Олег Нестеренко - Рыцарь и ведьма [litres]

Какого, спрашивается, черта?

Неужели К.-В. настолько высокого мнения о ее вкусах, чтобы подумать, что ей это будет интересно? Даже если и так, девушка не чувствовала себя польщенной. В самых общих ожиданиях от этого вечера ее все-таки обманули. А с другой стороны, кино есть кино. Так ли уж важно, чтó там будет происходить на экране, если к середине фильма его ладонь совершит высадку на поверхность ее колена?

Официант успел заново наполнить бокал Софии, прежде чем предводитель этого клуба бород, очков и подтяжек стал созывать всех в небольшой зрительный зал, который он именовал «творческой гостиной». Девушка зубами стянула очередную креветку с деревянной шпажки, обильно запила ее вином и стала пробираться к поджидавшему ее Клоду-Валентину. Что ж, пускай пеняет на себя. Будь это фильм ужасов, у нее был бы благопристойный повод иной раз прильнуть к его руке и, может быть, задеть его щеку пушистой прядью. Теперь же ему придется всю эту тонкую работу взять на себя. И еще посмотрим, позволит ли она себя лапать.

Когда рассаживались, случилась какая-то заминка, неловкость, чуть не стоившая кому-то пролитого кофе. Извинения заняли не дольше нескольких секунд, но решающий момент был пропущен. Череда зрителей, не затронутых этой маленькой оплошностью, двинулась дальше, и вместо Клода-Валентина рядом с Софией уселась немолодая женщина, вся в черном, с высокой прической и таким количеством украшений из камня, что ей не удалось бы всплыть, окажись она вдруг под водой. София даже не успела огорчиться, уверенная, что К.-В. сейчас попросит ее соседку пересесть. Но этого не произошло, а меж тем свет погас, и на штопаном саване экрана появились вступительные титры.

Название фильма было «Святой Витт приглашает на танец». Под «пляской святого Витта» в молодежном сленге понимается непроизвольное телотрясение, вызываемое употреблением внутрь грибов Claviceps purpurea и действительно напоминающее не вальс, конечно, а что-нибудь нервное и самозабвенное в духе нынешней электронной музыки. Впрочем, юные создания прибегают к недорогой и сладковатой Claviceps не в целях танцевального раскрепощения, а ради фантастических переживаний, когда тебя, мученика полового созревания и воспитания в традициях богобоязни, обступают старшеклассницы с баснословным размером груди и протягивают к тебе руки, и твое дикорастущее тело расцветает навстречу их объятиям: страха нет, у тебя новое сердце, и твои одежды белы, и хочется зажмуриться от удовольствия.

Достать Claviceps не так уж трудно: этот грибок процветает на полях ржи, так что за пару монет или пачку сигарет, украденных у папаши, отрок может приобрести у любого крестьянина буханку ржаного хлеба, которая благодаря действию означенного грибка превратилась в ковчег сновидений, пророчеств и хорошего настроения.

В своем фильме режиссер пытается понять, почему подростки преследуют забвение в мире грез, почему нынешние крестьяне потворствуют такому забвению, продавая детям этот гадкий хлеб, – неужели разучились черпать мораль из кровной их связи с почвой? И все в этом фильме тесно связано: и земля, и общество, и вера. И все, решительно все в упадке – потому автор и приходит к выводу, что на исходе последние сроки, мир уже стар, истощенные чрева плодят уродов, а лукавый силен, и отверзается бездна.

– Не думаю, что все так уж беспросветно, – обронила женщина в черном, после того как сеанс закончился и все вернулись в фуршетный зал. Она взяла бокал с подноса и встала неподалеку от Софии с небрежным видом, будто ей было все равно, услышат ее или нет. Будто бы услышать ее было скорее в интересах Софии.

Девушка обернулась на голос, дезориентированная, слишком поглощенная своими мыслями.

Да, это была та самая женщина, вся в каменных амулетах, которая вмешалась, разделила в кинозале их с К.-В. неокрепшую пару, опустилась тупым орудием судьбы на хрупкий росток несостоявшейся взаимности.

– Ну, у меня одногруппник угодил в больницу из-за отравления этой дрянью, – пожала плечами София, глядя перед собой.

– А. Эти грибы, да. Тут с режиссером не поспоришь. Дела у человечества действительно плохи. Хотя стоит ли удивляться, что природа начинает нам мстить за все, что мы с ней сделали? Не грибы, так глобальное потепление. Рано или поздно планета подберет самый действенный способ от нас избавиться.

В словах женщины настолько не было логики, что София не сдержалась:

– Вы же только что сказали, что не все так беспросветно?

Ее отстраненная собеседница только покрутила вино в тонком бокале и слегка улыбнулась.

– Так это я совсем не про фильм. Я про вашего спутника. Стоит ли так изводиться по поводу, в сущности, заурядного экземпляра? Нет, вкус я ваш не упрекаю. У каждого свои прихоти. Но есть же какая-то мера, свыше которой неприлично расходовать себя на мужчин. Эдак всю душу на них вымотаешь. И зачем, спрашивается? Можно ведь щелкнуть пальцами, и он пресмыкаться будет, каблуки вам вылизывать. Вы с ним поиграете, пока эти глупости сами не выйдут из организма, а там пусть юноша дальше упивается своими клубами и вернисажами.

В продолжение своей речи незнакомка и не думала глядеть на Софию, поскольку, видимо, заверть пузырьков в ее бокале была зрелищем позанятнее, чем растерянная дурочка с голыми плечами, каким нет числа в истории межполовых недоразумений. А вот растерянная дурочка больше не могла игнорировать собеседницу.

Высокая, статная. Линии спины и шеи словно выверены архитектором. Черное платье облегает крепкое поджарое тело. По плечу вьется уродливый шрам в память о плохо и долго сраставшейся ране. Движения рук и головы так степенны, что можно подумать, будто на незнакомку действует более сильное гравитационное поле. Тонкие брови. Опаловые льдинки в прикрытых глазах. Жесткий абрис губ.

За исключением матери, которую София не помнила, девушка прежде не видела ведьм. А если и видела, то не знала об этом. И все же в этот момент у нее не осталось сомнений в том, чьего общества она непрошено удостоилась. Происшествие в кинозале, разлучившее их с Клодом-Валентином, вероятно, не было таким уж случайным. По какой-то причине женщина в черном захотела сесть рядом с Софией – должно быть, так проще читать чужие мысли! – чтобы теперь вполне злоупотребить своим вероломным превосходством, уязвляя девушку в ее болевые точки.

Выходит, что, пока она терзалась своими банальными переживаниями, ее пристально изучали эти искушенные опаловые глаза. Нехорошо. У ведьмы и так перед нею слишком большое преимущество, и значит, единственный способ его поколебать – это намекнуть ей, что и София не безоружна, что давно разгадала ее игру и предвидит следующий ход.

– Предлагаете мне помощь? – осведомилась София будничным тоном.