Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

Не меня, только не меня! – яростно заклинала я в отчаянной надежде, что змеиная магия все еще бродит в моей крови. Собрав всю Силу, какую смогла, я метнула в них свою мольбу. То ли это помогло, то ли у стражников просто не было приказа увести меня. Волк-Отец заставил меня опомниться.

Прекрати! Любой путь наружу – это и путь внутрь!

Волк-Отец настойчиво рычал. Я подчинилась. Подняла стены. Отошла от решетки и скорчилась на тюфяке. Что ждет Прилкопа? Боль, как сулила ему Капра. И, наверное, смерть. Это я создала такое будущее для него, приняв решение вчера ночью? Неужели это моя вина?

Я была так напугана, что могла думать только о себе. Закрыв глаза, молилась непонятно какому богу: «Только бы они не тронули меня! Только бы не тронули!»

– Привет, Би!

Возле моей решетки, опираясь на руку стражника, стоял Колтри.

Я испуганно вскрикнула, и это заставило его улыбнуться. Вот гад! Он снова покрыл лицо белилами, но вышло плохо, сквозь грим просвечивали розовые полосы кожи. Он улыбнулся мне, и губы у него дрожали.

– Не думай, что я не знаю. Я знаю! Это ты их убила, и ты за это поплатишься, я обещаю!

– Перестань, – сказал Феллоуди. – Виндлайер заморочил тебе голову своей магией. Сколько тебе повторять! Мы поймали убийцу. Сейчас сведем Прилкопа вниз, и ты сам увидишь. Это Любимый. Проклятый дурак вернулся. У него хватало причин желать смерти Симфэ. Двалию он, возможно, прибил уже потом, поразмыслив. Идем. Надо проследить, чтобы Прилкопа посадили в темницу, потом проведать Капру у лекарей. Джессим сказал, нож был короткий: будем надеяться, он не задел ничего важного.

И они ушли. И увели Прилкопа. Он неловко семенил, звеня кандалами. Снова лязгнули двери. Мне стал уже ненавистен этот звук. Тюрьму медленно заполнила тишина.

Одинокий голос из какой-то клетки окликнул:

– Стража! Стража!

Никто ему не ответил.

Я сидела на тюфяке, дрожала и плакала. Это уже слишком. Кто-то пришел спасти меня, но не сумел. И Прилкопа увели. Я и не понимала, каким утешением было его соседство, пока не лишилась его. Так холодно… И дрожь никак не унять…

– Би? Би-би-би!

Жуткий голосок раздался снова. Так, наверное, могли бы говорить сказочные пикси. Совершенно не человеческий был голос.

– Би? Би-би-би!

Голос раздавался все ближе. Он произносил мое имя снова и снова. Послышался тихий шорох, будто кто-то вытряхивал скатерть, и царапанье.

– Би? Би-би-би!

Я больше не могла это выносить.

– Оставьте меня в покое! – крикнула я.

Но вместо этого голос раздался еще ближе:

– Би? Би?

Я наконец поняла, откуда он доносится, – из-за резной стены, которая отбрасывала узорчатую тень из цветов и ракушек. Вот одно из отверстий что-то заслонило, и послышался шорох, будто крыса пробиралась в щель. Хорошо, что отверстия узкие, а стена такая толстая. Это чудовище не доберется до меня. Но пока я таращилась на стену, не в силах шелохнуться от ужаса, оттуда высунулся острый серебряный клюв.

– Би? – пискнул он. – Би-би-би?

Этого не может быть. Должно быть, мне мерещится. Смотреть было страшно, но отвести глаза я не могла. Клюв шевелился и тянулся вперед, словно хотел добраться до меня. Я заставила себя встать и подвинуться так, чтобы заглянуть в отверстие в стене.

Голова птицы. Блестящий круглый глаз. Я села на корточки, чтобы лучше ее видеть.

– Би?

И вдруг все изменилось. Такое случалось нечасто и всякий раз пугало меня. От птичьей головы расходилось множество путей. Как венец со множеством зубцов. Нет, как… развилка – вот оно, правильное слово. Вроде того перепутья, что я видела на ярмарке, когда ко мне прикоснулся слепой нищий. Это не к добру.

– Уходи! – дрожащим голосом крикнула я.

– Пер, – прошептала птица. – Сказать Перу. Нашла Би.

– Пер? – переспросила я, ощутив болезненную вспышку надежды. – Персивиранс?

Надежда оказалась лишь еще одним видом страха. Как Пер оказался здесь, так далеко от Ивового Леса? Неужели он правда жив? Это нищий привел его сюда? Птица слабо светилась, я видела это сияние не глазами, а внутренним взором. Зажмурилась, но это не помогло.

И я спросила, понимая, что ответ может убить все мои надежды:

– Пер пришел помочь мне? Спасти меня?

– Нет. Нет. Закрыто. Ворота закрыты. Заперты. Заперто, заперто, заперто!

Я села на пятки. Так не бывает. Птицы так не говорят. Они не говорят, будто разумные. Я что, схожу с ума? От мерцания птицы мне становилось дурно.

– Уходи, – взмолилась я.

– Заперто, заперто. Янтарь? Разыскать Янтарь! Искра-Спарк просила.

Вот теперь птица несла полную околесицу.

– Уходи.

Путь наружу – это и путь внутрь! Скажи ему! Путь наружу – это и путь внутрь! Скажи Перу! – В моих мыслях Волк-Отец прыгал и бился о стены, которые я так старательно удерживала, не решаясь опустить. Скажи птице!

Птица, похоже, застряла в стене. Она пыталась выбраться наружу, но у нее не получалось.

– Путь наружу – это и путь внутрь, – сказала я ей, не понимая, почему это так важно.

Птица перестала ворочаться. Значит ли это, что она услышала меня? Она правда пытается что-то сказать мне? Однажды в Ивовом Лесу со мной говорил кот. Но мы общались мысленно, и почему-то это казалось мне менее удивительным, чем когда птичий клюв говорил по-человечески. Говорящая птица выглядела жутко.

– Птица? Пер с тобой? Это нищий привел его? Нищего поймали и увели в подземелье. Он пытался спасти меня? Ответь мне, птица! – Вопросы так и сыпались из меня.

– Наружу не так просто, как внутрь. Внутрь было просто. Наружу трудно, – пожаловалась птица. – Застряла.

Я глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки, хотя голова шла кругом. По одному вопросу зараз. Итак…

– Пер где-то рядом?

– Нет. Пер не выручит. Застряла. Нет Пера. Застряла!

Надо помочь птице – тогда, возможно, она ответит мне.

– Хочешь, я вытолкну тебя наружу?

– Нет! – Она снова шумно заворочалась в щели, потом неохотно смирилась. – Да.

Я протянула руку к отверстию.

– Осторожно, осторожно! – попросила птица.

Я коснулась ее клюва. Она уперлась им в мою ладонь, больно кольнув ее. И оттолкнулась. Это было как молния. Драконы! Красный дракон грядет! Я отдернула руку.

Путь наружу – это и путь внутрь. Место, куда сливают нечистоты. Скажи ей!

Птица уже могла двигаться и теперь пятилась назад. Связка расходящихся путей отдалялась вместе с ней.

– Путь наружу – это и путь внутрь. Место, где сливают нечистоты. Скажи Перу!

Я услышала бешеное хлопанье крыльев.

– Кажется, она улетела, – проговорила я вслух.

Она услышала тебя?

– Не знаю, – прошептала я. Ветер принес в мою темницу пушистое перышко. Я поймала его. Оно было красное и блестящее. – Не знаю.