Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

– Он здесь, он упал! – крикнул стражник.

На миг я увидела человека, лежащего на полу перед моей клеткой, а потом он вдруг подтянул колени к груди и пружинисто вскочил. Одного стражника человек ударил основанием ладони в челюсть, так что тот стукнулся затылком о решетку позади. Любимый вертелся, плащ вился вокруг него, и я видела лишь отдельные части его тела. Вот рука схватила дубинку стражника и резко толкнула ее вверх, ударив солдата под подбородок, и тот с бульканьем повалился навзничь.

Будь противников только двое, думаю, Любимому удалось бы сбежать. Но стражник, шедший во втором ряду, с силой взмахнул дубинкой, удар достиг цели, и Любимый упал. Он перекатился на четвереньки, и плащ вновь укрыл его от взглядов. Но теперь враги знали, где он. На невидимку градом посыпались удары.

Капра остановила их:

– Хватит! Хватит! Не убивайте его. У меня есть к нему вопросы. Много вопросов.

Я вжалась в дальнюю стенку своей тюрьмы. Я задыхалась и никак не могла отдышаться. Капра растолкала стражников, которые стояли, азартные и растерянные, как гончие, которым не дали прикончить добытого зверя. Капра посмотрела вниз, пнула что-то на полу. Потом подняла глаза, мазнула взглядом по моей камере и повернулась к Прилкопу.

– О! – весело воскликнула она. – Что это я вижу? Крыло бабочки? Я читала этот сон, я даже видела его сама. Подойди, Прилкоп, взгляни, как сбываются твои сны.

И хотя она обращалась к Прилкопу, не он, а я первой бросилась вперед и прижалась к решетке, когда Капра наклонилась и подняла нечто, выглядевшее как крыло бабочки. Когда она стащила удивительную материю, я увидела, как сбывается мой сон. На полу лежал человек с бледной кожей. Босой, одетый под плащом во все черное. Из руки у него выпала связка ключей. Из рассеченной брови и разбитого носа текла кровь. Глаза его были полузакрыты. Он не двигался. Прилкоп громко застонал от отчаяния. Я не издала ни звука лишь потому, что у меня перехватило дыхание.

Капра шагнула вперед, встала рядом с ним и подняла глаза на Прилкопа. Ее старушечий голос прозвучал почти напевно, когда она сказала:

– Мои сны до сих пор самые точные. Вот он. Человек-бабочка, ловец, которого мы словили. Да брось, не пытайся скрыть, как ты потрясен! – Она игриво покачала головой и добавила с напускным огорчением в голосе: – Вот только меня печалит, что ты так и не понял, с кем нужно дружить. Это было неправильное решение, Прилкоп. Боюсь, придется тебе напомнить, что не подчиняться мне всегда больно.

У человека-бабочки было две руки. На виду оказалась одна – та, из которой выпали ключи. Вторая оставалась под плащом, а тут вдруг выпросталась из-под него так быстро, что я сперва решила, будто он ударил Капру кулаком в живот. Но потом он вытащил из ее тела окровавленный нож и вонзил его снова. Капра не закричала, только неверяще охнула, а потом ее стражники обрушились на него. Они били и пинали, а когда отступили, Любимый остался лежать неподвижный и окровавленный на полу перед моей тюрьмой.

Я зажала уши ладонями, но горестный вой Волка-Отца все равно заглушил для меня все звуки.

Стражи оттащили Капру назад. Она села на пол, обеими руками зажимая раны на животе. Ее голубой балахон пропитался кровью, алая жидкость сочилась между пальцами.

– Идиоты! – Капра пыталась кричать, но у нее не хватало дыхания. – Отнесите меня к лекарям! Быстро! А Прилкопа и Любимого бросьте в подземелье! Любимого посадите в ту темницу, где была Двалия! Я сама с ним разберусь! А! – Она вскрикнула от боли, когда двое стражников попытались выполнить ее указание.

– Нам понадобятся ключи от Замка Четырех, – напомнил один из стражников.

– Возьмите те, что на полу.

Стражник шагнул вперед и подобрал связку.

– Это не те, – сказал он.

Капра ничего не ответила. Наверное, потеряла сознание. Один из ее стражников сказал другому:

– Джессим, иди спроси Феллоуди, что нам делать. Мы с Уорумом отнесем Капру к лекарю. А вы все тащите чужака в подземелье. Бросьте в темницу и заприте как следует. Чтоб больше сегодня никаких промахов. – Когда они подняли Капру, он мрачно добавил: – На такой случай не помешали бы помочи, как у грузчиков.

Ни я, ни Прилкоп не промолвили ни слова, пока они уходили. Они уволокли Любимого с собой, голова его билась о плиты пола.

Лязгнула дверь, и кто-то сказал:

– Надзирательница мертва. Должно быть, он убил ее ради ключей. Унесите тело.

На долгое время повисла тишина, потом прочие пленники принялись визгливо перешептываться, словно вспугнутые птицы; они строили догадки, задавали вопросы, плакали.

– Прилкоп? – осторожно окликнула я. – Ты знаешь, что будет дальше? Тебе снилось что-нибудь об этом? – Тихо-тихо, так чтобы только он мог меня слышать, я шепнула: – У меня есть ключи. Мы можем сбежать.

– Здесь некуда бежать, малышка. Они закроют все двери и ворота. – Он горько рассмеялся. – Если я когда-нибудь и покину это место, то только через резервуар для отходов, куда сбрасывают и сливают все помои замка. Рыбы обглодают мою плоть, и мои кости обратятся в песок.

– Ты видел это во сне? – с ужасом спросила я.

– Кое-что можно предсказать, опираясь не на сны, а на опыт. Из замка Клеррес есть лишь один выход, который не охраняют денно и нощно, – выход для мертвых. И Двалия, и я упокоимся одинаково, в брюхе какого-нибудь угря. – Он громко сглотнул. – Хотел бы я, чтобы моя дорога туда была недолгой, но знаю, что будет иначе.

И Прилкоп заплакал самыми ужасными слезами – слезами страха. Услышав это, я тоже разрыдалась.

– Би! Би-би-би!

Кто-то хрипло и зловеще выкрикивал мое имя.

– Что это? – вскинулся Прилкоп, позабыв о своем страхе.

– Не знаю. Тсс! Кто бы это ни был, я не хочу, чтобы они нашли меня.

Дверь в конце коридора вновь распахнулась. Послышался топот множества ног. Мне было очень страшно, но мне нужно было знать, что происходит. Я встала так, чтобы видеть коридор. Это была стража. Впереди шел Феллоуди, рядом с ним, спотыкаясь, ковылял Колтри. Тот выглядел жутко – совсем больным и в то же время злющим. Связка ключей, при помощи которой Капра накануне заперла меня, теперь болталась в руке Феллоуди. Быстрым решительным шагом они приблизились к камере Прилкопа. Они встали слишком близко к решетке, так я не могла их видеть. Ключи вставили в скважины и повернули. Дверь открылась.

– Уведите его! – приказал Колтри.

Я не видела, но слышала, как солдаты бросились в камеру. Вот они вышли оттуда. Четверо держали одного. Еще один стражник опустился на колени и положил на пол цепи. Прилкоп стоял покорный, как ведомый на заклание вол, пока его заковывали в кандалы. Он не сопротивлялся, когда стражник встал и сковал ему и руки тоже.

Я вела себя как трусиха.