Сергей Лукьяненко - Не место для людей [СИ]

Я та, кем хочу быть. Я! Только я!

…Нет, не только. Я та, кем хочу быть — но если мир меня не примет, зачем это всё? Цена дикой магии может оказаться неимоверно высокой, как для братьев-викингов.

Земля притягивала, не отпускала, норовила сделать своей частью — нет! Она будет летать!

И ощутила, как растёт. Как разворачиваются за спиной крылья, тонкие, изящные, но могучие. Как упираются во влажную, пока ещё прохладную весеннюю землю когтистые лапы.

В горле заклокотало, и в очистившееся от облаков небо устремилась струя клубящегося пламени.

Ало-золотой Дракон гордо вскинул увенчанную рогатой короной голову.

Они все смотрели на неё. Мама, папа, прадед, Сева, Лой. Красные Береты. Даже недавние бунтовщики, что помогали с убитыми и ранеными, застыли, глядя на неё.

— Да здравствует Крылатая Владычица! — вдруг хрипло вскричал гном Фалар Благонравный, вскидывая топор. — Да живёт она тысячу лет! Да правит мудро и справедливо!..

Ой. Ой, мамочка, это — взаправду! Я теперь — Дракон?! А как же Севка?..

Но брат смотрел на неё со всё той же удивительно спокойной мудростью, совершенно не по годам.

— Лети! — вдруг крикнул папа.

И она взлетела.

Получилось так же легко и естественно, как дышать или ходить.

Трудившиеся на поле брани попадали на колени.

Нотти сделала круг, устремляясь обратно к земле.

Дракон! Дракон! Пламя и ветер! Ветер и пламя!..

Она коснулась земли и вновь сделалась Нотти. Взглянула на маму, на папу — осознала вдруг, что сейчас случится.

Но всё равно, она не подведёт.

Взглянула на Эрика, увидала слабую улыбку, улыбнулась в ответ.

Кто знает, как оно всё получится!

Она взглянула на смертное поле, на гнома Фалара, на застывших магов в нелепых красных беретах. Взглянула на брата.

Мы справимся. Мы обязательно справимся. Мы, Драконы.

* * *

…Прийти на битву можно куда быстрее, чем с неё уйти. Особенно проигравшей стороне.

Люди, эльфы, гномы — настоящие, рождённые в Срединном Мире, и пришедшие с Изнанки или из Мира Прирождённых, — мрачно собирали оброненное оружие и броню (денег немалых стоит!), складывали тела для погребальных костров, каменных курганов, эльфийских могил на деревьях и траурных кораблей, что отойдут от берега и затонут в пучине. Кто что предпочитал при жизни, если даже об этом и задумывался, уже не имело большого значения. Люди уйдут с огнём, гномы в землю, эльфы с воздухом, а Прирождённые — с водой.

Обжора не вмешивался, надзирал. Стоял на холме, который раньше казался Эрику чуть заметным, а теперь ощутимо подрос. Приближение Эрика он почувствовал, конечно же. И спросил, не оборачиваясь:

— Так что решил, сынок?

— Разве я могу решать? — мрачно ответил Эрик. — Вы за меня решаете.

— На «вы»-то зачем? — обиделся Обжора.

— Это множественное число. «Вы» — ты, Виктор… Нотти…

— А-а-а, — протянул Обжора. — Понимаю. Так надо было. Чтобы ты пришёл сюда, чтобы встряхнул этот мир. Чтобы кто-то поторопился, кто-то повзрослел, кто-то в себе разобрался. Иногда весь смысл жизни человеческой в том и состоит — на других повлиять.

— Передать солонку, — пробормотал Эрик. — Это анекдот такой… не очень смешной.

— Хорошие анекдоты и не обязаны смешить, — ответил Обжора. — Решай, сынок.

— Да какой я тебе сын!

— Какой есть. А я, может, и не лучший в мире отец, но одну вещь тебе дам. Выбор. Как решишь дальше жить, так и станешь.

