Олег Нестеренко - Рыцарь и ведьма [litres]

– Орвето, я ценю ваше мнение. И тронута вниманием, правда. Но сейчас мне действительно нужно поговорить с господином Лу, и я ручаюсь, что не планирую таскаться за ним в составе кавалькады поклонниц.

– Ну да, конечно… Пройдите через вон ту дверь, потом через кухню, за ней будет коридор и лестница наверх. Там вы уже не разминетесь. Только скажите… Что не так с парнями, способными на уважение и настоящую заботу? Почему барышень из хороших семей и с тонким вкусом обязательно влечет к распутникам, которые их ни во что не ставят?

– Прощайте, Орвето. Спасибо за коктейль.

София оказалась на кухне, где, пока она шла мимо газовых плит и шипящих сковород, прервались разговоры, а взгляды сосредоточились на ней. Лишь один образцовый работник продолжал с глухим стуком раз за разом опускать тесак на освежеванный окорок. Слова Орвето не встревожили, но озадачили девушку. Могла ли родная мать направить свою дочь к человеку, чья добропорядочность по меньшей мере не пользовалась всеобщим признанием? Да и стоит ли полагаться на то, что утреннее письмо действительно написала ее мама? Как бы то ни было, ждать честных ответов от отца тоже не приходилось… Позади ложь, впереди неизвестность. София поднималась по лестнице. Что ее по-настоящему напугало, так это черный упитанный кот, с шипением прыснувший из-под ее ног. Должно быть, не заметив, она отдавила ему лапу или хвост. Девушка остановилась перед дверью с табличкой «Гримерная» и громко постучала.

После небольшого промедления дверь открыл Соломон Лу. Его концертная рубашка была наполовину расстегнута, от седой растительности на темнокожей груди повеяло потом и терпким одеколоном. Музыкант неторопливо смерил девушку взглядом, усмехнулся и отошел с порога, давая ей войти.

– Я вас не ждал, лапуля, так что не взыщите за беспорядок.

Беспорядок заключался в присутствии на полу трех мертвых музыкантов группы «Торжество падали», бесславно распростертых лицами вниз. Ноги девушки наехали одна на другую, спиной София встретила дверной косяк.

– Эй, эй! Не вздумайте улечься рядом с ними, девочка! Ну же, дышите глубже!

София решила воздержаться от обморока, представив, что в случае чего именно Соломон Лу будет применять к ее телу спасательные мероприятия.

– Вы что… их убили?

– Двоих из этих джентльменов я действительно убил, только этому скоро будет уже лет двадцать, так что обморок ваш был бы не ко времени. Кроме того обещаю, что в следующую среду все они выйдут на сцену, и мы дадим концерт, как и было объявлено. Ну чем мне вас успокоить? Вот что, хотите билет? Два? Приведете друга. Перестаньте так на меня смотреть! А вы что думали? Что слово «падаль» в названии нашей группы – это просто позерство? Знаете, там, откуда я родом, живые музыканты – вот что звучит претенциозно и глупо, если не сказать – вульгарно. В пять лет услышал, как мертвый играет на флейте, – и до сих пор я не знаю более возвышенных звуков! Вот, три билета. Что-то им открывается такое пронзительное, после смерти. А вы разве не почувствовали, когда мы играли?

– Но… как?

– Лапуля немного натуралистка? Это как с виноградной лозой, на первых порах. Обрываешь лишние грозди, чтобы жизненная сила лозы сосредоточилась в гроздьях, которые пойдут на вино. У мертвецов жизнь сохраняется только в ногтях и волосах, они еще растут какое-то время – вот их и надо вырвать, тогда крупицы жизни застревают в теле… Ну а как эти крупицы сберечь и приумножить – это целая наука, старые рецепты. Уж извините, если я не буду их раскрывать первой встречной.

– Знаете, я, наверное, пойду… Теперь я поняла, что ошиблась дверью.

– Вздор, моя милая! Вы только теперь и нашли нужную дверь! Этот благородный лоб, эти изумрудные глаза, волосы цвета камеди, эта непринужденная стать – впору занести такой редкий экземпляр в Красную книгу. Лелеять и оберегать, чтобы не сгинула с лица земли эта заключенная в вас красота. Ах, лапуля, приход каждой новой ведьмы наполняет мое сердце ликованием. И я особенно рад, что вам не понадобилось прожить жизнь, полную разочарований, прежде чем вы отважились прийти ко мне.

