Анджей Ясинский - Толлеус. Учитель – ученик [litres]

Поэтому, подавив желание гордо выпятить грудь, задрать нос и представиться, Толлеус ответил иначе:

– У меня он постигает совсем другие премудрости, а что вселяться умеет – это верно, но только никто его этому не учил, он как-то сам сообразил.

– Правда? – искренне не поверил Аттий. – А можно пригласить его сюда? Я бы хотел взглянуть на него!

– Пускай ваш слуга позовет рыжего парня, что сидит в моей повозке, – не стал возражать кордосец. – А с химерой как будто ничего не случилось. Просто раньше она так себя не вела. Точнее, вела совсем иначе. А потом вдруг какая-то вялая стала. Стоит она дорого, так что сами понимаете – есть отчего забеспокоиться.

– Все верно. Только имейте в виду: диагноз тоже стоит денег, пусть даже животное здорово.

Толлеус развел руками, показывая, что все понимает и готов принести эту жертву.

– Если не секрет, зачем вам эта химера? – задал вопрос целитель, чтобы скоротать ожидание. – Она же для чародеев.

– Мне ее продали, чтобы снимать боли в ногах и усталость. Не очень удобно, конечно, но работает.

Аттий покивал: в самом деле, есть у мохнаток и такая способность, хоть и не основная. Просто обычно в качестве расслабляющего средства покупают других зверей. На этом разговор увял: чародей погрузился в изучение состояния мохнатой пациентки.

Прошло совсем немного времени, когда на пороге в сопровождении слуги появился Оболиус. Аттий, шумно выдохнув, вышел из транса и, чуть склонив голову набок, с интересом уставился на мальчишку с печатью озорника на плутовской роже.

– Так-так, – произнес он задумчиво и повернулся к племяннику: – Рассказывай, что видишь!

– А что я? – совсем непочтительно окрысился из своего угла его ученик. – Чудная животина, непривычная. И потоки у нее непонятные…

– «Непонятные», – передразнил целитель, взмахом руки пресекая дальнейшие оправдания. – Ты бы почувствовал ее сперва, а потом уже смотрел на потоки. Не все они чудные, некоторые попросту неправильные, оттого и болеет скотина. Эх, горе мне с тобой. – И Аттий устало повернулся к недоумевающему клиенту: – Оттого все беды у вашей животины, что кто-то без должного разумения повозился с ее аурой. Я-то сперва посчитал, что вредительство, ан нет: пригляделся – просто неумеха поработал. Вы, часом, не водили химеру вашу к какому-нибудь деревенскому знахарю?

Толлеус покачал головой.

– А давайте тогда вашего сорванца спросим, что он знает про это!

– Невиноватый я, господин! – с жаром затараторил Оболиус и на всякий случай спрятался за стол.

Слишком поспешно он начал оправдываться, чем и выдал себя с головой.

– Ну и зачем? – грозно насупился клиент.

– Так ведь аурный удар все! Бабах! Она «ви-и-и!!!» и брык на бок. А я что? Самому не слаще. Кое-как очухался, а тут такое дело, спасать надо. Вот и… Так вот и смог… А не смог бы, так она бы совсем того…

Старик еще сильнее нахмурился, силясь уловить смысл в обрушившемся на него словесном потоке. Аттий пришел ему на помощь:

– Сдается мне, ваш парнишка не озорства ради затеял эксперименты над химерой. Аура животного имеет определенные следы деструктивного воздействия. Уж не знаю, откуда оно, да и не хочу знать, это ваше дело. В случае с мохнатками я могу только сказать, что такова их участь – рисковать вместо чародея. Но, простите, я отвлекся. Так вот, потом животное пытались лечить. Очень грубо, но в целом верно. Поэтому исправить последствия такого вмешательства несложно… Эй, пацан, как там тебя? – повернулся целитель к Рыжику.

– Оболиус, – пискнул он, настороженно глядя то на искусника, то на чародея.

– Иди-ка сюда, – продолжил Аттий. – Ты у кого лечить учился?

– Ни у кого.

– А как тогда сообразил, что делать надо?

– Не знаю… Посмотрел… Почувствовал…

– Вот! – воскликнул чародей, наставив палец на племянника. – Он нигде не учился, но почувствовал. И худо-бедно, но вылечил. Он может стать целителем, а ты – нет! Так и передай своему отцу! Уважаемый! – Эти слова уже предназначались Толлеусу. – У вашего сорванца пропадает редкий дар. Я готов взять его в ученики.

Клиент вздохнул. Было видно, что идея ему понравилась, но что-то смущает. Он спросил про сроки обучения, уточнил цену, задал еще несколько вопросов, но было понятно, что все это не серьезно, а скорее для порядка.

Когда лечение было закончено, старик расплатился и ушел, Аттий лишь печально покачал головой, глядя ему вослед. Смышленый парнишка ушел, а племянник остался и будет изводить нервы дальше. Почему жизнь так несправедлива?

Подкрутив ус, Сервантес толкнул дверь в гостиницу, где остановился кордосец. На офицере был парадный мундир, своей вычурностью явно чуждый для здешней простой обстановки. Кратос, давний приятель детства, смотрелся на этом фоне бледно, зато его мундир «Недремлющего Ока» был куда более узнаваем и, несмотря на маленький шеврон, вызывал у окружающих гораздо больше дрожи. То, что чин товарища невелик, никакой роли не играло. Приходилось сожалеть лишь о том, что Кратос не являлся чародеем, – вот чье присутствие было бы весьма желательно! Надо довольствоваться тем, что есть. Хорошо хоть старый приятель вообще согласился участвовать в деле.

Сказать по правде, сейчас толку от товарища было немного – его привлекли исключительно ради мундира, который зачастую помогал решить проблему одним своим наличием. «Недремлющее Око» в Оробосе обладало непререкаемым авторитетом. Сервантес рассудил, что за неимением чародея в качестве поддержки хорошо бы прикрыться хотя бы этой всесильной организацией. Солиднее будет.

Сзади топали четверо мужчин, чьи повадки и шрамы сразу же выдавали в них людей бывалых, привычных к сражениям. Наемники. Они должны были изображать группу силовой поддержки, Сервантес нанял их час назад для аферы, которую планировал провернуть. Для них Сервантес достал списанную форму пограничной службы. Смотрится она достаточно загадочно, не просто бело-серые плащи городской стражи. Жаль, не новая – выглядят так, будто армия переживает тяжелые времена. Хотелось надеяться, что добротное оружие и нагрудные панцири отвлекут клиента от прорех на одежде.

Сказать по правде, офицер немного нервничал. Старик, которого они собирались пощипать, был кордосским искусником. Из-за этого могли возникнуть проблемы. Увы, по своим каналам ничего о личности будущей жертвы узнать не удалось, а официальные запросы привлекут ненужное внимание. Впрочем, ни самому Сервантесу, ни даже Кратосу не приходилось слышать, чтобы искусников пускали в страну с неопломбированным посохом. А это означало, что кордосец не должен был быть очень опасен. Амулеты наверняка есть, но это уже мелочи. И все же червячок сомнения грыз душу: трудно не бояться героя сказок, которыми пугали с пеленок.