события, что бы дети били друг друга почаще и поактивнее. Юноши передрались, он своего добился. И был невероятно горд — его юный мечник, обратил своих противников в бегство. А к его ученикам цепляться перестали совсем. Домен обрёл славу грубого, свирепого и очень жестокого учителя давно, просто теперь эта слава закрепилась за ним мёртвым грузом. Даже если бы он вдруг стал белым и пушистым, его всё равно называли бы и дальше, за глаза, Зверем. О том, что ему такое прозвище дали его же ученики, Домен узнал от Оталы, в одном из кратких перерывов в баталиях, что введутся без мечей, меж мужчиной и женщиной. Колдунья почему-то посмеивалась и рассказывала очень осторожно — думала её свирепый варвар, взбесится и накажет своих учеников. А он вдруг надул губы и так гордо вздёрнул подбородок, что она только ошеломлённо охнула. А Домен ещё больше возгордился своими воспитанниками. Он полагал, что это прозвище, получил за свою мощь и ту свирепую силу, что взращивает в своих подопечных. Не всё для них потеряно, раз они научились восхищаться силой.

Он как-то и подумать не мог, что Зверем его прозвали, руководствуясь совсем другими чувствами. Преимущественно, то была ненависть. Знал бы он…, если бы в тот день Отала объяснила ему, почему так его прозвали юноши, Домен ушёл бы на следующий день, решив, что потерпел полное фиаско и крестьяне от рождения люди неспособные усвоить истины абсолютные для воина.

Однако Отала просто хмыкнула и перешла от пустых слов к более приятным занятиям.

В какой-то момент, обнаружив, что его подопечные уже достаточно сильны и не ударили бы в грязь лицом, окажись они перед вооружёнными девятилетними малышами Тара, Домен, приступил ко второй части своей задачи. Теперь детей не только высмеивали, заставляли наполняться бешенством, били, изматывали так, что к вечеру они падали с ног (по облегчённой программе, более жёстких тренировок они не выдерживали), но ещё и поучали разными мудростями, да вбивали в головы странные для них мысли. Например, Домен часто повторял, что поверженного противника, следует уважать и помнить его имя, если он был смел и дрался достойно. Такая мысль с трудом укладывалась в головах детей. Врага следовало, по их мнению, убить, растоптать и забыть как звали, а тут вон как…, наставник насаждал в них отвращение к пыткам. После одной такой поучительной речи, один из юношей поднялся и с некоторым недоумением сказал.