Галина Гончарова - Попасть – не напасть [litres]

Андрей Васильевич стоял на перроне до последнего. Я смотрела в окно, он смотрел на меня, махал рукой, когда поезд тронулся…

Раздеваться я начала, только когда фигура ротмистра скрылась из вида. И в кармане халата…

Как он умудрился? Когда?

Небольшой кошелек черной кожи. Портмоне. Открываю его.

Несколько крупных купюр, горсть мелочи, записка, нацарапанная наспех карандашом на уголке газеты. Медленно читаю.

«Храни тебя Господь, дитя мое…»

И не откажешься.

Эх, Андрей Васильевич…

За окном мелькали дома, деревья….

Стук в дверь заставил меня завернуться в плащ. Проводник чуть смутился.

– Госпожа…

– Да?

– Господин просил принести…

На второй диванчик легли три платья.

– Откуда это?

– Дамы ездят, забывают иногда…

Действительно, глупый вопрос. Я пригляделась к платьям.

Одно отбраковала сразу. Винно-красный шелк, черное кружево, вырез до… этого самого. Ясно, какая дама и какого сорта его забыла. Подозреваю даже, при каких обстоятельствах.

Два других поприличнее. Коричневое сукно и серый бархат.

Увы, придется выбрать сукно. У него есть один большой плюс – пуговицы спереди. Да, это заявка – я из простого народа, у меня нет служанки. Ну и пусть, мне ли сейчас привлекать внимание?

Бархат выглядит намного благороднее, разве что на подоле пятно от чего-то жирного. Но множество мелких пуговиц сзади, тонкое кружево отделки…

Нет, это просто не то.

Выбрала коричневое сукно.

– Иголка и нитки найдутся?

– А то как же, госпожа.

– Сколько с меня?

– Господин все оплатил, не извольте беспокоиться…

И вновь по щеке побежала непрошеная слезинка.

Ах, Андрей Васильевич…

Прощайте. И простите меня за все. Я вас никогда не забуду. И сына назову Андреем.

Андрей Васильевич бодро шагал по ночной Москве.

На душе у него было легко и весело, как не было уже давно, с того самого черного дня…

Легко ли узнать, что ты умираешь?

Обречен, и никто не может для тебя ничего сделать?

Поверьте, это очень тяжко. Осознание собственной смерти свалилось на Истокова, как каменная плита на плечи, придавило, расплющило…

Когда сразу – не так больно, наверное. Вот ты был, а потом тебя не стало, и разве что кто-то тебя оплачет. И не больно, и не страшно…

А тут…

Лежишь и вспоминаешь свою прошлую жизнь, и понимаешь, что ничего-то в ней такого и не было.

Настоящего.

Разве что Алина.

Синие глаза, светлые волосы, улыбка, поляна с ромашками, платье с такими же ромашками… Горькое сожаление о своей глупости.

Да, он получил следующий чин, он продвинул свою карьеру…

И что толку?

Натали с детьми навещала его в больнице, а он смотрел и понимал, что они чужие, совсем чужие. И с этой нарядной женщиной в платье по последней лондонской моде, и с этими манерными девушками, которые жеманно растягивают слова, и даже с сыном, который вырос избалованным и изнеженным.

Строил он карьеру, строил… И что?

И пепелище…

И горькие сны, приходящие по ночам, скручивающие мышцы болезненной судорогой, и проклятье, разъедающее тело и душу…

Но вдруг касание теплой руки. Взгляд серьезных темно-серых глаз.

Мария…

Похожая на Алину и совершенно другая. Хрупкая и беззащитная, умная и отважная, серьезная и не по годам рассудительная – и в то же время удивительно наивная.

Ах, Мария…

Тебе плохо? Так помоги тому, кому еще хуже.

Андрей Васильевич не определял свои чувства. Это было не сексуальное влечение, нет. Не любовь, не привязанность. Скорее, некое родство душ.

Да, именно так.

Две раненых души, два одиночества.

Княжна могла быть его дочерью по возрасту. И хотелось помочь, защитить, отогреть… Что он мог ей дать?

Несколько разговоров, и только. Думал, они никогда больше не увидятся, но судьба оказалась благосклонна к ротмистру.

Взрыв. Покушение на наследника…

Совсем Романов мышей не ловит, разленился вконец… И служба его, Личная тайная канцелярия Его Императорского Величества, неясно чем занимается, ворон, что ли, за окном высчитывают?

А, что уж теперь.

Именно благодаря этому покушению Мария вновь оказалась в той же больнице. И смогла найти его. Удивительное присутствие духа для молодой девушки.

Мария все рассчитала правильно.

Ей не поверят. Нет, оправдываться тут будет просто бесполезно. Говори, не говори, ругайся, проси, умоляй…

Романов в принципе будет сейчас рыть землю носом, надо бы ему этого Милонега заложить, пока еще есть силы и возможность. Сегодня же, как придет, письмо напишет.

Денег в карманах не оставалось даже на извозчика.

Казалось бы, зачем ему крупные суммы в больнице?

Но Андрей Васильевич не привык быть без денег. Издержки полунищего детства и отрочества, знаете ли. Когда после тяжелого рабочего дня стоишь и думаешь: извозчик или булочка. А если булочка, то придется тебе идти пешком четыре квартала, а зима, и холодно. И обувь старая.

И кушать хочется так, что желудок судорогой сводит.

А если извозчик, то дома ничего нет, кроме осточертевшей пшенки. Зато там можно согреться… И сил уже нет идти…

Вот с тех пор он и привык держать при себе крупные суммы. Как появилась возможность…

Булочка?

Да он три булочных скупить мог на корню.

А сейчас у него в карманах ветер гулял. Даже мелочь отдал Марии, потихоньку, вспомнив кое-какие навыки, подсунул портмоне в карман халата, чтобы она сразу не нашла. Откажется ведь…

Отказалась бы.

Правильно ли она поступила? Уехала, все бросила…

Разве нет?

Истоков умел слушать и слышать. И то, что он не стал объяснять Марии весь расклад, не значило, что он его не просчитал.

Ситуация складывалась неоднозначная.

Кому нужно покушение на наследника? А ответ-то прост. Только своим.

Цесаревич собирается жениться, его невеста приезжает в Москву, и здрасте-нате? Покушение задумано так, чтобы устранить или обоих, или ее одну. Вызвать осложнения с Лондоном… Собственно, они УЖЕ появились.

Королева не простит такого отношения к собственной внучке, да и отец Александры не спустит… Возникнет напряженность. Под шумок оживятся те, кто хотел подсунуть цесаревичу невесту из своего юрта. Таких четверо.

Шуйские, Соболянские, Захаровы и Матвеевы.

Четыре юрта, с которыми придется считаться на какое-то время. Цесаревич, по счастью, жив, а вот его невесте долго восстанавливаться придется. Переломы костей, они даже с магией зарастают долго, магия не всесильна.

Кто-то начнет давить за, кто-то против…

Мария попадет в жернова.

Романов, насколько знал Истоков, поддерживал матвеевский юрт. А у старого Матвеева – своя дочь-красавица, младшая, Анастасия Матвеевна Матвеева, хороша до необычайности.