София не могла оторвать взгляда от раскрытого рта одного из мертвецов. Слова Соломона Лу обтекали ее по сторонам, лишь косвенно достигая взбудораженного сознания девушки. Она опомнилась, когда музыкант вздумал подойти к ней слишком близко. Его душный запах привел ее в чувство и заставил отпрянуть.

– Меня зовут София Верна, сегодня я получила письмо от матери, которую не видела с детства. То есть оно так подписано: «Мама». Почерк мне не знаком, но писавшая достоверно знает о подробностях нашей семейной истории. В письме сказано, что я ведьма и что мне нужно увидеться с вами.

Соломон Лу медленно покивал, будто бы соотнося услышанное с собственными мыслями. Покивав, он шагнул к столу, налил себе виски из хрустального декантера и сделал глоток, который составил половину стакана. От выпитого глаза его замерцали.

– То, что вы ведьма, я убедился, как только открыл дверь. А заподозрил еще раньше – заслышав ваш стук. София Верна, так вы сказали? – Он поболтал напиток в стакане и допил его вторым глотком. – А вы сами не хотите выпить? Ну, может, еще захотите. Я помню вашу мать. Садитесь, вот сюда, я сейчас оттащу тело, раз уж общество моих компаньонов так вас коробит. Виола Верна… В семнадцать лет она сыграла в таком фильме, из-за которого ее отец велел ей убираться из дома, а душевнобольная мать, ваша бабка, не имела сил этому воспрепятствовать. Да, лапуля, ваша ближайшая родословная восходит к умалишенной. Она повредилась рассудком во время родов, когда повитуха объявила ей, что долгожданная дочь, малютка Виола, появилась на свет мертворожденной. В те времена наше сообщество было еще слабо и разрознено – откуда было знать тогда бедным роженицам, что дочери ведьм приходят в этот мир без крика и не доставляют своим матерям тех мучений, какие сопровождают деторождение у простецов! Крики и боль – что может быть противоестественнее? Но их-то отсутствие и напугало вашу бабку до исступления ума. Она так и умерла, не узнав, что была ведьмой, – сама убежденная в своем сумасшествии по причине регулярных видений загробного мира. Еще один дар, который она сочла проклятием, – и все из-за своего неведения. Как ни прискорбно, у Виолы были все шансы повторить печальную судьбу своей матери. После первого фильма Виола еще пару раз снялась в картинах того же прямолинейного жанра, и вокруг этой карьеры начинала уже складываться рискованная, хотя и по-своему заурядная жизнь – с алкоголем, наркотиками и сомнительными связями. Очередное неудачное знакомство закончилось для Виолы особенно экстравагантно. Любовник выбросил ее из окна – благо было невысоко! Тем не менее она сломала нос и зрение у нее стало сильно падать. Насколько я понимаю, так она и познакомилась с вашим отцом, ведь он глазной доктор, не так ли? Должно быть, в семейном легендариуме найдется история о том, как он заново подарил ей зрение, и это было началом их любви? Очень мило. Да, она прозрела. А ваш отец, напротив, закрыл глаза на ее прошлое – а может, даже и не знал о нем. Ведь будь Виола обычной женщиной, издержки ее поприща оставили бы на ней след, неспокойное море выбросило бы ее на берег изнуренной и потрепанной… Но ваша мать – не обычная женщина, и вашему отцу она предстала чистой и как будто неосведомленной о своей красоте. В вас самой есть эта волнующая невинность. Да, Виоле стало лучше. Вот только это не было заслугой доктора Верны. Может быть, он и вылечил симптом, но причину ее недуга устранил ваш покорный слуга. Вы спросите, как я это сделал? Когда моя знакомая привела Виолу ко мне, я открыл ей, кто она такая на самом деле. Ведьма! Это не просто для сведения. Никто не может быть счастлив или здоров, если он не на своем месте. Возьмем прошлый год для примера. Из всех случаев самоубийства среди женщин двадцать семь процентов – это ведьмы, которые были хорошими матерями, успешными журналистками и дорогими моделями – кем угодно, но только не ведьмами. Однажды, без всяких видимых причин, сделав покупки или выпив вина, эти женщины входят в воду с кирпичами в карманах или включают газ в запертых кухнях. Счастье, что мы тогда нашли Виолу!