Роджер Желязны - Ружья Авалона [litres]

Если бы я пришел в себя хотя бы на месяц раньше, все было бы совсем по-другому. Я бы уже сидел себе в Амбере, и не было бы нужды жариться, мерзнуть и обдираться в кровь, не упуская из головы предстоящую адову скачку обратно и узел проблем, что ожидает меня по прибытии.

Я выплюнул песок, чтобы не поперхнуться от хохота. Клянусь пеклом, у каждого из нас свое «если».

Лучше обдумывать то, что еще предстоит, чем то, что уже свершилось. И мне, и Эрику…

Но я не забыл того дня, Эрик. На мне были цепи, и меня заставили стать на колени перед троном. Я ведь успел уже, насмехаясь над тобой, возложить корону себе на голову, и был избит за это. Во второй раз, когда корона попала в мои руки, я просто швырнул ею в тебя. Но ты поймал ее и улыбнулся. Я был рад, что она осталась цела, раз уж не удалось хотя бы подбить тебе глаз. Прекрасная вещь… с семью остриями, изумруды такие, что затмевают алмазы. И два громадных рубина на висках. Ты короновался в тот же самый день, в спешке, но с надменной пышностью. И когда отзвуки слов «Да здравствует король!» затихли, ты шепнул мне кое-что. Я помню каждое слово. «Твои глаза видели сейчас самое прекрасное зрелище из тех, которые им суждено видеть», – сказал ты. А потом приказал: «Стража! Уведите Корвина в кузницу, и пусть выжгут его глаза! Чтобы запомнил он все, что видел сегодня, последний раз видел своими глазами! А потом пусть ввергнут его во тьму глубочайшей темницы под замком, и да забудется его имя!»

– Теперь ты правишь в Амбере, – сказал я громко, – но глаза мои вновь видят, и я ничего не забыл, и мое имя не забыто.

Впрочем, нет, подумал я. Царствуй, Эрик, хоть штаны сшей из своего титула. Стены Амбера высоки и прочны. Оставайся за ними. Окружи себя кольцом ненадежных клинков. Словно муравей, сооружаешь ты крепость свою из пыли. Ибо знаешь: пока я жив, никогда тебе не быть в безопасности, а я обещал вернуться. И я вернусь, Эрик. Привезу с собой ружья из Авалона и в щепы разобью твои ворота и перебью телохранителей, а там все и произойдет, быстренько, пока твои люди не ринулись на помощь. В прошлый раз мне досталось лишь несколько капель твоей крови. Теперь мне потребуется вся.

Обратившись лицом к восходящему солнцу, я подумал о Бенедикте, Джулиане и Джерарде. Какая может быть связь между ними? Мне претит любая комбинация, в которой заинтересован Джулиан. С Джерардом все в порядке. Я смог даже уснуть в лагере, когда понял, что с ним-то и связывался Бенедикт. Но если сейчас он объединится с Джулианом, мне есть о чем беспокоиться. Сильнее Эрика меня ненавидит лишь Джулиан. И если ему известно, где я нахожусь, опасность становилась нешуточной. Я еще не был готов к бою…

Бенедикт наверняка сумеет найти какое-нибудь моральное оправдание для предательства. В конце концов, он знал, чего я добиваюсь, знал, что Амберу грозит усобица. И я понимал его, даже сочувствовал его убеждениям. Он был всецело поглощен сохранением государства. В отличие от Джулиана он был все-таки человек принципа, ссориться с ним не хотелось. Оставалось только надеяться, что все произойдет быстро и безболезненно, все равно как вырвать зуб под наркозом, а потом оба мы, естественно, вновь окажемся на одной стороне. Зная теперь Дару, я бы хотел – для ее же собственной пользы, – чтобы все произошло именно так.

Бенедикт рассказал мне слишком немного, а потому я не мог быть спокойным. Я даже не мог проверить, действительно ли он пробыл в лагере всю эту неделю или на самом деле совместно с Амбером подстраивал мне ловушку, готовил мою погибель. Следовало торопиться, хотя и хотелось мне побыть еще в Авалоне.

Я завидовал Ганелону – в кабаке он или в борделе, на охоте, за кружкой, со шлюхой или занят мордобоем. Он-то явился домой. А не оставить ли его за этими занятиями, хоть он и собирался биться вместе со мною за Амбер?.. Впрочем, нет. Если я исчезну, им займутся… Допросят – с пристрастием, если этим займется Джулиан, а потом в лучшем случае просто выкинут, и будет он отверженным в родной земле. При удачном стечении обстоятельств снова, естественно, примется за разбой, а уже в третий раз это не сойдет ему с рук. Да, придется выполнять обещание. Ганелон отправится со мной, если еще не передумал. Если же он изменил свои намерения, пусть… Я даже позавидовал ему: стать разбойником в Авалоне…

И мне бы хотелось задержаться здесь подольше, съездить с Дарой в горы, побродить по полям и лесам, поплавать по рекам. Я подумал о девушке. Теперь я знал о ее существовании, и это меняло дело. Но ненамного. Все-таки, несмотря на все наши свары и козни, королевское семейство очень взаимосвязано, мы всегда с нетерпением ждем вестей друг о друге, следим за положением всех остальных в вечно меняющейся картине. Желание выслушать новые сплетни, вне сомнения, остановило в нашей семье не один смертельный удар. Иногда наша семейка представляется мне компанией подлых старух, занятой чем-то средним между отдыхом и скачкой с препятствиями.

Дара никак не укладывалась в привычную картину. Она, собственно, и не входила в нее… О, конечно, со временем она всему научится. Как только станет известно о ее существовании, сразу найдутся превосходные учителя. Теперь, когда она услышала от меня о собственной уникальности, это случится рано или поздно, дело только в сроках. Там, в роще, я чувствовал себя мгновениями просто змием, но, клянусь пеклом, она имела право знать все. Она и так все узнает, и чем раньше, тем быстрее научится обороняться. Так будет лучше для ее же собственного блага.

Конечно, вполне возможно, даже наверное, ее бабка и мать прожили свою жизнь, не подозревая о своем происхождении… Кстати, куда оно завело их? Дара говорила, что умерли обе насильственной смертью.

А не случилось ли так, подумал я, что длинная рука Амбера выудила их из Царства Теней? И не собирается ли она снова ударить?

При желании Бенедикт мог быть столь же крепок, настырен и подл, как и любой из нас. Даже крепче прочих. И он будет в бою защищать свое, может и убить кого-нибудь из нас, если сочтет это необходимым. Он решил, конечно, что, если держать существование Дары в секрете, а ее саму – в невежестве, она будет в безопасности. И рассердится, когда узнает, что я сделал… еще одна причина убираться немедленно. Но я рассказал ей все это вовсе не назло братцу. Я хочу, чтобы она уцелела, а он, по-моему, не справляется с делом. И, когда я вернусь, она уже многое поймет. Возникнет много вопросов, а уж я должен предупредить ее и объяснить, что сумею.

Я заскрипел зубами.

Все это не нужно. Я буду править в Амбере, и все произойдет иначе. Обязательно…

Но почему никто до сих пор не нашел способа изменить саму суть человека? Мне стерли память, отправили меня жить в неизвестном и новом для меня мире… и что? – остался тот же старый Корвин. Такая мысль могла бы привести меня в отчаяние. Если бы я не был доволен собой.