Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Торн немного приподнялся. Его рука коснулась грубого скалистого потолка и медленно ощупала скальные стены по обеим сторонам ложа.

Вой доносился не из глубины земли, а он сам находился в какой-то норе.

Что, черт побери, мог делать Торн-2 в пещере Мира-1?

Почему на нем была эта тяжелая странная одежда, состоявшая, казалось, из шкуры и высоких сапог?

Зачем ему этот длинный нож, торчащий за поясом?

Темнота вокруг наполнилась опасностями. Он в лихорадочной Спешке еще раз ощупал-пространство вокруг и установил, что это была своего рода камера, в центре которой он, Торн, мог стоять почти во весь рост. В стенах были дырки, и пол был неровным.

В одной из стен было низкое отверстие. Торн опустился на четвереньки и медленно влез в него.

Узкий проход пологого отверстия вел вверх, и запах дыма усилился. Через несколько поворотов замерцал серый сумрачный свет дня.

Проход стал выше, и он мог выпрямиться почти во весь рост. Перед ним была широкая пещера, ведущая наружу.

Перед пещерой распространялась широкая местность, состоящая, казалось, главным образом из грубых скал и нескольких взъерошенных ветром елей. На всем лежал толстый белый снежный покров.

Торн лишь скользнул беглым взглядом по этой местности, его внимание, привлек костер у входа в пещеру. Поднимающиеся клубы дыма делали окружающий мир расплывчатым.

Костер как-то привлек его внимание. Он и сам не знал, почему. Разглядев его внимательнее, Торн заметил, что костер разложен и устроен очень умело. Поленья были сложены так, что падали в огонь только тогда, когда сгорали предыдущие. Кто бы ни разложил этот костер, он прежде всего стремился к тому, чтобы тот не мог гореть много часов.

Почему он тратит время, удивленно разглядывая этот умело сложенный костер?

Оторвав взгляд, он повернулся вокруг в своих тяжелых сапогах, которые бог знает где добыл Торн-2, и подошел снова ко входу в пещеру.

До его слуха донесся скрежет когтей по скале, создавая беглое впечатление быстро удиравшего зверька.

Перед пещерой круто вниз уходила скальная стена и на дне маленькой долины угадывалась замерзшая река. Над долиной висели тяжелые серые облака, и уже недалеко были сумерки. Горизонт закрывали вздымающиеся скалы. Было ужасно холодно.

Вся эта декорация показалось как-то знакомой.

Может быть, Торн-2 сошел с ума?

Иначе зачем ему было забираться в пещеру?

Будто именно это и должен был сделать, хотя трудно было понять, как это ему удалось за такое короткое время.

Было бы сумасшествием вернуться в собственный мир и умереть от голода в этой захолустной дикой местности или пасть жертвой диких зверей, которые, несомненно, бесчинствуют здесь.

Первым делом ему нужно взобраться на скальную стену, возможно, оттуда будет виден какой-нибудь знакомый небоскреб, на который можно сориентироваться.

Вдруг он понял, что эта долина имеет чертовское сходство с той, что находится рядом с театром на открытом воздухе и что в детстве они с Клоули часто бродили по ней. Очень характерной и незабываемой была форма реки.

И все-таки это не могла быть та самая долина.

Совсем не такой была долина, и лес на зеленых холмах был намного гуще. Кроме того, определенно было много похожих долин.

Он осмотрел тяжелую одежду, которую носил Торн-2. Его взгляд упал на ладони и он, пораженный, зажмурился.

Он долго сидел с закрытыми глазами, и даже когда над ним зашуршал какой — о зверь и со скалы посыпались мелкие камушки, он остался в этой позе.

Торн снова пришел к решению взобраться на скользкую стену, чтобы сориентироваться на широком обзоре и определить свое местонахождение, а уж потом заняться подробным изучением своих рук и лица.

Это было, скорее, принуждением, чем свободным выбором.

Он подошел к каменной скамье у входа в пещеру и у него опять появилось мимолетное ощущение, будто где-то поблизости какой-то маленький зверек обратился в бегство. Он едва ли был больше кошки.

Торн поднял взгляд вверх и поискал путь, извилисто ведущий к вершине. И затем решительно начал подниматься.

Через несколько шагов он увидел нечто, что заставило застыть на месте.

Примерно в десяти метрах впереди на выступе скалы сидели три кошки и неподвижно разглядывали его.

Несомненно, это были обычные домашние кошки, хотя и со странно густым мехом.

При нормальных обстоятельствах невозможно найти кошек в отдаленной, дико испещренной расщелинами местности. Их присутствие указывало на близость людей и человеческого жилья.

По виду кошек можно понять, что вид человека был знаком им. Но почему же они удирали, если это действительно были они?

— Кис! — позвал он — Кис-кис!

Звук, казалось, замирал в этом холодном ландшафте.

Ему ответила черно-серая кошка, сидевшая справа.

Это было точным эхом слова «Кис», скорее протяжным мяуканьем, но сформированным так точно по его зову, что по спине пробежала холодная дрожь.

— Кис-ис…

И он вдруг испугался.

Он храбро продолжил трудный путь, при этом ему время от времени приходилось продираться через густые заросли, звенело странное эхо, и ему казалось, что кошки следуют за ним по какой-то скрытой тропинке рядом.

Мысли Торна непроизвольно переключались на проблему интеллекта домашних кошек. Человек много веков подряд пытался укротить их и навязать свою волю, и все же это удалось не вполне, так как кошки постоянно каким-то образом сохраняли свою независимость.

Вдруг до него донесся другой шум, это было повторение того тоскливого воя, который он слышал еще в пещере.

Это могла быть стая волков или собак, и вой доносился из глубины долины.

Небо все больше темнело.

Крутой подъем давался ему немного легче, чем он боялся. Дыхание было затрудненным, но довольно ровным. Он мог продолжать свой путь, но нуждаясь в передышке.

Здесь, на вершине, росли лишь отдельные деревья. Тропа широкими изгибами постоянно вела к вершине.

Над ним простиралась стена с узким уступом и на нем опять сидели три кошки, внимательно следя за ним. Положение их голов, казалось, показывало, что они устроили своего рода конференцию, и центром их интереса, несомненно, был он сам.

Из глубины долины снова донесся протяжный вой. Кошки навострили уши.

Когда Торн снова двинулся в путь, одна из кошек — это снова была черно-серая — прыгнула мимо него и исчезла внизу. Остальные две шли за ним по тропинке сбоку.

Он ускорил шаги.

Дорога стала ровнее, и Торн ходко двигался вперед.

Из долины снова донесся вой, но кошки упрямо шли за ним к вершине.

Все казалось совершенно нормальным, а его тело будто было создано для этого подъема в вечерних сумерках.

Торн очень долго смотрел по сторонам. Мысли и ощущения теперь не играли никакой роли — все теперь зависело от зрения.