Алексей Доронин - В двух шагах от вечности [litres]

В оружии наблюдался такой же разнобой – тут и советские «Калаши» всех видов, и стволы другой стороны «Холодной войны» – M-16, и пистолеты-пулеметы типа HK MP5, и китайские копии всего, что возможно, и столетние, но еще крепкие охотничьи винтовки с прицелами.

Когда бойцы сошли с грузовиков, в одном месте их все-таки зажали и окружили. Свои. Закончив жать протянутые руки, обнимать и хлопать по плечам, отряд двинулся дальше.

Максим смотрел на пацанов на улицах, которые махали руками и бегали среди взрослых. В их возрасте такие события должны восприниматься как приключение. К войне они уже успели привыкнуть, но не успели от нее устать, и их жизнь она еще не сломала. Там, где боевые действия идут не один месяц, где действительно не хватает самого необходимого, приходят страх и отчаяние. Ну а там, где война – и вовсе постоянная часть жизни нескольких поколений и длится веками, как в том же Афганистане, – там никаких детей в обычном понимании нет.

И когда где-то далеко загрохотала канонада, ребятишки не бросались на землю, лишь чуть пригибались. Махали руками, свистели и кричали «Браво!». Не замарашки. Сытые, некоторые даже толстые, в куртках с капюшонами, большинство без татуировок на лицах. Нормальные, из приличных, как говорят, семей.

– Они уже знают, что это наша артиллерия работает. И сами бы помогали заряжать и целиться, если б им разрешили. Они ведь жили как в тюрьме, – сказала Софи, в голосе ее Максу послышались интонации радостной девочки-подростка. – Вроде и нет решеток, но вся жизнь определена. Деньги вместо решеток! Если родители – простые труженики, то ни перспектив получить нормальное образование, ни возможностей потом найти «чистую» работу. Конечно, они радуются. Теперь их ждет царство свободы вместо царства унылой необходимости. И смерть врагов – честная расплата за унижения. Дети – вообще самые честные… и смелые.

Было среди них и несколько оборванцев в запачканной одежде, натуральных гаврошей. Эти уж точно виртуального мира не знали, разве что урывками, но войну могли видеть на улицах своих гетто. Эти даже не кланялись взрывам и пулям. Жизнь для них значила меньше, чем песо. Еще недавно они были бродяжками и наверняка даже не всегда ложились спать сытыми. Они и сейчас смотрели по сторонам, как голодные зверьки, – что бы такое стащить у зазевавшейся публики.

«А через двадцать лет такие, как они, смогут стать учеными, генералами и космонавтами, – подумал военспец. – Если великую революцию не задушат в колыбели, как не раз бывало».

Он не очень представлял себе мир после их победы. Но думал, что хуже уж точно не будет, и что выбора теперь нет, только идти до конца.

Рихтер отключился от локалки уже ночью. Зато изучил все, что можно, все карты и тактико-технические характеристики.

На временном командном пункте было темно. Он думал, что все остальные уже спят. Как же он удивился, услышав голоса в соседнем помещении, когда проходил по узкому проходу, чтобы быстро взять какой-нибудь питательный брусок из коробки, съесть и лечь спать.

За потертым столом сидели на пластиковых стульях его головорезы. На столе стояли три бутылки не текилы, не разведенного спирта, а аргентинского красного вина, что было для них как слону дробина. Но ничего более крепкого он бы им и сам не разрешил. Закуска тоже была, острая и этническая. Что-то мексикано-азиатское.

– А, командир, это ты… Мы тебя не трогали, видели, что ты занят, – будто извиняясь, сказал Виссер, придвигая ему стул. Сам он пил безалкогольное.

– Ну ты прямо трудоголик. Садись с нами, отвлекись, – произнесла Софи. На ней было короткое пестрое платье, в котором она вряд ли выходила в город. В своих вылазках инкогнито она одевалась в серое и потертое, как беженка, и прикрывала волосы платком. Сейчас волосы ниспадали свободно, а под столом были видны ее загорелые коленки и золотистые туфли на каблуках, которые не ожидаешь увидеть на комиссаре «с правом исполнять судебные функции».

Максим плюхнулся на стул, скрипнувший под ним. Несмотря на то, что он был чуть выше среднего роста и не выглядел крупным, массой он скорее всего не уступал здоровяку Санчесу, и при этом ни грамма лишнего жира в нем не было. Просто его мышечные волокна, красные и белые, были слегка «уплотнены» при помощи инъекций биополимеров, и этот эффект все еще сохранялся, хотя процедур он не проходил давно.

Девушка наполнила его бокал до половины, он остановил ее знаком.

Рихтер выпил. Съел немного острых тамалес. И еще десять минут ошалело наблюдал, как эта взбалмошная девчонка находит общий язык с его товарищами. Не только с душкой Санчесом и Гаврилой, который хоть с виду отморозок, а на самом деле добряк, пусть и сталинист. Даже с нелюдимым психованным Риком и с мнительным и заносчивым Яном Виссером. Даже с религиозным «солдатом удачи» Зораном, который вообще женщин считал недоразумением природы и говорил, что в освободительном движении они нужны, но только в горизонтальной позиции.

И с девушками тоже, что вообще невероятно! Ингрид и Розита, обе в камуфляже и стриженные под бокс, смотрящиеся рядом с Софи серыми мышками, глядели на нее не с завистью и ненавистью, а как на старшую сестру. Мужики и вовсе заглядывали ей в рот, будто преданные псы, ловя каждое слово. Гаврила, Рик Уоррен и Зоран забыли про свой эталонный сексизм, которым всегда бравировали, и одобрительно смеялись ее шуткам.

Вот что значит комиссар! Что она применяет? Просто знания психологии или что-то вроде НЛП? Вот только на него эти штучки не действовали. И бесполезно улыбаться чарующей улыбкой и будто невзначай стрелять глазами. Мотивацию воевать это ему не повысит. Она и так выше некуда.

– Как вы поняли, я буду здесь с вами, мальчики, и в главный штаб не вернусь. Меня прикрепили к вашему отряду.

– Ну, тогда мы точно пойдем хоть в огонь, – ответил вошедший в помещение Сильвио за всех.

– Хотя на передовую я тебя все равно не пущу. В общем, я только что получил от командования дату нашего последнего свидания с гадами. И это случится скоро, амигос. Очень скоро!

Его – а может, новость, которую он принес, – приветствовал хор чуть хмельных голосов на испанском, английском и русском.

Командир сел на оперативно принесенный ему стул и приобнял свою боевую подругу. Максу дружески подмигнул, но Рихтеру почудилась в его взгляде саркастическая нотка. Софи положила голову своему жениху на плечо, прикрыв глаза.

Он помнил ее другой. В белой блузке и длинной черной юбке типа «карандаш». В фойе отеля «Президент» в тот день, когда он прибыл на сказочный остров в Карибском море рейсом из Лос-Анджелеса на таком же дирижабле «Титан», на каких они с Эшли когда-то летали пилотами. Он прошел мимо, скользнув по молодой женщине взглядом, еще не зная, что перед ним та, которая ему нужна. Встреча со связным была назначена в ресторане, и он собирался занять условленное место за столиком в углу. В лицо он связного не знал.