Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Сиовивин, который при каждом слове подобострастно наклонял голову, пропищал:

— Все будет сделано! — и серой молнией метнулся по полу к норе.

Христомило потер свои отвратительные лапы на манер Сиовивина, весело воскликнул:

— То, что потерял Слевийяс, вернет моя магия.

Фафхрд и Мышатник отпрянули от двери, частично из страха быть увиденными, частично из-за потрясения, вызванного увиденным и услышанным, и сильной, хотя и бесполезной жалости к Слевийясу, кем бы он там ни был, и другим неизвестным жертвам крысоподобного и явно уходящего корнями в крысиный род посланца смерти, и к тем беднягам, что были уже задушены и чья плоть теперь должна быть отделена от костей.

Фафхрд выхватил у Мышатника зеленую бутылку с гримасой отвращения к гнилостному цветочному запаху и сделал большой глоток. Мышатник не смог заставить себя сделать то же самое, а лишь удовлетворился парами ранее выпитого вина.

Потом он увидел, что у дверей в комнату с картой стоит человек, одетый с вызывающей роскошью, с кинжалом, свисающим с пояса. Его лицо с воспаленными глазами было покрыто морщинами, появившимися от гнева, от воинственности, от обилия забот и власти, и было обрамлено подстриженными черными волосами и бородкой. Улыбаясь, он подозвал их к себе витиеватым жестом руки.

Мышатник и Фафхрд повиновались. Последний вернул зеленую бутылку ее владельцу, который умело скрыл раздражение, закупорил ее и убрал под левый локоть.

Каждый жест человека выдавал в нем Главного Мастера Союза, Кроваса. И снова Фафхрд, ковыляя в указанном направлении, подумал про себя, что то ли «кости», то ли судьба ведет их сегодня ночью к цели. Мышатник, более встревоженный и быстрее соображающий, напомнил себе, что они были направлены ночными сторожами с отчетом к Кровасу, так что ситуация, хотя она развивалась не совсем согласно его собственному туманному плану, не стала еще ощутимо опасной.

И все же не его тревога и не примитивные инстинкты Фафхрда послужили им предупреждением, когда они последовали вслед за Кровасом в комнату с картой.

Едва они сделали два шага, как каждый из них оказался схваченным за плечо и попал в поле возможного действия двух дубинок. Дубинки находились в руках двух бандитов самого свирепого вида, вооруженных еще и большими ножами.

— Все в порядке, Главный Мастер — отчитался один из бандитов.

Кровас повернул стул с самой высокой спинкой и сел, холодно глядя на захваченных.

— Что привело двух вонючих пьяных бродяг — членов Союза — в штаб хозяев? — спокойно спросил он.

Мышатник почувствовал такое облегчение, что на лбу у него выступили капельки пота. Блестяще выдуманный им маскарад все еще действовал, производя впечатление даже на главаря, хотя Фафхрд и испортил все своим пьяным видом. Вернув себе манеры слепца, он дрожащим голосом проговорил:

— Охрана, что стоит у дверей на Дешевой улице, направила нас сюда, чтобы мы отчитались вам лично, великий Кровас, потому что Ночной Хозяин находится в отлучке по причине половой гигиены. Сегодня у нас хороший улов! — и, вытащив кошелек и стараясь не обращать внимания на хватку вцепившихся в его плечо пальцев, он достал золотую монету и дрожащими пальцами протянул ее Кровасу.

— Прекрати свою дурацкую игру! — резко сказал Кровас — Я не один из ваших мишеней. И сними с глаз эту дурацкую повязку.

Мышатник, повиновался и стоял теперь, неуверенно улыбаясь. Уверенность все быстрее покидала его. Решительно, план его не был таким блестящим, как ему казалось.

Кровас подался вперед и спокойно, но намеренно подчеркивая каждое слово, спросил:

— Если вам было так приказано, то почему тогда вы, когда я вас увидел, подслушивали под дверьми?

— Мы увидели, что храбрые воры выскакивали из этой комнаты — с готовностью ответил Мышатник — Боясь, что Союзу угрожает какая-то опасность, мы с товарищем решили узнать, что происходит, готовые прийти на помощь.

— Но то, что мы увидели и услышали, только озадачило нас, великий сэр — весьма уверенно вставил Фафхрд.

—. Тебя я не спрашиваю, пьянчужка. Будешь отвечать, когда к тебе обратятся — прикрикнул на него Кровас. Потом снова повернулся к Мышатнику: — Ты, хитрый мошенник, более сообразительный, чем подобает людям твоего ранга. Бродяги собираются защищать воров! Ну и ну! Я намерен выпороть вас за шпионаж, еще раз за пьянство и еще раз за вранье.

Мышатник в мгновение ока понял, что дальнейшие дерзости, а также вранье подходят изменившейся ситуации больше, чем подобострастие.

— Я действительно хитрый бродяга, сэр — самодовольно сказал он. Потом лицо его помрачнело — Но теперь я вижу, что настало время, когда я должен выложить всю правду. Дневной Хозяин подозревает заговор против вас со стороны одного из самых высокопоставленных и близких — к нему лейтенантов — того, кому вы так доверяете, сэр, что ни за что бы нс поверили. Он рассказал нам все и приставил меня и моего товарища тайно охранять вас, причем мы должны играть роль неотесанных деревенщин.

— Еще более наглая ложь! — воскликнул Кровас, но Мышатник заметил, как побледнело его лицо. Привстав со стула, Кровас спросил:

— Какой лейтенант?

Мышатник усмехнулся. Двое охранников бросили на них любопытные взгляды, слегка ослабляя хватку. Те двое, что держали Фафхрда, казались искренне заинтригованными.

Мышатник холодно спросил:

— Вы спрашиваете меня как честного шпиона или как добросовестного лгуна? Если как последнего, то я и отвечать не стану.

Лицо Кроваса потемнело.

— Вой! — крикнул он. Из-за занавеса, закрывающего вход во внутренний зал, появился темнокожий юноша, уроженец Клешита, одетый в одну лишь тунику. Он опустился на колени перед Кровасом, а тот приказал:

— Вызови моего колдуна и воров — Слевийяса и Фиссифа.

Темнокожий юноша стрелой метнулся в коридор.

Поколебавшись мгновение, Кровас ткнул пальцем в сторону Фафхрда.

— А ты что знаешь об этом, пьяница? Будешь поддерживать своего напарника в его небылицах?

Фафхрд лишь напустил хмурость на лицо, сложил руки, насколько это позволяла хватка его стражи, так что его обмотанная тряпками шпага оказалась прижатой к телу. Потом он поморщился, ибо ощутил боль в затекшей правой ноге, о которой совсем забыл.

Кровас поднял сжатую в кулак руку и сам встал со стула. Вероятно, его действия были прелюдией к внушающему страх приказу — возможно о том, что нужно бы пытать Фафхрда и Мышатника. Но в этот момент в комнату проскользнул Христомило. Он продвигался быстрыми, но очень короткими шажками, но как бы быстро он ни шел, его черный плащ висел над мраморным полом недвижимо, не колеблясь.

Его появление вызвало замешательство. Глаза всех присутствующих устремились на него. Все затаили дыхание и Мышатник с Фафхрдом почувствовали, как задрожали державшие их крепкие руки. Даже на лице Кроваса отразилась тревога.