Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Рамита понимала, что все соседи украдкой поглядывали на них. Отец никому не назвал имя жениха, поэтому пошли слухи. Каждый знал, что Анкешараны подрались с Макани, а теперь расторгли помолвку, которая могла связать их навсегда. Будущий муж Рамиты должен был прибыть сегодня в полдень, и каждая хозяйка, из чьих окон не просматривался их двор, найдет повод для того, чтобы выйти в переулок в назначенный час. Догадок звучало множество, произносимых как шепотом, так и вслух. Какой-то могольский принц увидел Рамиту на рынке и влюбился? Или у нее просто был другой ухажер? Предположений было столько же, сколько соседей, однако правду знали лишь Испал, Танува и Рамита. Этот секрет точил девушку изнутри, хотя, по правде говоря, имя ее будущего мужа было для нее лишь далекой легендой, в которую она с трудом могла поверить.

Шум снаружи перерос в галдеж, когда Джай впустил солдата, пришедшего из дворца бараназийского раджи узнать, из-за чего переполох. Девушка смотрела, как отец успокаивает его и дает ему денег. К облегчению Испала, солдат ушел. Живот Рамиты продолжало сжимать, пока она не направилась к отхожему месту и не вытошнила весь свой завтрак. Она представляла, что думают соседи: «А, уже потеряла невинность, маленькая шлюшка. Кто бы сомневался, что от нее нельзя ждать ничего хорошего». Это было так несправедливо. Казим, мой принц, где же ты? Забери меня из всего этого!

Наконец, когда солнце, встав над домами, залило светом их двор, в переулке раздался топот сапог. Разговоры снаружи зазвучали громче, а затем стихли, как и шаги. С пепельно-серым лицом Испал встал и махнул Тануве рукой, чтобы та выпроводила из комнаты детей, пока Джай возился с воротами. Ощущая во рту горький привкус желчи, Рамита вцепилась в руку отца, не в силах сдвинуться с места.

Вошедший в ворота человек выглядел настоящим гигантом. Он был больше шести футов ростом, а из-под его синего плаща выглядывали шлем и доспехи. Лицо мужчины было мрачным, и на нем виднелся шрам, однако кожа его сохранила отчетливо белый цвет. Феранг! Рамита задрожала от страха. Она никогда до этого не видела белых людей, и он показался ей… уродливым . Странным. Грубым. Человек обвел взглядом полный народу двор, окна, из которых глазели зеваки, и Рамита прочла на его чужеземном лице недовольное выражение – реакцию телохранителя, озабоченного безопасностью. Он махнул рукой, и во двор вошли еще несколько солдат. Затем человек впустил Викаша Нурадин-сахиба, друга отца Рамиты. А вслед за ним во двор вошла фигура в капюшоне, очень высокая, но худая и согбенная.

Трясясь, девушка не выпускала руку отца, с которого ручьями лился пот. Она не могла оторвать глаз от человека в капюшоне. Это он? На нем была кремовая мантия, а вот лицо под его капюшоном разглядеть было невозможно. Кремовый и белый были цветами траура, а он надел их на обручение. Что это – оскорбление или просто невежество? В руках он держал эбеновый посох с металлическим набалдашником, украшенный серебром. Был ли он волшебным? Правда ли этот человек – ядугара, волшебник? Правда ли он – Антонин Мейрос из легенд? С каждым мгновением страх девушки усиливался.

Когда Испал повел ее вперед, она почувствовала, что на них устремлены взгляды всех соседей. Испал обменялся с человеком в капюшоне несколькими словами, однако они говорили так тихо, что она не могла ничего разобрать. Если старик ей что-то и сказал, то Рамита этого не услышала. Убрав с ее лица вуаль, сухая рука приподняла ее подбородок. Девушка глядела в капюшон, под которым красный драгоценный камень пульсировал подобно глазу демона. Она издала тихий вздох. Ей захотелось броситься бежать так сильно, что она чуть не упала, однако рука Испала крепко держала дочь.

Хорошая девочка.

Говоривший в ее разуме чужой голос звучал тепло и одобрительно, однако Рамита едва не закричала от страха.

– У нее красивое лицо, – сказал человек вслух на лакхском. Его голос казался древним и увядшим. – Ты делаешь это добровольно, девочка?

– Ага-а, – выпалила Рамита.

Она сумела разглядеть под капюшоном бледное, покрытое морщинами лицо и клочковатую белую бороду. Жутковатое зрелище.

Капюшон повернулся к ее отцу, и Рамита смогла вдохнуть.

– Очень хорошо, мастер Анкешаран. Она подойдет. Начнем церемонию.

Похоже, этот человек считал, что все произойдет сейчас.

Испал покачал головой:

– Ох нет, сахиб. Нужно все подготовить. Моему гуру были посланы знаки. Все произойдет за день до Священного Дня.

– Исключено! – просипел ядугара. – Я должен немедленно вернуться на север.

Лицо Испала приняло беспомощно-извиняющееся выражение, которое Рамита часто видела, когда он торговался на рынке, и девушка внутренне подивилась выдержке отца.

– Ох нет, сахиб. Церемония должна пройти так, как сказал гуру Дэв. Это традиция.

Мейрос повернул свой казавшийся пустым капюшон к Викашу.

– Это так?

– О да, сахиб.

Мейрос раздраженно фыркнул.

– «О да, сахиб, ох нет, сахиб», – пробормотал он, а затем тяжело вздохнул. – Очень хорошо. Мастер Викаш, займитесь приготовлениями. Все должно согласовываться с капитаном Кляйном. Это ясно?

– О да, сахиб.

Вновь фыркнув, Мейрос огляделся:

– Есть ли еще какой-то ритуал, который следует провести здесь?

Испал, похоже, был в смятении. Он сделал знак гуру Дэву. Они вполголоса о чем-то поспорили и затем во двор вынесли поднос с изображением Парвази и Сив-лингамом [5]. Гуру Дэв окунул палец в чашу с киноварью и, прикоснувшись ко лбу Рамиты, оставил на нем знак бинди. Затем он в нерешительности замер при виде рубина на лбу Мейроса.

– Довольно, – послышался свистящий голос. – У меня нет на это времени. Я считаю нас помолвленными. Ты согласна, девочка?

Вздрогнув, Рамита поняла, что он обращается к ней.

– Ага-а. В смысле, да, господин, – пролепетала девушка, не смея ему возразить.

– Значит, мы закончили? – спросил Мейрос вялым, но в то же время раздраженным голосом.

Испал поклонился.

– Да, мастер, – ответил он, запинаясь. – Выпьете с нами чая? Мы приготовили…

– Думаю, нет. Хорошего дня, мастер Анкешаран.

С этими словами он удалился так же быстро, как и пришел. На улице осталась лишь толпа любопытных, обсуждавших увиденное и задававших вопросы: «Кто он? Как выглядит? Ты его видел? А я – видел. Он – принц из Локистана, как я тебе и говорил! Ну, я видел…»

Какое-то мгновение Испал стоял, пошатываясь и покусывая губу.

– Ну, полагаю, он привык к чему-то получше, – сказал он Тануве, которая с обиженным видом стояла с другой стороны стола, ломившегося от сказочных яств, приготовленных ею, Рамитой и Пашинтой в течение двух дней. – Как вскоре привыкнешь и ты, – добавил он шепотом, обращаясь к дочери.