Кристель Дабо - Граница миров

– Тени, которые нас окружают, это… – Офелия замолчала, подбирая нужное слово. – …Это проекции нас самих. И когда наши тени отклоняются, я думаю, что с проекциями происходит то же самое и они в конечном счете возвращаются к нам в виде отголосков. Это немного напоминает… э-э-э…

И Офелия взмахнула рукой, изображая движение йо-йо [58] Йо-йо – игрушка из двух одинаковых по размеру и весу дисков, скрепленных осью с привязанной к ней веревкой. Йо-йо этого типа работает по принципу маятника Максвелла: оно раскручивается по веревке, возвращается обратно, и так пока не остановится. .

– Иными словами, это гироскопическая прецессия [59] Прецéссия – явление, при котором ось вращения тела меняет свое направление в пространстве. , – перевел Торн.

– Тени инверсов подчиняются принципу рикошета, – подхватила Офелия. – Они воздействуют на тени всего, что их окружает, порождая еще больше отголосков. Когда обрушивается ковчег, это приводит к гораздо большей пертурбации. В конечном счете совершенно неважно, как мы это называем – «тень», «проекция», «распространение» или «отголосок»; всё это одно и то же явление – эраргентум.

– Эраргентум? – повторил Торн, явно уязвленный тем, что этот термин отсутствует в запасниках его памяти.

– Во всяком случае, именно такое название присвоил ему Центр. Это настолько тонкая материя, что ее невозможно уловить невооруженным глазом. При определенных условиях она может… как бы сказать… превращаться в твердое тело. Именно это и удалось сделать Евлалии Дийё, создав Духов Семей. И именно это Центр девиаций хочет воспроизвести в рамках проекта «Корнукопианизм». То есть создать реальный Рог изобилия, который производил бы неограниченное количество материальных ресурсов, – прошептала Офелия прерывающимся голосом. – Но это им пока не удается. Всё, что они производят, никуда не годится, потому что у них нет того, что имелось у Евлалии Дийё, – им не хватает Другого.

И Офелия стиснула руки, которые Центр сделал еще более неловкими и разбалансированными, чем прежде.

– Инверсы притягивают к себе отголоски. А Центр усугубляет наши девиации, надеясь, что один из нас вызовет самый могущественный отголосок.

Офелия прикрыла глаза, чтобы глубже проникнуть в ту, вторую память, которая жила в ней, и продолжила:

– Рог изобилия нуждается в отголосках. Они подчинены только собственным законам и логике, которые нам мог бы объяснить только сам отголосок, будь он наделен даром речи. Начиная с того момента, когда Евлалия Дийё наладила диалог со своим собственным отголоском, то есть с Другим, она смогла познать законы мира вообще и природу отголосков в частности. Именно это и позволило ей использовать Рог изобилия в полную силу. Такое познание и есть предмет изысканий, которые упорно ведутся в Центре.

Офелия крепче зажмурилась, стараясь сосредоточиться. О чём просила коменданта Евлалия Дийё? Слова, отголоски и дубликат.

– Бракованные вещи, как и Духи Семей, – это отголоски, которые обрели материальную форму. Их объединяет одно: они нуждаются в коде, чтобы воплотиться в реальности. Я нашла на форме для выпечки кексов буквы, похожие на те, что видела в Книгах. Элизабет наняли якобы для того, чтобы расшифровать Книги для Духов Семей. Но на самом деле Центр хочет создать такой же код для собственных нужд. И пока этот код не будет идеальным, их Рог изобилия продолжит извергать груды никчемной продукции.

Потом Офелия рассказала Торну об отчетах, которые она просмотрела в секторе сотрудников, о разрезе, который Секундина нарисовала на плече ее тени, о видении Евлалии Дийё, которое ей удалось вызвать в памяти, о своем нечаянном вторжении в неф второго протокола и о насильственном искуплении Медианы ради кристаллизации.

Кончив говорить, она подняла глаза и увидела, что Торн пристально разглядывает ее в призрачном свете ламп. В его глазах блестело смущение, которое, как ни странно, очень походило на зависть.

– Прекрасная работа! – объявил он.

Офелия залилась краской до самых очков. Комплимент из уст Торна – это было нечто из ряда вон выходящее.

– У нас еще много вопросов, на которые нет ответа, – сказала она. – Мне кажется, что Рог изобилия сам по себе – всего лишь внешняя сторона чего-то более скрытого, более значительного, и это меня пугает. Мы практически ничего не знаем о том, что называется эраргентум, который нас окружает. И, кроме того, есть еще пресловутая кристаллизация, по-видимому, важная для Проекта. Она является сутью второго протокола, но я понятия не имею, в чём это выражается. Имеет ли она отношение к тому разрезу, который Секундина изобразила на моей тени? – прошептала Офелия, потирая плечо в поисках невидимой раны. – С тех пор как она его нарисовала, мне грозит перевод во второй протокол.

Торн резко взмахнул рукой, словно отсекал эти рассуждения, считая их неважными.

– Мы поставили себе цель – узнать, каким образом Евлалия Дийё превратилась в Бога и как это повлияло на нынешний апокалипсис. Теперь нам известно, что функция Рога изобилия заключается в конверсии. В кон-вер-си-и , – отчеканил он эти четыре слога, – а не в создании чего бы то ни было.

Офелия кивнула. Каждая фраза Торна дышала бодрящей энергией.

– Евлалия не удовольствовалась превращением отголосков в Духов Семей, – продолжал он. – И, вероятно, провела обратный опыт с превращением себя в отголосок, чтобы принимать любое обличье и проявлять любые свойства.

– А ее преображение одновременно затронуло Другого, – подхватила Офелия, заразившись возбуждением Торна. – Возможно, именно эта метаморфоза и произошла в замурованной комнате Мемориала. А может быть, даже и спровоцировала Раскол. Это была еще одна конверсия.

– И если мы выясним, каким образом Евлалия Дийё достигла успеха, значит, узнаем, как помешать всему этому, – заключил Торн. – В настоящий момент она и Другой держатся в тени, но долго это продолжаться не будет. И следующий этап наших поисков, здесь и сейчас, – Рог изобилия.

Офелия обвела взглядом урны в нишах, тянущихся рядами по всей башне.

– Неужели он здесь, в этом колумбарии?

И тут она вздрогнула от жуткого скрипа. Стальная арматура ножного аппарата Торна снова прогнулась, когда он начал взбираться по лестнице.

– Сорок лет назад, – объявил он, выправляя шарнир аппарата, – здание Центра подверглось капитальному ремонту. К тому периоду как раз и относится создание альтернативной программы и трех ее протоколов. А также системы электрического освещения. Я уже объяснял тебе, что показания счетчиков Центра расходятся с представленным мне отчетом. В ходе моей неожиданной инспекции ни один представитель здешнего персонала не пожелал или не смог ответить мне, куда уходит излишек электричества. В ответ на мои вопросы я слышал только одно – «sorry».