Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

– Ешь, – вдруг сказала женщина, пододвинув ко мне тарелку.

Я уставилась на еду, затаив дыхание. Может, тут какой-то подвох? Но Калсида научила меня есть все, что удается добыть, даже если приходится жевать, лежа лицом в уличной пыли. Я постаралась не забывать о приличиях. Нельзя, чтобы женщина подумала, будто я невоспитанная невежа, пусть видит во мне ценный товар. Села за стол и осторожно взяла корочку хлеба. Откусила маленький кусочек и тщательно прожевала. Женщина внимательно наблюдала за мной.

– А ты умеешь держать себя в руках, – заметила она. – И историю ты сочинила неплохую, хотя, подозреваю, это ложь от первого до последнего слова. Я не видела тебя на борту до этого дня. И пахнешь ты так, будто и в самом деле все это время пряталась. Ладно. Если я приобрету тебя в собственность, кто-нибудь поднимет шум и назовет меня воровкой? Или, возможно, похитительницей?

– Никто, госпожа моя.

Это была самая наглая ложь. Я понятия не имела, что может сказать или сделать Двалия. Я сильно ее покусала и надеялась, что она не покажет носа из каюты, зализывая рану. Керф может потребовать вернуть меня, только если Виндлайер будет дергать его за ниточки. Это вряд ли случится, но лучше всего не попадаться им на глаза. Еще дважды откусив, я медленно доела хлеб. Мне страстно хотелось вылизать тарелку и подобрать остатки каши пальцем, но я аккуратно сложила руки на коленях и притихла.

Она наклонила котелок с кашей, стоявший посередине стола, и большой деревянной ложкой, которой ее накладывали, выскребла подсохшие комки со стенок и дна на свою тарелку. Они слегка подгорели. Женщина пододвинула мне свою миску и вручила ложку.

– О, благодарю, госпожа моя!

Я чуть не задыхалась от голода, но заставила себя есть понемногу и сидеть не сутулясь.

– Я тебе не госпожа. Я вообще не из Калсиды, хотя именно там я заключаю лучшие сделки. Я выросла неподалеку от Удачного, но родом я не из старинного семейства, так что мне непросто было там пробиться. А когда они запретили торговать рабами, вести дела стало еще труднее. Я не торговка рабами, как ты подумала. Я разыскиваю редкий и ценный товар, покупаю его и продаю с прибылью. Не всегда это происходит быстро. Порой приходится выждать, чтобы выручить больше. Иногда ценным товаром оказывается раб, таланты которого недостаточно ценили. Вон как тот писарь: в одном краю его считали старым и дряхлым, а в другом он оказался опытным и многознающим. Встань.

Я подчинилась без промедления. Она окинула меня оценивающим взглядом, как корову на рынке:

– Грязная. Слегка побитая. Но держишься прямо, умеешь себя вести и глаз не прячешь. В Калсиде из тебя быстро бы выбили эту дерзость. Я отвезу тебя туда, где подобные качества в слугах ценятся. Сомневаюсь, что ты заплатила за проезд, так что до конца пути будешь сидеть у меня в каюте и носу наружу не высовывать. Учинишь там хоть малейшее безобразие, и я выдам тебя капитану. Едой я тебя обеспечу. В Коттерсби я продам тебя знакомому семейству в качестве горничной для их сынишки. Будешь за ним ухаживать – мыть, одевать, кормить, на людях выполнять его капризы, а наедине учить манерам, которые ты мне продемонстрировала. Это богатая семья, и, думаю, они будут хорошо с тобой обращаться.

– Да, госпожа моя. Спасибо, госпожа моя. Надеюсь, вам хорошо за меня заплатят.

– Заплатят, надо только немного отмыть тебя. И ты еще должна доказать, что и впрямь умеешь делать все то, что сказала.

– Да, госпожа моя. Жду не дождусь, когда смогу показать вам.

В этот миг я верила, что быть личной рабыней маленького мальчика ничуть не хуже, чем потерянной принцессой Шести Герцогств. Может, они будут добры со мной. Я буду сыта и смогу спать под крышей. Я буду очень хорошо обращаться с их малышом. И буду в безопасности, пусть и не на свободе.

– Я не твоя госпожа. Я сама добилась в жизни того, чего добилась, а не получила по рождению все готовенькое. Я – торговец Акриэль. А ты?

– Би… ах!

Надо ли называть ей мое настоящее имя?

– Беа? Отлично. Доедай кашу, а я пока допью чай.

И я стала доедать – не спеша, соблюдая все правила приличия. Я бы охотно съела еще три такие полные миски, но не подала виду, как голодна, а покончив с кашей, аккуратно положила ложку на стол рядом. Оглядела заставленный посудой липкий стол и подумала, как бы поступила с ним прислуга в Ивовом Лесу.

– Желаете, чтобы я прибрала со стола и вытерла его, торговец Акриэль?

Она покачала головой и рассеянно улыбнулась мне, явно думая о другом:

– Нет. Это сделают те, кто сегодня дежурит по камбузу. Ступай за мной.

Женщина встала, и я пошла за ней. Она носила аккуратные брюки из синей шерсти и короткий жакет на тон светлее брюк. Все в ней было предельно аккуратно, от сверкающих черных сапог до косы, уложенной вокруг головы венцом. Серьги, покачивающиеся в ушах, кольца, драгоценный гребень в волосах говорили о ее благосостоянии. Акриэль двигалась со спокойной уверенностью, и, когда мы спустились в трюм и двинулись среди покачивающихся гамаков и дыма, она напомнила мне дерзкую амбарную кошку, идущую сквозь собачью стаю. Она не избегала взглядов менее состоятельных торговцев, вынужденных спать в трюме, но будто не слышала того, что они бормотали. Ее каюта располагалась ближе к носовой части, и, чтобы попасть туда, надо было подняться по короткому трапу. Акриэль достала ключ на массивной цепочке и отперла дверь.

– Входи, – велела она, и я с радостью подчинилась.

А войдя, обмерла от изумления. Там было крохотное круглое окошко, и сама каюта была не больше той, что я делила со своими похитителями. На нижней койке стоял распахнутый дорожный сундук, и одежда в нем была разложена тщательно, словно инструменты в ящике мастера. После вороха нарядов Шун видеть это было удивительно. Но, кроме того, с первого взгляда становилось ясно, как хорошо Акриэль подготовилась к путешествию. С верхней койки свисало лоскутное одеяло из синих и белых квадратов, и такой же коврик был на полу. К балке был подвешен масляный фонарь, колпак его слегка отливал розовым. По всей каюте висели мешочки с кедровой и сосновой стружкой, хотя они и не могли полностью заглушить запах дегтя, которым был пропитан весь корабль. Под оконцем стоял небольшой столик с бортиком по краям, а на нем – кувшин и тазик. Рядом лежало аккуратно сложенное влажное полотенце.

– Ничего не трогай, – строго сказала торговец Акриэль, закрыв за нами дверь. Она постояла немного, задумчиво меня разглядывая. Потом показала на тазик. – Разденься. Вымойся. Шить умеешь?

– Немного.

Я никогда особенно не любила рукоделие, но мама настояла на том, чтобы научить меня хотя бы подрубать края на одежде, и показала мне основные вышивальные стежки.