Алексей Доронин - В двух шагах от вечности [litres]

– Было штук пятьдесят сериалов на эту тему. И это еще до вирок. Твое здоровье, – одним глотком Рихтер осушил ровно четверть стакана, – Не стал смотреть дальше первой серии. Пусть что-нибудь новое придумают.

Возможно, это прозвучало чуть резко. Но такт никогда не относился к списку его достоинств.

– Это не банальность для 1941 года, – насупилась Софи, став похожей на сердитую птицу.

– Тогда мысли людей были заняты другим. Даже у нас, в Латинской Америке. А тебя правда назвали в честь императора?

– Нет. В честь героя одной книжки.

– И что он делал?

– Боролся за свободу. Попутно вороша муравейники. И взрывая общественные здания.

– Кажется, я поняла, о ком ты, – улыбнулась она. – Да, ты похож. Ты тоже ранимый и тонкий, хоть и притворяешься солдафоном. Может, более зрелый, чем Максим Каммерер. Но тоже подросток в теле мужчины. Эрнест Хемингуэй.

– Ты ошибаешься.

– В любом случае, тебе будет трудно. Что ты знаешь о Мексике… не из рекламных буклетов?

– Читал Сеть. Понял, что весело тут у вас, – произнес Макс, прошедший обстоятельное знакомство с фактами… хотя все эти факты могли быть из разряда «британские ученые сообщили».

– Я хочу дать тебе еще несколько дружеских советов. Знаю, в Европе некоторые ставят себе импланты. Там власти смотрят на это сквозь пальцы. Если у тебя есть такое, не говори. Кроме медицины и мелочей вроде зрения. Тут популярны идеи пуризма. Чистоты творения Божьего.

– Лучше бы чертовы луддиты заботились о чистоте в своем дворе… И мылись почаще. Нет, я чист. Только хрусталики и зубы поправил.

– Это хорошо. У нас люди простые. У тех, кто из деревень, много предрассудков про киборгов, демонов, полулюдей-полумашин.

Рихтер невольно рассмеялся.

– Это не от древних традиций идет. Это довольно свежая фобия в мозгах. Рожденная из фильмов ХХ века и комиксов. И вирок. Все это бред. Я скучный обычный человек, как и все, кто служит в Корпусе. Куда более обычный, чем богатые типы в мегаполисах. У меня нет никаких суперспособностей, кроме занудства. Умею воевать, но и тут звезд с неба не хватаю.

– Я поняла тебя. О чем ты еще должен знать… Кое-где в Мексике есть предвзятое отношение к домашним роботам. В некоторых районах на человека, который держит такое дома, могут смотреть косо, если это не мелкая «черепашка». Ты понял, о чем я говорю.

– Ясно. Не любят тех, кто живет с гиноидами. Я их понимаю. Меня самого эта южно-азиатская мода на искусственных женщин пугает.

Похоже, она поняла его фразу неправильно.

– О! И еще, если у тебя нестандартные сексуальные предпочтения… не говори об этом на каждом углу. У нас в городах люди широких взглядов, всякие, но среди повстанцев популярен мачизм. Хоть это и глупо. Но помни, что там, на материке – не Голландия и не Штаты. Были случаи у волонтеров из Западной Европы…

– У меня никаких особенностей, «peculiarities» нет, – произнес Рихтер, гадая, шутит она или издевается. – Я скучный традиционал во всем.

– А в Бога веришь?

– Ну, во всем, кроме религии. Честно говоря, нет.

– Про религию можешь просто не заострять. У нас много атеистов, но есть и те, кто их очень не любит. Особенно если они ведут себя нагло. Ну ладно, твой вводный инструктаж окончен. Теперь езжай в старый город, сходи куда-нибудь, выпусти пар. Сегодня – один. В дороге почитай вот это.

Она перекинула ему несколько файлов. Файлы оказались зашифрованы.

– Пароль ты найдешь, если не дурак. Ладно, у меня дела. К двум ночи будь в отеле.

С этими словами София его покинула, велев «осмотреться, но далеко не уходить». И он решил взглянуть на известный курорт, прогулялся по аллеям под сенью пальм и гикорий. Столица маленькой Ямайки была ярким городом, с ночной жизнью ничуть не хуже мегаполисов Европы и Северной Америки. Как все главные города схожи, так и все тропические курорты напоминают друг друга, если смотреть на содержание, а не на оформление. Настоящая разница видна только в забытой глуши.

К цветам, которые в изобилии росли вокруг, Макс остался равнодушен, просто отмечал про себя буйство красок. Ему понравилось, что никаких вырвиглазных футуристических зданий тут не было. Он любил прогресс, но не «будущее ради будущего». К чему нужны эти фрейдистские небоскребы? Разве что как памятник тщеславию.

Но тут скайскрейперов по сути и не было. И почти весь город являлся свободной от автомобилей зоной и купался в возобновляемой энергии, которая уже давно была не альтернативной, а основной для половины человечества. Загвоздка была только в том, что мало кто был собственником «своего» генератора.

Кипящей на континенте революции тут не было видно. Разве что яхт и кораблей на рейде стояло меньше, чем он видел, прогуливаясь по этим же пляжам через Сеть в прошлом году. Город патрулировала безоружная полиция в тропической форме. Выглядели копы такими сонными, будто ничего подозрительного тут не может произойти. Райский остров посреди надвигающегося ада. Глаз бури. Впрочем, и вся метрополия – это не Мир Полдня, а мир застывшего пляжного вечера. Мир тусовок и микро-субкультур, «квантового отжига», где кайф и генерация идей – главное, что осталось человеку.

Ключ от номера она переписала себе на чип и ушла.

Это уже потом он понял, что на острове существовало что-то вроде «водяного перемирия» из «Книги джунглей» Киплинга. И элитам, даже контрэлитам, нацеленным на взятие власти, была нужна тихая гавань. К этому, возможно, могли иметь отношения и соседние Каймановы острова с давними оффшорными традициями. Но во все детали таких схем людей уровня Макса никто посвящать не собирался. Говорили разное. Про контрабанду и торговлю запрещенным товаром, даже людьми, «целиком и по частям». Но кто верит на слово официальным новостям?? Только тот, кто верит первому встречному анонимусу в Сети.

А пока ему надо срочно решать.

И нельзя посоветоваться с Помощником. Это тебе не покупка мобиля и не выбор курорта на две недели. И не знакомство на одну ночь. Помощник такие сложные моральные коллизии не потянет.

В тот вечер он вел себя как скучающий турист. Смотрел рекламу. В ней было неожиданно много иероглифов. Корейских, японских и масса китайских упрощенных. Видно, в городе большая диаспора. Речь он слышал тоже разную, не только английскую с местным забавным акцентом.

Пролистывал чужие айденты. И, конечно, не увидел ни у кого политических лозунгов. Зато многие писали о своих планах на вечер – «пляж и регги до утра». Будто в параллельный мир попал.

Проезжая мимо поворота на аэропорт, Рихтер с трудом отогнал мысль о том, что сейчас у него последний шанс отступиться, вернуться. В тот самый мир, который пьет и гуляет. Не возвращаться в отель, а сесть на дирижабль до Северной Америки. А потом первым рейсом джета обратно в Лондон, назад к мирной жизни. Пока воздушные суда еще летают без задержек. Он чувствовал, что это ненадолго.