Дул ветер и плыли облака. Всё вновь было тихо и мирно. И всем надо было решать, кто они есть...

— А что бы ты от меня хотел, отец? — спросил Эрик.

И с удивлением понял, что сказал «отец» совсем без запинки.

Будто поверил до конца, будто смирился с тем, что этот нелепый бочкообразный дядька — его родитель.

— Я? — удивился Обжора. — Меня редко спрашивают о моих желаниях. Даже джинна из сказки в конце концов спросили и дали свободу. А я сижу сиднем в мире, который когда-то создал. И не могу его покинуть.

— Почему?

— Кто-то должен им заниматься. Утихомиривать самые страшные и мерзкие фантазии людей, что пробились в Хаос. Помогать осознать себя тем сущностям, у которых есть шанс ожить. Иногда — выпускать пар, чтобы не разнесло всё на свете.

— А если бы ты мог уйти? — спросил Эрик.

Обжора хмыкнул, не отрывая взгляда от поля брани. Пробормотал:

— Гляди-ка, обтесался немножко народец… С покойника сапоги стянули — то дело понятное, хорошие сапоги больших денег стоят. Но руки на груди сложили уважительно, чего-то пробормотали, извиняясь. Возникают какие-то понятия, возникают… Если бы я мог уйти? Может быть, начал всё заново. Хаос беспределен, но и мысль разумная бесконечна, надо лишь помочь им работать вместе, соединить порядок и волшебство, создать между ними буфер. Теперь-то я лучше понимаю, что и как надо делать. Если бы принял кто-то мою ношу — сам, добровольно. Она нелёгкая, конечно.

— Да говори уж, — пробормотал Эрик.

— Любой отец мечтает о том, чтобы сын продолжил его дело, — сказал Обжора небрежно. — Ну, конечно, если душа к тому лежит, если способности есть… Без души за такое дело браться никак нельзя!

— Мне кажется, без души вообще ни за что браться нельзя, — сказал Эрик и смущённо отвёл глаза. — Но я ведь ненавижу магию!

— Любовь часто начинается с ненависти, — ответил Обжора. — Магия — не медовый пряник, чтобы каждому дураку нравиться. Это сила, порой грозная и жестокая. С ней надо уметь работать. Гасить при нужде. В верное русло направлять. Тогда она будет не только рушить, но и строить.

— Я бы мог попробовать, — сказал Эрик осторожно. — Если, конечно, ты думаешь, что я могу справиться…

— А как же Нотти? — спросил Обжора. — Сейчас даже словом не перемолвишься?

Эрик вздохнул. Взглянул на взмывшего ввысь ало-золотого дракона.

— Ну… ничего же ещё не окончено, верно? Вернусь, поговорю… Ты вроде как ходишь туда-сюда? А почему мне нельзя?

— Да можно, — сказал Обжора. — Я вообще тебе скажу, сынок. Глупость я сделал, что всё на себя взял: и строить, и рушить. У Драконов с Единорогами, может, и не всегда удачно выходит, но зато им всяко веселее.

Он помолчал, а потом добавил строго:

— Так ты уверен? Не шутишь?

— Не шучу, папа, — ответил Эрик.

Обжора повернулся. Полез в карман своего комбинезона и достал здоровенный разводной ключ — с метр длиной, не меньше. Торжественно протянул Эрику.

— Держи.

— Что это?

— Как что? Ключ!

— Просто разводной ключ?

Обжора возмущённо покачал головой:

— Ключ — это символ! Я тебе и скрипичный мог подарить! И ключ от интернет-банка! Но этот, поверь, куда универсальнее! Это — ключ от Мира Прирождённых. Скипетр и держава, венец и трон. Всё вместе. Берёшь его — принимаешь пост.

Эрик постоял, глядя на толстого широкоплечего дядьку, смотрящего на него с ожиданием. Потом протянул руку, взял ключ и сказал: