Кристель Дабо - Граница миров

Опять она влипла в передрягу, да еще какую. Офелия спрашивала себя, не заставят ли ее занять место Медианы на молитвенной скамеечке, но прорицательницы нигде не было видно. Перешла ли она в третий протокол? Может, фальшивая урна с ее прахом вскоре отправится в колумбарий?

Офелии следовало бы испугаться. Ловушка, которой она так старательно избегала, только что захлопнулась за ней, а Торн, возможно, ничего не знал.

Процессия наблюдателей остановилась. Неподвижные фигуры выстроились плотным желтым коридором, с неизбежностью ведущим к двери одной из часовен. Их внимательные лица, частично скрытые за пенсне, оставались замкнутыми; руки в длинных кожаных перчатках не шевелились. Офелии оставалось только нажать на ручку, но ей пришлось долго вертеть ее налево-направо, прежде чем удалось повернуть. Едва она переступила порог, как дверь захлопнулась за ней и была заперта на замок. И всё. Ей не сказали, чего ждут от нее, – точно так же, как было и в первом протоколе.

Офелия прищурила глаза, пытаясь разобраться в волне красок, хлынувшей сквозь ресницы. Освещенный витражом овального окна в потолке, купол часовни целиком состоял из отражателей, которые каждую секунду с чуть слышным механическим рокотанием меняли свое положение. Офелия немедленно отвернулась. Тот же механизм, что в калейдоскопическом туннеле и кинозале: смотреть означало усугублять свой разрыв с семейным свойством. Или еще того хуже. Она напрягла плечи, пытаясь помешать своей тени разорваться, как то предсказал вещий карандаш Секундины. Ей была ненавистна мысль, что будущее можно предопределить заранее, как ненавистно и окровавленное отражение, представшее перед ней уже несколько раз, словно обещание неминуемой смерти. Она не могла видеть этот эраргентум, тени и отголоски, но если их и впрямь можно превратить в материю, то она сама вылепит свое будущее.

Часовня была пустой. Ни стула, ни стола, ни шкафов, ничего.

Офелия ощупала все мраморные поверхности вокруг в поисках любой щели, которая помогла бы выскользнуть отсюда, или опоры, чтобы добраться до купола, но только обломала ногти. Единственным предметом, который она обнаружила в каменной нише на уровне пола, оказался ночной горшок. Там бултыхалась вонючая жидкость, в природу которой она предпочла не вдумываться.

По всей очевидности, ей предстояло пробыть здесь какое-то время.

Она заметила любопытный барельеф на поверхности камня в самом центре мощенного плитами пола, прямо под светом, льющимся из овального окна. Лежащий на спине человек. Надгробие? Она осторожно приблизилась, чтобы рассмотреть получше. Фигура изображала труп с торчащими ребрами, почти лишенный плоти. Нет, не совсем обычное надгробие: это была так называемая транзи´, изваяние в форме разложившегося тела. Впалые глазницы уставились в игру отблесков над ними, словно подавая пример, которому лучше последовать: улечься и смотреть до скончания времен.

На плите, где покоилась голова, была вырезана надпись:

ИСТИНА – ЭТО МНОГОКРАТНО УСЛЫШАННАЯ ЛОЖЬ [64] Перефразировка цитаты Ницше «Истина – это запекшаяся ложь», из которой вырос принцип Геббельса, ставший основой нацистской пропаганды: «Ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой». Это явление также известно как «эффект иллюзии правды», или «эффект повторения». .

Только сейчас Офелия стряхнула с себя оцепенение, овладевшее ею с момента выступления женщины со скарабеем. Внезапно она почувствовала, как с ее волос стекает вода, туника прилипла к коже, а ноги дрожат, – собственная телесная оболочка наконец напомнила о себе.

Она была в ужасе. Вообще говоря, ужас ее так и не отпускал, но она слишком отрешилась от самой себя, чтобы осознать это до настоящего момента.

Прямо перед ней уродливое мраморное тело купалось в изменчивых резких красках, льющихся с купола. Офелия прикрыла веки. На месте изваяния она увидела галереи для гуляния, спальни, коридоры и лаборатории «Дружной Семьи». Она видела сотни курсантов, в свободном падении летящих в вечные бури великой пустоты, туда, где никто никогда не бывал. Она видела Школу, на которую наваливается слишком сильное давление, видела, как взрываются стеклянные потолки гимнастического зала, видела, как разлетаются тела и мебель.

Она видела, как спящего Октавио подбрасывает к потолку его комнаты. Проглочен невидимой пастью Другого.

Офелия снова разомкнула веки, чтобы взглянуть на отвалившуюся челюсть трупа, которому скульптор постарался придать патологическую достоверность. Неизвестный, которого она преследовала в колумбарии, – он ли нес ответственность за все эти смерти, как ей и начинало казаться? А если бы ей удалось вовремя поймать его, смогла бы она помешать новому обрушению? Она так ни разу и не сумела разглядеть его лицо, и, однако, при каждой встрече ее не отпускало ощущение чего-то знакомого.

– Кто ты? – пробормотала она, словно он мог услышать ее отсюда.

– КТО ТЫ?

Офелия почувствовала, как желудок чуть не вывернулся наизнанку: прозвучал искаженный отзвук ее собственного голоса. Она сразу не заметила, что скульптура транзи держит в своих скелетообразных руках совсем маленького робота. Попугая. Скорее всего, он был устроен так, чтобы воспроизводить первую фразу, которую запишет.

– КТО ТЫ? – повторил он измененным голосом Офелии. – КТО ТЫ? КТО ТЫ?

Только этого не хватало. Запись и ее отголоски зациклились, пойдя по кругу. Офелия хлопнула по попугаю, надеясь остановить его, но только ушибла руку. Отголосок рикошетом перелетал от одного отражателя в куполе к другому, смешивая в единую какофонию краски и звуки. Сама часовня очень напоминала подвал Евлалии – место, созданное как резонатор.

– КТО ТЫ? КТО ТЫ? КТО ТЫ? КТО ТЫ? КТО ТЫ? КТО ТЫ? КТО ТЫ? КТО ТЫ?

Это было невыносимо. Офелия в полной мере оценила слова Амбруаза, как-то раз сказавшего, что из всех клиентов Лазаруса именно от Центра девиаций поступали самые необычные заказы. Хоть это оказалось чистой правдой.

Она долго барабанила в дверь часовни, прежде чем услышала наконец перестук приближающихся сандалий. В маленькой решетке открылось потайное окошечко на высоте глаз – во всяком случае, глаз человека среднего роста. Офелии пришлось встать на цыпочки, чтобы разглядеть пенсне с темными стеклами на носу наблюдателя.

– Выпустите меня, – потребовала она.

Никакого ответа.

– КТО ТЫ? КТО ТЫ? КТО ТЫ?

– Тогда заткните эту машинку.

Снова молчание.

Офелия решила выложить карты на стол.

– Ладно, – громко выговорила она, стараясь перекричать попугая. – У вас есть Рог изобилия, который не работает. Вам нужен Другой, и, чтобы завлечь его сюда, вам нужна я. Но почему? Какие у вас намерения? И что вы будете делать потом? Если вы еще не заметили, там, снаружи, на кону стоит судьба всех ковчегов.