Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

А затем его отец закричал:

– Гавий, ты, жирный говнюк, – ты не можешь этого сделать! Покажи мне свою Хартию! Покажи, что дает тебе право! Я требую этого, опухшая ты пьянь! Покажи!

Другие голоса тоже начали кричать, однако Аларон не мог разобрать слов. В его ушах звенело, и слова не значили ничего. Он тупо смотрел на обрюзгшую харю ректора, на смущенное, бессильное лицо короля. Беско, злорадно ухмыляясь, указывал на дверь. Аларона взяли за плечи. Во внезапном порыве ярости он рванулся вперед, но стражники держали его крепко. Они выволокли его из зала в огромную, пустую приемную. Отца тащили следом. Тот не сопротивлялся, лишь вновь и вновь выкрикивал:

– Я добьюсь, чтобы тебя уволили, Гавий!

Я провалился. Это не может быть правдой. Не может.

Стражники отпустили их, когда они оказались у ступеней. Отец обнял Аларона за плечи:

– Мы будем бороться, сын. Я тебе это обещаю. Они не могут так поступить – не из-за личностных качеств . Если понадобится, я дойду до губернатора.

Аларон ощущал пустоту в животе. Перед ним плыли лица «Чистых», физиономия Беско, самодовольная ухмылка Гавия. Он подумал о губернаторе Вульте, таком же чистокровном, как и остальные. С чего ему заботиться о несправедливости, совершенной в отношении сына торговца с четвертью магической крови? Они никогда не позволят мне выпуститься.

Ванн боролся за сына изо всех сил, но Люсьен Гавий отказался с ним встречаться, а совет ставил ему преграды на каждом шагу. В ущерб собственной работе он тратил часы на попытки встретиться с членами совета. Род Веберов исчез из их круга общения, как и все остальные семейства магов, которых он знал. Для Ванна это стало болезненным сюрпризом, ведь многих из них он искренне считал друзьями.

Рамон получил минимальный проходной балл с условием, что он вступит в легион на время священного похода и отслужит в нем четыре года. Он не отходил от Аларона почти ни на минуту. Лишь позже до Аларона дошло, что он делал это, чтобы не дать ему причинить себе вред, как пытались поступить почти все провалившиеся маги. Но даже Рамон не мог оставаться с ним бесконечно; ему нужно было вернуться в свою деревню на Силации, чтобы увидеться с матерью и уладить дела до начала службы в легионе.

– Я буду женат еще до того, как мои ноги коснутся земли, – пошутил Рамон перед расставанием.

Однако Аларону это напомнило лишь о том, что Веберы отказались от помолвки. Он не смог даже заставить себя помахать ему на прощание.

Фестиваль Рождества Коринея обошел его стороной. Отец купил подарки от имени Аларона, потому что юноше не хватало смелости выходить из дома. Провалившихся магов в этих краях не любили; они были легкой целью для любого местного хулигана, ведь власти никак их не защищали.

Когда Ванну Мерсеру наконец удалось встретиться с мэром, тот сказал ему не тратить время совета и прекратить донимать городских чиновников. Выходя от него, Ванн поклялся встретиться лично с губернатором, когда тот вернется из Зимнего дворца. Аларон же, свернувшись и закрыв глаза, просто лежал у камина под своим пледом. Он лежал там часами, пока огонь наконец не гас.

Форенза, Явон, континент Антиопия

Октен / ноялий 927

9–8 месяцев до Лунного Прилива

Елена видела, как Сэра с каждым днем меняется под грузом ответственности. Она помогала девушке чем могла, однако той приходилось принимать несметное количество решений и справляться с не меньшим числом новых вызовов и кризисных ситуаций.

Борса, вытерев слезы печали, горя и ярости, заменила Тимори мать. Когда Сэре нужно было сконцентрироваться на делах, она заботилась о том, чтобы мальчик был в безопасности и не тосковал. Борса всегда знала, когда маленькому брату Сэры было нужно, чтобы с ним пообщались, обняли его и успокоили. Именно в этом Сэра и нуждалась. Впрочем, успокаивать его становилось все сложнее, ведь вестей из Брохены не было уже несколько недель.

По правилам наследования, Тимори был законным королем, а это означало, что его старшие сестры становились регентами, пока ему не исполнится шестнадцать. Однако для установления законности требовались мечи, а добрая половина нестийской армии осталась в Брохене с Ольфуссом. Паоло Кастеллини было поручено готовить Нести к войне. Он взялся за дело с пламенной решимостью. Паоло приказал покрасить все мишени для стрельбы из лука в цвета Горджо: солдатам такое нравилось.

Благодаря целительному гнозису Елены, Лоренцо быстро оправился. Она была этому рада, но в то же время беспокоилась: вдруг то, через что они прошли вместе, заставит его думать, мол, между ними возникла связь? Она больше не позволяла ему себя целовать, хотя рыцарь не оставлял своих попыток. Елена сама не понимала, почему сопротивляется, тем паче зная, что Гурвон с Ведьей вместе. И все же она не поддавалась соблазну. Воспользоваться чувствами Лоренцо подобным образом было бы неправильно.

По его просьбе Харшал аль-Ассам стал их связным среди джхафийцев. Когда римонские семьи враждовали, джхафийцы обычно с удовольствием наблюдали за сварой, принимая сторону победителей.

– Здесь все по-другому, – доложил он Сэре и, нервно потирая лысый череп, поведал, каким образом можно по-настоящему привлечь джхафийцев на сторону Нести. – Горджо не будут такого ждать. – Горджо терпеть не могли джхафийцев, предпочитая сохранять «чистоту крови», хотя это и лишало членов их семьи возможности избираться королями. – Но за их содействие придется заплатить, – предупредил он. – Если я смогу заручиться для вас поддержкой джхафийцев, они не предоставят ее просто так.

Получив одобрение Сэры, он скрылся в пустыне на следующий же день.

– Давайте узнаем, кто наши друзья, если Брохена стала нам врагом, – сказала Сэра.

Она отправила гонцов не только в Брохену, но еще и в Локтис, Барос и даже Крак-ди-Кондотьори. Курьеров выбирал лично Паоло, а Елена следила за ними гностически, пока расстояние не стало слишком большим. Вскоре начали прибывать беженцы, включая высокопоставленных чиновников Нести. Они рассказывали истории о цареубийстве и вторжении. Нестийские солдаты ранним утром были застигнуты врасплох армией Горджо, о присутствии которой они даже не подозревали. Выживших заковали в цепи и отправили на север работать в шахтах Горджо.