Алексей Доронин - В двух шагах от вечности [litres]

Сильвио вообще был парень простой, как перекати-поле, и считал, что любые глобальные проблемы решаются с помощью пистолета и пары кулаков.

У него был искусственный глаз – не дешевка, а дорогой, качественный. Настоящий он потерял в огне во время аварии на заводе. А этот был куплен на страховку, профсоюзные взносы и пожертвования благотворительного фонда. Был суд, и владельцу – инвестиционному фонду – пришлось откупиться от него хоть так. Со стороны это заметно не было, но польза для Сильвио в улучшенном зрении была огромная.

Кто-то говорил, что он не особенно умен, но харизма Нефтяника подкупала всех. Он был из тех, кто не боится ни бога, ни черта, и поэтому «вильисты» готовы были пойти за ним хоть в огонь. Даже те, кто в обычной обстановке часто праздновал труса.

И вот они победили. Боевые действия на полуострове прекратились – но и в промежутках между патрулями и облавами для бойцов находилась работа. Иногда их привлекали на заводы. Разбирать завалы в технопарках, которые были подорваны корпами при поспешном бегстве. Интересно, что «корпами» – от слова «корпорация» – называли не любых местных приспешников старого режима, а тех, кто был связан с крупными компаниями. Остальных, вроде чиновников из муниципалитетов, звали просто крысами. А вот бойцов и офицеров Корпуса мира во всем мире, и особенно в нелояльных странах, чаще всего называли палачами и мясниками.

Другие технопарки, которые взорвать не успели, стояли опечатанными, потому что автоматика отказывалась подчиняться тем, кого не узнавала. И читать революционные декреты роботам в цехах или угрожать им разбором на винтики было бесполезно. Большая часть мегафабрик Юкатана – где их было не так уж много, – оказались заминированными или имели другие все еще активные системы безопасности. Все это надо было обезвреживать не один месяц. А пока весь промышленный потенциал сектора был недоступен народу. Естественно, начался дефицит и ропот. И у враждебных сил появились новые поводы для клеветы – как за границей, так и тут, в подполье.

Они вкалывали как проклятые, каждый похудел на несколько килограммов. Маскировали технику – ее у них было немного, в основном легкие танки, и все их надо было сохранить. Помогали обустраивать позиции ПВО и артиллерии. Фейковые, но именно по ним ожидался первый удар. Настоящие средства борьбы с воздушной и орбитальной угрозой были очень мобильны и укрыты так надежно, что рядовым ополченцам из la Milicia и младшему командному составу знать про них было не положено.

Еще рыли окопы, помогали сооружать блокпосты, укрепляли административные здания на случай авианалетов. Много проводили инструктажей и разъяснительной работы. Ходили даже по школам. Такой энтузиазм, как у детей, мало у кого из взрослых можно было найти. Все хотели воевать, и Рихтер почему-то вспомнил времена Крестовых походов.

Потом начали принимать грузы. Каждый день приходили суда – в основном небольшие минибалкеры, но иногда и рыболовецкие сейнеры и яхты. Оружие не растет на деревьях, и кто сказал, что они должны отказываться от помощи? Чьей бы она ни была.

Они не заходили в порт, а ждали милях в десяти от берега, эти корабли без опознавательных знаков. Судя по всему, у них была какая-то стелс-защита, потому что радаров они не боялись. А вот визуального наблюдения опасались, поэтому почти всегда встречи происходили в безлунную ночь при высокой облачности.

Дважды приходила даже небольшая прогулочная подлодка. Тогда все вышло совсем просто – аппарат подошел почти к самому берегу и даже не всплывал.

Но каждый раз это был новый корабль, и каждый раз он встречал их на новом месте.

Время прибытия и точку рандеву они узнавали всегда в последний момент – буквально за два часа до него. Влезали в гидрокостюмы, брали подводный гидроцикл «Скат» (который так назывался за характерную форму корпуса), надевали подводные ускорительные ранцы и отправлялись в море, которое почти всегда было неспокойным. Через пять-шесть часов они возвращались в казарму, мокрые, как капибары, которым пришлось удирать от анаконды, и усталые, как ламы на горной тропе. Или как чупакабры, которые разорили десять курятников. Но глаза горели, а руки если и тряслись, то не от страха, а от волнения, сравнимого с азартом гончей. Впрочем, пострелять не пришлось ни разу, хотя у них были такие электромагнитные винтовки, из которых можно было вести стрельбу под водой, и даже два гарпунных ружья.

Один раз их чудом не засек вертолет с опознавательным знаком Корпуса, другой раз они сумели затаиться, и два патрульных катера, прождав пару часов, ушли на северо-восток, в Карибское море, где у них была плавучая база.

Ясно, что в этих пластиковых ящиках без маркировки лежали не бананы и даже не микрочипы. Обращаться с ними требовалось с предельной осторожностью. «Вильисты» сдавали контейнеры под роспись заместителю коменданта города и так и не узнали, что в них было.

Бывали задания попроще – например, сопровождение важной колонны или участие в облаве – помощь ЧК в поимке опасного врага. И там, и там был шанс схлопотать пулю, гранату или даже выстрел из «рельсы» (но их отделению пока везло, хотя в других уже погибло трое). Стрельбы в тире, кроссы на стадионе и работу по нарядам в расположении части Максим за тяжелый труд не считал. Так же, как и занятия с молодежью. На последних он вообще отдыхал душой, заражаясь кипучим энтузиазмом.

И вот после очередного задания командир всей la compaña сам вызвал их отделение.

«Компанерос, вы херово выглядите. Очень херово, – вкрадчиво произнес он и подмигнул своим натуральным глазом. – Значит, так. Валите на пляж. У вас сутки. Еще не хватало, чтобы вы слегли. Отдохните, попинайте балду. Можете даже нажраться, но в меру. И возвращайтесь со свежими силами. И не забудьте про комендантский час».

Бойцы возражали, но Нефтяник был непреклонен.

«Я сказал, отдыхайте, дьявол вас поимей. А то поставлю в ряд и расстреляю на хрен из танковой „рельсы“».

Мало кто знал, что снаряды любого рейлгана высокой мощности – хоть от фирмы «Эдисон», хоть производства ее конкурентов – имели встроенную систему самоуничтожения, которая ограничивала дальность с проникающей способностью и была настраиваемой. Но все знали, что тяжелая «рельса» могла пробить и сто человек насквозь, если их поставить в шеренгу, как сделали это ультраправые боевики «матадоры», собрав на ипподроме в Мехико в самом начале заварушки две сотни «неблагонадежных» – в основном профсоюзных активистов. Но все они потом за это ответили…

Сказать по правде, бойцы были совсем не против отвлечься и посмотреть знаменитую Ривьеру Майя, пейзажи которой видели только урывками между патрулями, марш-бросками и тренировками. Мышцы болели зверски, но стимуляторы – по две дозы армейского НС-9/1 на брата – берегли для более важного случая. Выручали природные вещества по рецептам индейцев – экстракт гуараны и листья боливийской коки. Наркотики были в отряде запрещены под страхом изгнания, которое само по себе для многих казалось страшнее смерти.