Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

Я надолго задумалась.

– И для всех перемены будут к худшему?

– Нет. Некоторые только выиграют.

– А ты разве не изменил тысячи судеб? Ты знаешь, что драконы нападают теперь на домашний скот в Калсиде и Шести Герцогствах? Знаешь, что драконы прикончили жестокого герцога Калсиды? И что между Шестью Герцогствами и Внешними островами теперь царит мир?

На этот раз он молчал еще дольше, чем прежде.

– Кое-что из этого мне было известно. Я знал, что ваш принц женится на нарческе Внешних островов. А что до остального… Мне здесь не сообщают новости. Я знаю лишь то, что вижу в снах. Капра говорит, это чтобы внешний мир не мог влиять на мои сны. И я действительно вижу сны и записываю их. Я прямо как птица в клетке – пою, не зная, зима на дворе или лето, не вью гнезда и не мечтаю о потомстве. Я записываю сны, записанное уносят. К добру это или к худу – я не знаю. Видеть сны и записывать их – мой путь. Это то, что я должен делать.

– А меня ты во сне видел? – Меня начала бить легкая дрожь, так важен был этот разговор.

– Многие годы. Сначала ты вряд ли должна была появиться на свет. Потом… думаю, это было лет десять назад. В неволе время течет по-своему.

– Примерно тогда я и родилась.

– Правда? Ты совсем еще ребенок, но должна осуществить такие великие перемены. Такая кроха.

– Если бы я только могла остаться дома! Я не просила всего этого. – Во мне вспыхнул гнев, и горло перехватило. – Ты просишь меня не забывать обо всех, чьи судьбы я могу изменить. Но Двалии и Слугам было наплевать на это. Они убили столько людей в моем поместье… Столько детей осиротело, столько детей никогда уже не появится на свет… И все из-за нее!

Его сильные черные пальцы сжали мои – бледные, покрытые шрамами. Он держал меня ласково, но я вдруг почувствовала, какие хрупкие у меня кости. Он мог бы раздавить мою руку своей.

Однако он лишь дружески сжал ее и сказал:

– Но ты-то не она. Ты истинная Белая Пророчица своего времени. Ты должна найти такой путь, что будет лучше для всех. Ты не можешь быть бессердечной и злой, какой была твоя Изменяющая.

Я не стала думать о том, как поступлю. К этому времени я хорошо поднаторела в том, чтобы не думать. Может, магия Виндлайера уже ослабла, но сколько-то ее у него остается. А если у Слуг есть еще запасы змеиной слюны, они могут скормить их ему. Я вдруг почувствовала, что надо спешить. Нельзя, чтобы меня остановили. Наверное, Прилкоп уловил мою внезапную решимость, когда я выдернула свою руку.

– Когда люди не знают своего прошлого, они повторяют ошибки предшествующих поколений, – предостерег он меня.

Ох, правда ли это? Я легла на топчан и стала смотреть в стену, на тень каменного кружева, лежащую на ней. Обдумывала все, что он рассказал.

– Если я останусь здесь, в этой клетке, думаю, меня убьют.

– Так я видел во сне. Сильный выдох, и свеча гаснет.

Я отважилась взглянуть на свой замысел краешком мысленного взора. Как много сны рассказали Прилкопу обо мне? Знает ли он, что я задумала?

– Думаешь, мне лучше остаться тут?

Он тяжело вздохнул:

– Я лишь говорю, что, возможно, есть путь, о котором ты не подумала. Возможно, тебе стоит посмотреть, к чему приведет этот выбор. – И он едва слышно добавил: – Для нас не всегда так уж важно остаться в живых. Главное, как будет лучше для всего мира.

– Виндлайер говорил, он чувствует, когда он на верном Пути. И теперь я тоже это чувствую. Мне кажется, это правильный Путь, Прилкоп.

– Очень много чего кажется правильным, когда мы этого хотим.

– Что я делала в твоих снах?

По его голосу я поняла, что он улыбается.

– Я видел множество разных путей, которые ты можешь избрать. Одни более возможные, другие менее. – И Прилкоп снова прошептал мне давешний стишок:

Я по-прежнему не понимала, что все это значит.

– Я же говорила, у меня нет птицы, и корабля тоже. Прилкоп, просто скажи… я изменю будущее?

– Ах, дитя! Мы все его меняем. В этом и опасность, и надежда для мира. В том, как каждый из нас меняет будущее день за днем. – Мне показалось, он печально улыбнулся за стеной. – Одни – больше, другие – меньше.

– Что это? – спросила я, потому что раздался звук. Точнее, целый каскад звуков: глухой удар, сдавленный вскрик, снова удар, уже громче.

Я затаила дыхание, прислушиваясь. Прилкоп отдернул свою руку – должно быть, забился в дальний угол, где стоял его стол.

Дверь в конце коридора открылась. Я приподнялась и села на край топчана. Шаги, раздавшиеся в проходе, были легкие-легкие. Я ждала.

И тут раздался шепот, тихий, как дыхание ветерка:

– Прилкоп? Ты жив? Ты жив!

– Кто здесь? – спросил Прилкоп. Голос его был исполнен подозрительности.

– Друг! – Послышался смех, мягкий, как первые капли дождя. – Друг, который кутается в твой подарок. У меня есть ключи надзирателя. Я выведу тебя отсюда!

Металл тихо заскреб о металл.

– Любимый? Это ты? – В словах Прилкопа звучало ликование.

– Да. И я счастлив, что нашел тебя, однако мне нужно разыскать еще кое-кого. Малышку, девочку по имени Би.

Любимый? Друг отца, нищий с ярмарки? Шут? Я вскочила, бросилась к решетке и прижалась к ней, чтобы выглянуть в коридор. Но там никого не было. И при этом я отчетливо слышала позвякивание ключей. Внутри меня встрепенулся и насторожился Волк-Отец. Мы всматривались.

Прилкоп заговорил шепотом, губы его дрожали от восторга.

– Эти ключи не подходят, старый друг. Ими можно отпереть другие камеры, но не мою и не камеру Би. Но Би здесь, и у нее…

Вдруг в обоих концах прохода резко распахнулись двери. Голос Капры громко скомандовал:

– Идите плечо к плечу! Машите дубинками с силой! Не останавливайтесь, пока не окажетесь нос к носу со своими товарищами! Чужак здесь!

– Но… – начал было кто-то.

– Вперед! – заверещала она. – Быстро, бегом! Бейте поверху, бейте понизу! Я знаю, что он здесь! Доверяйте дубинкам, а не своим глазам! Вперед!

Кто-то невидимый тихо охнул от ужаса. Раздался шорох, будто он шаркнул по полу. Потом на миг я увидела ногу – только ногу, без тела. Кто-то невидимый, похоже, пытался вскарабкаться по гладким прутьям клетки напротив Прилкопа. Я могла разглядеть только рябь на его месте, как марево над костром. Он быстро взбирался по решетке, мелькнули ступни, которыми он цеплялся на прутья, всколыхнулся и пропал из виду край бабочкового плаща.

– Вон он! – крикнул стражник, и они побежали по коридору.

Я попятилась, когда их дубинки загремели о прутья решеток. Я услышала, как вскрикивают от удивления и страха другие пленники, а потом, когда стражники добрались до моей камеры, в коридоре раздался жуткий звук удара дубинки о тело и резкий крик боли. Волк-Отец яростно зарычал, мое сердце бешено заколотилось, словно волк, живущий во мне, попытался вырваться наружу.