Анджей Ясинский - Толлеус. Учитель – ученик [litres]

– Что это было? – спросил ученик, когда вторжение сошло на нет.

– Тоже пробрало? – с сочувствием отозвался бывший настройщик. – Боги это. В Кордосе храмов полным-полно, а в Оробосе совсем мало. В столице и вовсе ни разу не встретил, а ведь пол-Широтона изъездил. За Домлахтой и вовсе не припомню ни одного. Я уж думал, можно забыть о них навсегда. А вот поди ж ты…

Рыжик придурковато улыбнулся и мечтательно протянул:

– Я видел будущее. Я стану очень-очень богатым и знаменитым! Мне нужно зайти…

– В первый раз? – оборвал его восторженный щебет искусник.

– Что «в первый раз»? – не понял ученик.

– Видения эти заманчивые.

– В первый, а что?

– Неужто раньше рядом с храмами не бывал?

– В Олитоне их нет… – Голос Оболиуса стал совсем удивленным.

– Тогда, наверное, больше беспокоить не будут. Раз в жизни нашего брата-искусника всегда заманивают. А вот повторно – мало кого. И не обольщайся. Ты видел отражение своих желаний, а не будущее. – Старик с ненавистью покосился по сторонам, выискивая вход. – На деле получишь только то, чего сам добьешься, и никакой бог тебе в этом не поможет. Уж я точно знаю… А вообще что это я? Совсем голова дурная… У меня же обруч! Снял перед магистратом, чтобы не выделяться, да так и не надел. Нужно было проверить…

– Назад поворотиться, еще раз проехать?

Искусник поежился:

– Да ну их к псам! В другой раз… – И, помолчав, подвел итог прерванному разговору: – Чем дольше тут нахожусь, тем сильнее мне этот город не нравится. А уж в соседстве с храмами жить и вовсе неуютно. Так что даже не знаю теперь, стоит ли дожидаться решения по земле Финны. Пожалуй, лучше поискать удачу еще дальше на востоке.

Аттий не любил кошек. На своем долгом веку он повидал немало домашних питомцев – и обычных, и причудливых химер, и даже редких животных из далеких краев. Некоторые ему даже нравились. Вот, например, собаки: верные, послушные. Жаль только, что лечат их нечасто, – мало кто готов платить серебром пусть даже за самого близкого четвероногого друга. К сожалению, ради кошек раскошеливаются гораздо чаще. Аттий искренне не понимал современного модного увлечения кошками. Неужели люди, их содержащие, не видят, что эти мерзкие животные совершенно не способны служить? Что они не воспринимают людей как хозяев?

И вот сейчас пришлось лечить именно кошку – толстую плоскомордую тварь под стать своей богатенькой хозяйке. Чародею-целителю было почти физически неприятно выполнять работу, расходуя частицу своей ауры. Все же он не схалтурил: репутация прежде всего. Когда дверь за клиенткой закрылась, Аттий печально вздохнул и повернулся к племяннику и по совместительству ученику – белобрысому пацану лет шестнадцати:

– Все понял?

– Да… – проблеял тот, но не слишком уверенно, и это не укрылось от внимания целителя.

– Тогда рассказывай!

– Вы, господин, изолировали поврежденные аурные участки, стабилизировали жизненный слой кошки, а потом добавили координирующий конструкт, который не даст меняться организму до тех пор, пока потемнения не исчезнут.

– Правильно… – Аттий потер подбородок. – Но что за потемнения в ауре, откуда?

Ученик опустил взгляд:

– Не знаю…

– Все без толку, – устало произнес целитель, разговаривая, кажется, сам с собой.

– Но учитель, я же все вижу! Просто такие пятна в ауре бывают от целой кучи недугов. Как мне распознать, что конкретно приключилось с этой кошкой? Да и какая разница, если лечение практически одинаковое?

– Да, ты обладаешь чародейским зрением и, пожалуй, сможешь когда-нибудь стать неплохим чародеем. Но хорошим целителем тебе не бывать! Ты только что верно заметил, что такие пятна появляются во многих случаях, но все равно пытаешься рассмотреть причину в следствии! Напрасно! Ее надо всего лишь почувствовать! Пока не почувствуешь – не поймешь причину, пока не поймешь – не сможешь правильно работать с аурой. До тех пор ты рядом с хорошим целителем будешь как дровосек рядом с мастером резьбы по дереву. Я уже не раз говорил твоему отцу, что это не твое, но он не понимает. Так хотя бы ты сам пойми и скажи ему, что не хочешь заниматься целительством.

В этот момент у входа зазвонил колокольчик: не иначе пожаловал новый клиент. А может, пришли шабашники – Аттий затеял сделать небольшую пристройку к дому.

Чародей не стал формировать исследовательский конструкт, чтобы узнать, кого впустил в дом Томми, дежурящий у дверей. Просто прислушался. Судя по звукам, все-таки пришел клиент. И точно: спустя минуту в приемную, стуча тростью по полу, следом за слугой ввалился, тяжело ступая, крупный старик. Замыкало шествие волосатое животное. Сперва чародей подумал было, что это овца, и хотел устроить Томми выволочку: домашнюю скотину не следовало пускать в дом. Для крупных животных рядом с крыльцом был сделан небольшой загон. Но Аттий вовремя разглядел, что животное на самом деле является химерой. Впрочем, догадаться было легко: ни одна овца не будет без понуканий так же послушно следовать за своим хозяином. Немного порывшись в своей памяти, целитель даже вспомнил название животного – когда-то доводилось работать с такими.

Поскольку гость пришел вместе с питомцем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто пациент. Что-то зачастили в последнее время с животными! Впрочем, чародей ввиду специфики своей работы мазнул взглядом и по человеку, автоматически отметив как состояние ауры, так и наличие целебного конструкта. Затем сосредоточил внимание на мохнатке, потратив на ее изучение гораздо больше времени. Потом вопросительно взглянул на Томми, затрудняясь самолично определить статус гостя.

– Господин Толлеус, – провозгласил слуга, правильно истолковав взгляд хозяина.

– Чем могу быть полезен? – учтиво склонил голову чародей.

– Меня беспокоит состояние животного.

– Что-то случилось? – продолжил расспросы Аттий, рассматривая понуро опустившую голову химеру. И тут же добавил: – В нее как будто кто-то вселился и ведет. Могу я попросить снять контроль? Мне нужно почувствовать животное в естественном, так сказать, виде.

– Все верно, мой ученик сейчас контролирует ее, чтобы не буянила.

Подчиняясь кивку Толлеуса, Оболиус, который все это время незримо присутствовал при разговоре и глазами химеры видел все вокруг, отпустил Бульку.

– Вы сказали – «мой ученик»? Извините, если лезу не в свое дело, но вы ведь не чародей, не так ли? Простите еще раз, просто у меня в голове не укладывается, как в таком случае у вас в учениках может быть кто-то из нашей братии?

– А я и не говорил, что мой ученик – чаровник, – скривился искусник.

Уже не в первый раз чародеи не воспринимали его как равного. Старик был воспитан в рамках идеологии Кордоса, и такое пренебрежение задевало. Хотя с другой стороны, он отдавал себе отчет в том, что оробосцы не стремились таким образом специально уязвить его. Просто аура у искусников далеко не так развита, как у чародеев, при этом имеет определенные отличия, так что если чародей никогда не видел своих коллег по ремеслу из Кордоса, то легко мог не разобраться, встретив на улице. А эманации амулетов неплохо скрывает плащ: если специально не вглядываться – не заметишь. Это даже имеет свои преимущества в общении с чародеями – зачастую удобнее, когда они не знают, кто перед ними.