Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

– Ниче… – начала было Янтарь, но ее голос потонул в хохоте Совершенного.

– Эйсын! Я хочу, чтобы Эйсын отправился со мной в мое последнее плавание!

Он снова превратился в моего двойника, и, обмирая от ужаса, я подумал, не так ли я выглядел в ту минуту, когда узнал, что, возможно, еще могу вернуть свое дитя.

Когда Совершенный снова заговорил, это прозвучало абсолютно по-человечески:

– Верни мне того, кто принадлежит мне. И Парагона Кеннитссона тоже отдай! Когда Кеннит был еще мальчишкой у меня на борту, он столько раз обещал его мне! Говорил, вот родится у него сын и он назовет его в мою честь, Парагоном, что значит «Совершенный»! Я столько всего перенес ради его семьи, столько боли вытерпел! Без меня Парагон никогда бы на свет не родился! Я хочу, чтобы он был при мне. Пусть увидит меня и узнает меня как свой семейный корабль. А потом я превращусь в драконов и покину его навсегда.

– Навсегда… – Беспредельная тоска послышалась в едва слышном вздохе Альтии, и я понял, что до этой минуты она еще надеялась, что Совершенный передумает или, может быть, не вполне забудет о ней и Брэшене после превращения.

– Совершенный! – послышался крик с палубы Проказницы.

Голос был глубокий, мужской, и в нем звучала искренняя радость встречи. Он принадлежал улыбчивому молодому человеку с густой гривой черных волос. Кожу его покрывал густой загар цвета красного дерева, рубаха чуть не лопалась на мускулистых плечах. Любой, кто хоть раз видел Альтию и Брэшена, сразу понял бы, что это их сын. Он высоко держал фонарь и явно не догадывался, что происходит. На семейный корабль Эйсын смотрел с беззаботной радостью.

– Треллвестрит! – окликнул его кто-то с палубы, но Эйсын уже поставил фонарь и вскочил на бушприт Проказницы. Легко пробежав по бушприту, он без колебаний прыгнул к Совершенному.

Совершенный тут же отпустил Проказницу и подставил руки, поймав Эйсына, как я ловил и подбрасывал сыновей Дьютифула, когда они были еще маленькими. И, в точности как я тогда, корабль и правда подбросил его в воздух, а потом снова ловко поймал. Эйсын, уже совсем взрослый мужчина, веселился как ребенок. Высвободившись из хватки изваяния, он встал у него на ладонях, подпрыгнул и, сделав сальто, вновь приземлился на руки Совершенного. Нетрудно было догадаться, что они привыкли играть так еще в те времена, когда Эйсын был ребенком, и обоим игра доставляла огромное удовольствие. Нечасто мне доводилось видеть такое доверие между двумя созданиями, будь то люди или еще кто-либо. Совершенный мог бы разорвать Эйсына надвое, но он держал его на вытянутой руке, и они разглядывали друг друга. Эйсын ухмылялся, корабль оставался серьезен.

Я – и, возможно, Совершенный тоже – и не заметил, как матросы бросили концы гребцам в шлюпках, те налегли на весла и потащили Совершенного и Проказницу прочь друг от друга, на безопасное расстояние. Якорные цепи обоих натянулись, корабли закачались. Интересно, знал ли об этом плане Эйсын? Совершенному, возможно, было уже все равно. Он поделился с Проказницей своим замыслом и получил одного из двоих, которых хотел получить. Эйсын смотрел на корабль с беззаветной любовью: неудивительно, что Совершенный скучал по нему.

– Принц Фитц…

– Тихо, – шепнул я Перу.

Я не мог отвести глаз от Альтии и Брэшена. Противоречивые чувства отчетливо читались на их лицах: любовь к сыну, тревога при виде того, как Совершенный держит его в руках, но и радость от их счастливого воссоединения. Эйсын сказал что-то Совершенному, когда тот поймал его, изваяние обернулось через плечо и расхохоталось. Глядя на них, я едва мог поверить, что этот же самый корабль еще совсем недавно и слышать не хотел о трудностях своей команды. Я ожидал, не окликнет ли Альтия или Брэшен сына, не предупредит ли об опасности, но они лишь молча смотрели. «В ком они так уверены – в корабле или в сыне?» – подумалось мне.

Когда Совершенный изогнулся, чтобы поставить Эйсына себе на палубу, тот крикнул:

– Как же я по тебе скучал! Проказница – чудный корабль, но всегда такая серьезная! А кузен Уинтроу – отличный кэп, но кормят у него совсем немудряще. Мама! Отец! Вот вы где! Каким ветром вас занесло в Делипай? Хоть бы голубя вперед выслали, чтобы предупредить, а то я как раз у парусного мастера был, когда за мной прислали! Знали бы мы, встретили бы вас куда лучше!

– Повидать тебя – для нас и так радость, никаких торжественных приемов не надо! – крикнул его отец, когда Эйсын ступил на палубу.

Носовое изваяние так широко улыбалось им всем троим из-за плеча парня, что не верилось, тот ли это корабль.

Янтарь, о которой все забыли, отошла в сторонку. Я тронул ее за рукав, шепнув: «Это я, Фитц», и она, судорожно вздохнув от облегчения, ухватилась за мою руку, словно утопающий за обломки своего корабля в бурном море. Она едва могла дышать от волнения:

– Они все в безопасности? Никто не ранен?

– Все хорошо. Эйсын сейчас с родителями. Рядом стоит Клеф и кое-кто из матросов.

– Мне было так страшно…

Я понял, что она пытается взять себя в руки, и сказал успокаивающе:

– Совершенный вроде бы пришел в себя. Он ведет себя так по-дружески…

– Их двое, Фитц. В нем два дракона. Думаю, это и свело его в свое время с ума, и порой я чувствую его двойственность. Один – мальчишка, весельчак, отчаянно нуждающийся в любви и внимании. От другого можно ждать чего угодно.

– Думаю, этой ночью я повидал обоих.

– Тогда нам всем повезло, что при виде Эйсына в нем проснулась добродушная часть души. Даже думать не хочу, что разъяренный живой корабль может сотворить с себе подобным.

– А что, между ними случаются битвы? Живой корабль можно убить?

– Живой корабль можно сжечь. Можно повредить его носовое изваяние, как это сделали однажды с Совершенным. – Янтарь в задумчивости чуть склонила голову набок. – Никогда не слышала, чтобы живые корабли дрались. Бывает, они завидуют, ревнуют, соперничают. Бранятся. Но до потасовок дело никогда не доходило.

Только тут я заметил, что рядом стоит Пер и внимательно нас слушает. В тени за его спиной ждала Спарк, держась поближе к Ланту.

– Не спуститься ли нам в каюту? – предложил я. – Мне не терпится узнать, как все прошло в городе.

– Да, с радостью, – согласилась Янтарь.

Мы двинулись к трапу, и она еще больше навалилась на мою руку. Но мы так и не успели дойти до каюты: нас догнал Клеф.

– Капитаны желают видеть вас всех у себя. Будьте любезны, – добавил он. Но это была не просьба.

– Хорошо. Уже идем, – ответил я.

Клеф кивнул и растворился в темноте. Над гаванью сгустилась ночь. На мачтах кораблей, стоящих на якоре вокруг нас, зажглись фонари, и еще больше огней горело в окнах Делипая, однако они казались лишь малыми искорками под пологом усыпанного звездами неба. Я поднял глаза, и мне вдруг до дрожи захотелось очутиться на твердой земле, в лесу, догнать жертву, убить ее и съесть. Я так соскучился по простой жизни, радующей душу.