Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

К вящему замешательству девушки, Мейрос вновь прочел ее мысли.

– Теперь ты – госпожа Мейрос, жена. Визирь Ханук будет счастлив получить возможность называть тебя своим другом.

Будет счастлив получить возможность называть меня своим другом? Храни нас Парвази! Эта новость привела Рамиту в недоумение.

После ужина зал заполнили танцоры. Это были дервиши из Локистана. Дико улюлюкая, они вращались как волчки, создавая настоящий водоворот цветов и звуков, от которого невозможно было оторвать глаз. Девушки хлопали в ладоши, радостно вскрикивали и топали ногами. Подхватив их восторг, жены раджи тоже начали кричать и топать. Позже одна из самых молодых жен прошептала Рамите:

– Обычно нам надлежит вести себя тихо, но поскольку сейчас здесь находитесь вы, раджа не рискнул бы оскорбить твоего мужа, приказав нам молчать. – Она приветливо улыбнулась. – Было так весело.

Она выглядела лет на четырнадцать и была на четвертом месяце беременности.

– Спокойной ночи, Гурия! – сказала Рамита, целуя ту в обе щеки, когда они расходились по своим комнатам. – Это был лучший день за все время.

Гурия в ответ ухмыльнулась:

– Ты улыбаешься, Мита. Это хорошо. Меня это тоже заставляет улыбаться. Наша жизнь на севере будет очень счастливой. Вот увидишь.

Рамита проснулась оттого, что холодная рука легла ей на плечо. Она едва не закричала, однако вторая рука прикрыла ей рот. В лившемся сквозь тонкие занавески свете убывающей луны она увидела фигуру в капюшоне.

– Тсс.

Это был ее муж. Рамита почувствовала, как ее живот сжался от страха.

– Тихо, девочка. Я не сделаю тебе больно, – произнес он хрипло.

Рамита могла ощущать запах алкоголя, подобно облаку окружавший капюшон. Мейрос отбросил его назад, и лунный свет упал на морщинистое лицо мага. В его лучах он выглядел еще старше: сейчас морщины Мейроса казались глубже, а складки на его лице – отчетливее.

– Я думала…

Девушка не закончила фразу. Я думала, что могу ничего не опасаться до той недели, когда буду наиболее плодовита.

В голосе мага звучало сочувствие. Он был настолько задумчивым, что Рамита не могла с уверенностью сказать, к ней он обращается или к самому себе.

– Неправильно оставлять этот вопрос нерешенным, – произнес маг. – Препятствия начинают казаться нам непреодолимыми, если мы слишком долго не пытаемся их преодолеть. Мы начинаем считать их более значительными, чем на самом деле. Все не настолько сложно.

Он дал ей небольшой флакон.

– Намажься этим маслом. С ним будет легче.

Его рука тряслась, однако Рамита не могла сказать, был ли причиной тому возраст или же неуверенность. Молча взяв флакон, девушка отвернулась, встала на колени и приподняла свою ночную рубашку. В ночном воздухе ее собственная кожа казалась ей липкой. Откупорив флакон, Рамита почувствовала на своих пальцах что-то скользкое и ароматное. Стараясь не дрожать, она сунула руку себе между ног и смазала маслом свою вагину. Почувствовав, что Мейрос полностью лег на кровать, она встревоженно обернулась.

– Не смотри на меня, – прошептал маг. – Оставайся там, где ты есть.

Девушка ощутила холодные пальцы у себя на бедрах. Они подняли ее ночную рубашку, обнажив ее. Рамита почувствовала, как позади нее кровать продавливается под его весом. Мейрос довольно грубо раздвинул ей ноги. Она вздрогнула, когда его костлявые пальцы коснулись ее гениталий и один из них вошел внутрь нее, продолжив смазывать ее маслом. Девушка зарылась головой в подушку, стараясь не закричать: это был ее долг. Она услышала, как Мейрос плюнул, а затем – звук втирания чего-то мокрого. Дрожа, Рамита все ждала и ждала. Ее ягодицы уже начали мерзнуть, когда она наконец услышала сначала его ворчание, а затем – вздох. Девушка почти вскрикнула, когда его член коснулся ее вагины. Мейрос проталкивал его внутрь, пока он не прорвал ее девственную плеву. Маг входил в нее все глубже. Его бедра, такие же холодные, как и руки, бились о ее зад. Рамита затаила дыхание. Она была напряжена и испугана. Мейрос двинулся вперед-назад один, два, дюжину раз. Затем он вздохнул, и Рамита ощутила в себе что-то горячее и влажное. На мгновение маг налег на нее чуть сильнее, а затем отпрянул. Девушка упала на живот, борясь со слезами.

Она услышала его полный сожаления вздох.

– Прости меня, – прошептал он. – Я уже не тот мужчина, каким был раньше. – Он сел на край кровати, а Рамита свернулась клубком, не глядя на него. – Видишь, девочка? Все не так плохо.

Опустив свою мантию, он с трудом встал и, подобно призраку, выплыл из комнаты. Рамита осталась в одиночестве.

Однако через несколько секунд к ней в комнату уже впорхнула Гурия. Примостившись на том самом месте, где только что сидел Мейрос, она спокойно смотрела на то, как Рамита писает в ведро смесью мочи и семени.

– Ну, и как оно?

В следующий раз они остановились не в деревне, а в крупном городе. Постепенно фермерские дома начали сменяться более тесно сгрудившимися лабазами и хлипкими лачугами, окружавшими все большие города джхагги. Воздух наполнил запах испражнений и гниющей еды. В небо поднимался дым. Под шум бесчисленных голосов они медленно ехали по грязным улицам.

– Это Канкритипур! – крикнул гнавшийся за курицей мальчишка, которого окликнула Гурия. Вскочив на подножку повозки, он заглянул в окно. – Деньги на чапати, красивые дамы, – начал просить он жизнерадостно.

Рамита вложила ему в ладонь несколько медных монет. Мальчик, изобразив чуть ли не оскорбление, вновь протянул руку.

– Ах ты, бесенок! Этого достаточно! – рявкнула Гурия.

Показав ей язык, мальчишка спрыгнул с подножки, но его место тут же заняла чумазая девчонка, начавшая двигать своим ртом, в котором не хватало половины молочных зубов, так, словно что-то ела.

– Ни мамы, ни папы. Прошу вас, красивые дамы.

Гурия закатила глаза:

– Чод! Такими темпами у нас на подножке скоро будет ехать каждый городской нищий.

Они продолжали путь сквозь все это убожество, пока наконец не добрались до городских ворот, где солдаты начали колотить нищих, пока те не отцепились от кареты, как клещи от собаки. На смену отчаянному хаосу трущоб пришел более зажиточный и шумный бедлам. Вдоль улиц выстроились крошечные магазинчики, владельцы и владелицы которых громко нахваливали свой товар, перекрикивая друг друга. Тканые платки, листья бетелевой пальмы, сари, шали, ножи, корни и листья всевозможных растений; кардамон из Тешваллабада, имбирь с юга и даже вода Имуны из Баранази, продававшаяся в крошечных бутылочках для священных ритуалов. Солдаты ехали верхом почти вплотную к ним, и Кляйн сердито покрикивал на безногих, безруких и больных ужасными болезнями нищих или юных девушек с младенцами на руках, так и норовивших сунуться в окна повозок.