Рэна Фишер - Пробуждение [litres]

– Вы не причините мне вреда, потому что боитесь одиночества больше, чем моей ненависти из-за смерти отца, – отвечаю я, выражая жалость в голосе, от которой глаза директора сужаются, и он хмурится.

– Ты переходишь все границы, Макэнгус, – холодно говорит он.

– Потому что использую свой дар? Вы – эмпат, Фион, и можете скрыть свои чувства от других, но бессильны против меня.

Теперь он громко смеется, и в следующее мгновение у меня в голове появляется покалывание.

«Дитя, ты не представляешь, что значит власть над чувствами».

Голос Фаррана в моей голове. Затем я чувствую, как его гнев пронзает меня насквозь. Нужно сосредоточиться, как он учил меня на тренировках, и ожидать очередной телекинетической атаки. Веки Фаррана слегка подрагивают. Я запасаюсь силой и готовлюсь выплеснуть свой дар на него. Просто еще одна тренировка, говорю себе, но потом что-то обрушивается на меня, заставляет упасть на колени и согнуться у его ботинок.

Не тренировка.

Это совершенно отличается от боли, которую может причинить нейрокинет или телекинет. Если действительно существует место под названием Чистилище, Фарран просто толкнул меня в самое пекло. Ощущение, что вся вина и стыд, которые я когда-либо испытывала в своей жизни, объединились в единый хор. Давление разрывает грудь на части, сердце колотится, что-то влажное бежит по щекам. Всхлипы грохочут в ушах, смешиваясь со скрежетом моих ногтей, царапающих деревянный пол.

Смерть.

Это слово искупления витает над апокалиптическим ансамблем, как райская нота.

И тут вдруг наступает тишина.

Словно кто-то перерезает линию электропередачи во время яркого, шумного мультимедийного шоу незадолго до кульминации. Проходит некоторое время, прежде чем последние угрызения совести оставляют меня. Во рту металлический привкус окровавленного языка. Я сижу, тяжело дыша, обливаясь потом. Сомневаюсь, что смогу удержаться на ногах.

– Что… что произошло? – заикаюсь я.

– Это ты расскажи мне, Эмма.

Хотела бы я соскрести раздражающую улыбку с лица Фаррана.

– Ах, перестаньте играть чертова наставника! Вы чуть не прикончили меня! Еще несколько минут, и я, вероятно, умерла бы от сердечной недостаточности.

– Вполне возможно, – он садится на корточки и смотрит на меня, – хотя, думаю, это заняло бы десять или двадцать секунд. До сих пор у меня не было возможности проверить способности на человеке с таким даром. Вы слишком редки.

Последние слова он, скорее, бормочет самому себе, задумчиво потирая подбородок. Ледяное покалывание льется с моей шеи на покрытый потом позвоночник.

– Как вы можете говорить нечто подобное? – шепчу я. И тут суть его высказывания пронзает меня. – Все ваши предыдущие подопытные мертвы.

Молчание Фаррана давит на уши.

Не думай об этом. Сконцентрируйся на здесь и сейчас, на реальности!

– Вы можете не только видеть эмоции, но и управлять ими, верно? В вашей книге ничего не говорилось об этом даре.

– Неважно. До сих пор я не встречал никого, кто догадался бы. Ты первая и единственная, разгадавшая эту тайну, даже если немного ошибаешься с выводами, – он складывает руки в молитвенном жесте и немного наклоняется вперед, – я не контролирую эмоции, а лишь усиливаю те, что уже находятся в тебе, пока они не заглушат все остальные, не станут подавляющими. Как отреагируешь, зависит только от тебя. С чувствительным человеком…

– …было слишком просто. Уже ясно. Спасибо за демонстрацию.

Внезапно я осознаю, откуда взялась невероятная привлекательность, харизма, которую излучает Фарран. Вспоминаю церемонию посвящения и то, как студенты с энтузиазмом приветствовали директора, о своем стремлении стать вороном.

Вот почему никто не может сопротивляться ему. Я чувствовала себя одиноко, и он заставил меня увидеть в нем отца и наставника, давшего новый дом, общество. Другие восхищались его телекинетическими способностями, интеллектом. Фарран может сделать гротескной ту черту, что делает его наиболее привлекательным в глазах людей, для каждого из нас она своя. Я изумленно качаю головой.

– Если вы знаете о моей ненависти к вам, почему доверяете мне этот секрет?

Он сидит передо мной в костюме, сложив руки на коленях, и напоминает медитирующего бизнесмена на мотивационном мероприятии. За исключением того, что Фарран в этом не заинтересован. Так чего он в итоге добивается?

– Ты до сих пор не уяснила это из-за своей скромности, – тонкая улыбка скользит по его губам, – я уже объяснял, твой отец был мне как брат.

– Почему вы позволяли мне вытворять все это? Вы неумолимы, когда дело касается соблюдения кодекса ворона!

Между его бровями образуется вертикальная складка.

– Ты беспомощно кусаешься, как раненое животное. Позволь закончить. Мне следовало продемонстрировать тебе свои способности сегодня вечером, чтобы ты поверила мне, – он вздыхает и проводит рукой по коротким волосам.

Прежде чем Фарран продолжает, он смотрит на меня долгое мгновение. Словно хочет убедиться в чем-то еще раз.

Нервно проглатываю кровь, скопившуюся во рту, и стараюсь сохранять спокойствие.

– Это я выбрал тебя. Ты должна стать моей преемницей, наследницей сбережений, получить акции всех компаний, которыми управляет ворон, мою империю. Ты станешь миллиардершей в списке Форбс, а также моей наследницей в деле воронов, хранительницей знаний и страстным борцом за наше дело. После смерти твоего отца у меня не осталось никого, кому можно было бы доверить нести это бремя, завещать продолжить работу всей моей жизни или, возможно, довести ее до конца. Нам следует ясно понимать друг друга, Эмма. – Он наклоняется ближе. Серо-голубые глаза блестят, как платина. – Это не вопрос или просьба. Никаких раздумий или сомнений. Здесь и сейчас выбери, на чьей ты стороне. Окончательно. Если ты согласна стать моей наследницей, между нами больше не будет секретов. Я предлагаю тебе весь мир, Эмма. Или смерть.

Обреченный.

Слово пронзает его голову, оставляя пламенный след. Якоб вскакивает, устремляется в противоположном направлении, игнорируя визг покрышек и рев Намары. Он никогда не чувствовал себя таким несчастным, поступая правильно. Удалось бы ему поймать Эмму?

Не думай об этом сейчас. Фион не причинит ей вреда.

Он повторяет предложение до тех пор, пока сам не начинает верить в это, чтобы успокоить свою совесть, пока несется по улице мимо спортивных площадок и парковых лавок, под звуки возбужденных криков и гула. Несколько девушек и парней с фонариками встречаются на его пути, взвизгивая, когда луч света падает на оружие в его руке, прежде чем броситься вглубь парка. Якоб замедляет темп и снимает пистолет с предохранителя. Судя по шуму, он находится близко от места происшествия.