Грег Вайсман - Равника [litres]

«Еще немного, и парнишка нервный тик на всю жизнь заработает…»

По-видимому, Крыса тоже что-то заметила и потащила Тейо за собой.

– Чего ты? Про тебя-то плакатов тут нет!

– Пока нет, – с опаской поправил ее Тейо.

За дьяволятами и их питомцами расположились огнеглотатели, извергавшие изо ртов струи пламени. Тейо вскинул руку, чтоб сотворить щит, но Крыса, придержав его за локоть, отрицательно покачала головой:

– Так ты их только раззадоришь. Лучше просто смотри внимательнее: как вдохнет, тогда мимо и проходи.

По пути вниз Рал с Враской держались настороже, но стойко. Каждый был глубоко погружен в тягостные раздумья, главным предметом которых, скорее всего, служила Гекара. В какой-то мере о гибели ведьмы бритвенных лезвий скорбели все, кроме Тейо, который ее не знал. Гекара была тем сверхъестественным клеем, на котором держалась их дружба – крайне маловероятная. Когда Враска предала всех, чем, можно сказать, погубила Гекару, вся дружба разом и кончилась. В отсутствие Гекары даже меж Кайей и Ралом, ничего дурного друг другу не сделавшими и причин для взаимного недоверия не имевшими, словно бы пролегла трещина. Отчасти из-за того, что Рал держался с Гекарой холодно, пользовался ею в собственных интересах, ни на минуту не признавая, будто она ему дорога, хотя, конечно, в итоге осознал, насколько она ему небезразлична… но слишком, слишком уж поздно. Кайя знала: теперь ему стыдно за это, и не без оснований подозревала, что в глубине души (в самом иррациональном ее уголке) Зарек зол на нее, на Кайю, относившуюся к Гекаре с неизменной дружеской теплотой и никогда этого не стеснявшуюся. Впрочем, главным-то образом он попросту злится на себя самого…

– И о Тамике беспокоится, – добавила Крыса.

«А Крыса, определенно, чуточку ясновидящая. И – да, разумеется, Рал беспокоится о Тамике: ведь Тамика нигде не видно с самого появления Боласа. Должно быть, Рал с ума сходит…»

Кайя взглянула на Рала с сочувствием, но тот даже не смотрел в ее сторону и, конечно, ничего не заметил.

Чем глубже, тем жарче, душней становилось вокруг, и вовсе не только из-за огнеглотателей. Алые лавовые прожилки в сходящихся кверху стенах здесь становились шире, раскаленная лава текла быстрее, капала на ступени, так что ее приходилось с осторожностью огибать, иначе легко останешься без башмаков, а то и без ног.

Вскоре огнеглотателей сменили моноциклисты, то впечатляюще замиравшие, чудом удерживая равновесие, то разъезжавшие взад-вперед (на пару-другую дюймов, не более) на агрегатах, словно бы предназначенных для камеры пыток: спицы – колючая проволока, клинки на оси, сиденье из лезвия топора… Многие ездоки истекали кровью, и каждый рвался вперед – изрезать, нашинковать кого-нибудь из пятерых пришельцев на ломти. Один, очевидно, даже не видевший Крысы, едва не отсек ей ступню. Но подобная жизнь на грани катастрофы для Аретии Шокта, похоже, была обыденностью: за долгие годы девчонка привыкла блюсти осторожность, оставаться начеку в любой обстановке, и легко избежала опасности.

Наконец последняя ступень осталась позади, а Вестибюль завершился Площадью Празднеств. Здесь, у подножия лестницы, стояли на страже два исполина-огра в масках – из настоящих огрских черепов. Тут Кайя замедлила шаг, однако огры и глазом не повели, как будто все пятеро – Крысы, а потому Кайя, как ни в чем не бывало, двинулась дальше, через просторную площадь перед дворцом. В центре площади красовался потрескавшийся, изрисованный граффити фонтан, увенчанный мраморной фигурой кентавра. Под определенным углом статуя выглядела на удивление изящно, но, подойдя ближе, Кайя увидела, что от фигуры получеловека-полуконя, будто кувалдой, отколоты изрядные куски мрамора. Вода, сочившаяся из разбитых каменных губ, уходила наружу сквозь трещину в мраморной чаше и текла вниз сквозь трещину в полу, откуда вновь поднималась наверх – в виде пара.

Над головами покачивались на ржавых крюках пустые трапеции, а вдоль излохмаченного каната самозабвенно скользила одинокая юная канатоходка с тонкими, будто поросячий хвостик, косичками, в черно-красном шутовском трико. Невероятная грация ее движений привлекала взор. Но, стоило канатоходке бросить взгляд вниз, на новых зрителей, Тейо невольно ахнул. Ее веки и губы были накрепко сшиты, стянуты суровыми нитками!

Вокруг стояли пустые клетки, настолько большие, что могли бы вместить чудовище величиной с человека, и все, абсолютно все, было хаотично заляпано бурыми брызгами – очевидно, брызгами самой настоящей крови.

У дальнего края Площади Празднеств, возле помпезного парадного входа в Рикс Маади, несли караул еще двое огров в масках из черепов. Эта пара, как и двое первых, словно бы не заметили ни Кайи, ни остальных, однако небольшой отряд в нерешительности задержался на границе зловещего алого зарева, исходившего изнутри. Но тут Враска буркнула:

– К дьяволу все это! – и решительно шагнула под готическую арку дверного проема.

Рал с Кайей, переглянувшись, последовали за ней. За ними, стараясь не отставать, двинулись Тейо и Крыса.

Фасад Рикс Маади являл собой в буквальном смысле слова фасад. Наружность. Видимость. За ним никакой иной архитектуры не имелось – только обширная вулканическая пещера природного происхождения. Над огромным – не меньше озера Керу в родном мире Кайи – лавовым озером в центре пещеры курился пар, уходивший наверх сквозь естественные дымоходы, вероятно, тянувшиеся к самой поверхности Равники.

К этому времени все пятеро жутко взмокли – даже рожденный в пустыне Тейо.

– Это не от жары, – пояснил он, пожав плечами. – Это от влажности.

Над лавовым озером крест-накрест тянулись каменные мосты. Под потолком крест-накрест тянулись стальные тросы, с которых свисали ржавые клетки да крючья. В полу тут и там виднелись углубления, доверху заполненные кровью, а между ними, свернувшись клубком, дремали церберы. В стенах, точно оспины, зияли многие дюжины дверей, ведущих во многие дюжины комнат. Из одних доносился хохот, из других – пронзительный визг, из третьих – то и другое разом. Слева, на уровне пола, в стене имелся обширный проем, окутанный сверхъестественным облаком чистого мрака. Из мрака веяло зловонным бризом. Отчего-то все это вогнало в дрожь даже истребительницу призраков.

– Куда же все подевались? – поравнявшись с Кайей, шепнула Крыса. – Обычно в Рикс Маади от трюкачей не протолкнуться. Ни разу в жизни не видела здесь этакого запустения.

Кайя сощурилась, вглядываясь в красноватый сумрак. Кроме церберов да изредка шнырявших из угла в угол крыс, вокруг не было ни души – ни живой, ни мертвой – не считая их пятерых. И тут, словно откликнувшись на слова Крысы, перед ними, в клубах багрового дыма, возникла устрашающая фигура.