Сергей Лукьяненко - Не место для людей [СИ]

Всеволод обернулся. Это кто ж ему тут лекции читает?!

За его спиной (как он ухитрился так тихо подойти?) стоял рослый мужчина. Седой, хоть и не старый. С лицом, испещрённым шрамами, удивительно, что глаза остались целы. На крепком боевом поясе у мужчины висел длинный меч в простых деревянных ножнах, уже чуть вытащенный наружу — и Всеволод заметил, что одна сторона меча обычная, а другая — серебрёная.

Вот же негодяи гномы! Видели, что к нему подходят, и не окликнули!

— Они меня не заметили, — сказал мужчина, будто прочитав его мысли. — Я так умею.

— Ты охотник на чудовищ, — произнёс Всеволод. — Я слышал о вас. Но не знал, что вы ещё существуете.

Мужчина кивнул. Сказал:

— А ты маг Воздуха и Огня. Нет, ты что-то большее…

Он помолчал и спросил:

— Нужна ли тебе помощь?

— Полагаю, я справлюсь, — ответил Всеволод, поглядывая на виверна. Или виверну, какая уж тут разница.

— Тебе доводилось убивать таких существ?

Всеволод покачал головой.

Охотник на чудовищ неторопливо подошёл к нему, посмотрел в глаза. И очень тихо произнёс:

— Парень, это опытная и злобная тварь. Я вижу в тебе силу, но лучше, если это сделаю я.

После чего громко, чтобы слышала поездная бригада, сказал:

— Господин маг, позвольте мне уничтожить чудовище. Это мой долг, я прошу уступить мне честь схватки. То, что для вас забава и мелкая помеха, — для меня исполнение древних обетов. Нас осталось мало, но мы храним свою честь!

— Позволяю, — сказал Всеволод с облегчением.

Нет, он не боялся, конечно же! Он маг, но…

Но ему вдруг вспомнилось, как отец прилетел домой с порванным крылом, из которого сочился шипящий яд. Как мать прогнала их с Нотти в дом, а сама до утра колдовала, варила зелья… и потом ещё с месяц отец никуда из дома не уходил, отлёживался и менял повязки на спине.

— Спасибо, — с едва уловимой иронией сказал охотник.

Из кармашков на поясе он начал доставать один за другим крошечные пузырьки. Содержимое некоторых глотал, других — нюхал, третьих — втирал в кожу. Последним побрызгал свои белые волосы. В воздухе запахло лимоном и табаком.

— Это же одеколон! — воскликнул Всеволод.

— Ну да, — подтвердил охотник. — Знаешь, в бой надо идти собранным и уверенным в себе. А ничто так не придаёт уверенности, как хорошая стрижка, чистая обувь и приятный аромат!

Обувь у него и впрямь была чистая, а стрижка красивая.

Охотник размялся, потянулся, потом скинул с пояса ножны, оставив меч в руке. И пошёл на виверну.

— Господин охотник! — крикнул машинист. — Вы это… человек знаменитый и прославленный! Только такой здоровущей виверны я отродясь не видел! Давайте уж все вместе, а? Вон, со станции машут, предлагают поддержать! Мы её всей толпой стопчем!

— Не нужно, — откликнулся охотник и, ускоряясь, побежал к твари.

Машинист выругался и полез в паровоз. Бригада — за ним.

Всеволод поколебался и кинулся за охотником.

Виверна, увидев атакующих, мрачно зашипела и забила крыльями. Охотник занёс меч над головой, остриём назад и ускорил бег.

Паровоз загудел.

Виверна заревела и плюнула в охотника комком дымящейся зелёной слизи.

Охотник уклонился, ловко проскользнул под головой виверны и упал на спину, поднимая над собой меч. Всеволод понял его замысел — вспороть твари брюхо.

К сожалению, виверна тоже это поняла. Она высоко привстала, пропуская остриё меча под собой, а потом вывернула шею под брюхо и хватанула охотника за ноги.

Охотник заорал и выпустил меч.

Виверна всей тяжестью шлёпнулась на него и поелозила. Крик охотника затих где-то под хвостом.

Всеволод остановился, медленно спустился с насыпи.

Виверна, сидящая на рельсах, мрачно смотрела на него.

Паровоз снова загудел — и вдруг промчался мимо Всеволода, стремительно набирая ход.

Виверна оскалилась.

Паровоз врезался в неё всей своей массой и отшвырнул с путей. Колёса отрезали виверне хвост, тот бился по одну сторону насыпи, виверна орала по другую. Паровоз сошёл с рельсов и каким-то чудом удержался на колёсах, пропахав в земле две борозды.

Опомнившись, Всеволод взмахнул рукой и обрушил на чудовище огненный шар. У него вышел прекрасный заряд, любой маг Огня мог бы позавидовать! Чешуйчатое тело виверны затрещало, запахло горелым мясом и кислотой.

Всеволод стоял, тяжело дыша и глядя на погибающее чудовище. От полустанка к ним уже бежали, а из остановившегося паровоза и вагона выскакивала бригада.

— Я же говорил — раздавим! — радостно кричал кочегар. — А ты «с путей сойдём, с путей сойдём!»

— Так ведь сошли! — орал в ответ машинист.

— Зато чудище прикончили! Тут одной чешуи на пару тысяч золотых, а ещё яйца, кислота, кости…

Всеволод двинулся к месту крушения, но кочегар остановил его, вежливо, но непреклонно:

— Не надо вам туда ходить, господин. Некрасивое это зрелище, когда человека виверна задом придавила. Запомните его красивым.

— Я думал, он… — Всеволод запнулся. — Он был так уверен в себе… Охотник на чудовищ, такая редкость…

— Потому и редкость, — гном сплюнул. — Нанюхаются своих солей, и море им по колено. Да как можно такую тварь мечом победить? Или магия, или техника! Эх… подвели мы вас. Паровоз на рельсы поставить — затея долгая.

Он поглядел на речку — лодки, едва успевшие отчалить, возвращались.

— А знаете, что, — просиял он. — Берите-ка лодку, господин. Вниз, до самого океана, не сильно-то и дольше выйдет, чем на поезде. А мы вам в дорогу припасы соберём… Чешуйку виверны хотите? Хороший трофей, над кроватью повесите, вот и повод всегда девку позвать в гости!

— Нет, спасибо, — пробормотал Всеволод. — Не хочу вспоминать этого бедолагу… седой весь… хоть вроде и не старый…

— Да ему лет двадцать! — махнул рукой гном. — Они от своих зелий стареют! Ну, пойдёмте, насчёт лодки будем договариваться…

— Нет, погодите, — сказал Всеволод.

Приближаться к поверженной виверне не хотелось. Смотреть на мёртвого охотника на чудовищ тем более.

Но, как любил говорить отец, «настоящий Властитель берёт себе не только то, что хочет он, но и то, чего не хочет никто другой».

Это был как раз второй случай.

Отстранив гнома, Сева пошёл к издохшему чудищу. От того нестерпимо несло горелой рыбой (почему-то именно рыбой, а не мясом), чем-то кисло-едким, химическим, ядовитым, а ещё (и это было отвратительнее всего) — тёплым парным молоком.

Всеволод вдруг понял, что больше никогда не захочет с утра выпить полкувшина молока.

Он обошёл виверну: в груди от огненного шара осталась подкопчённая вмятина, заряд магии не смог прожечь чудовище насквозь, но ударил его, будто исполинское пушечное ядро. Местные, вооружившиеся чем придётся, уже примерялись разделывать тушу, не забывая выкрикивать хвалу в адрес Всеволода.