Галина Гончарова - Попасть – не напасть [litres]

Нужна защита!

По лестнице медленно поднимался молодой человек.

Люди поспешно расступались в две шеренги, да не просто так, а согласно табелю о рангах, кто знатнее, те дальше от входа.

Князь чуть оттеснил меня с прохода.

– Ваша светлость…

Демидов!

Я принялась оглядываться по сторонам, насколько возможно незаметнее. Милонег… Где эта гадина? Высокий, красивый, но… Ёжь твою рожь! Вот бы кого с Демидовым скрестить! Или хотя бы запереть на недельку в одной комнате!

Синий мундир, черные волосы…

А где эта? Нини? Что за идиотская привычка называть человека собачьей кличкой?

Розовая тушка обнаружилась где-то в третьем ряду… Нет, вряд ли ставка сделана на нее. Я более знатная…

Вот и цесаревич.

Самый обычный молодой человек лет двадцати-двадцати двух, симпатичный, темно-русый, кареглазый, улыбающийся… Мундир белого цвета, кортик – на балу сабли или шпаги это не комильфо…

Я смотрела во все глаза.

Милонег! Вот и синий мундир! Вот он! Стоит и во все глаза глядит на девицу в темно-зеленом. Или уже не девицу? Рыженькая, лет двадцати пяти на вид, она смотрит с выражением обреченности… Точно! Здесь что-то будет.

Милонег начинает протискиваться к стене.

Уйдет, гадина.

Что же делать, что делать?!

Упасть в обморок?

Закричать?

А цесаревич все ближе.

И рука «темно-зеленой» потянулась к шее, туда, где убегает за вырез цепочка подозрительно знакомого плетения…

Я невольно «нырнула» на тот уровень, на котором начинаю видеть ауры.

Рядом со мной чернотой сверкает Демидов. Отец переливается всеми цветами радуги, но больше всего – красным, у него небольшой дар огня, мачеха бездарна, цесаревич…

Или бездарен, или закрыт. Не знаю, может быть, и первое, и второе…

«Зеленая» мерцает сполохами мрака, и я не понимаю, почему этого никто не замечает. А что могу я?

Я маг земли. Дворец каменный. И маги, которые плели его защиту, должны были предусмотреть многое! Не могли не предусмотреть! Не только спокойствие и защищенность, но и активное противодействие, это логично! Дома стены помогают!

Я и сама толком не понимала, что делаю. Но вот же солярные знаки, коловрат, вот они! На дальней от меня стене…

И от них явственно шло слабое сияние.

Защита?

А, все равно другого выхода нет! Что бы ни было, все польза будет!

И я, видя, как вспыхивает черное облако вокруг выбранной Милонегом девицы, ударила всей своей силой по символу солнца.

Камень – моя стихия, ему легко принять мою силу, легко провести ее…

Девица в зеленом вспухла чернотой, рассыпалась, на ее месте осталось нечто вроде громадной черной воронки, в которую затягивает людей, перемалывая в прах, Милонег куда-то удрал, скотина, а воронка затянула уже человек пять, с каждым проглоченным делаясь только сильнее, отшатывается цесаревич, но я понимаю, что ему уже не уйти, никому не уйти…

Хотя бы несколько минут выиграю.

Я упала на колени, наплевав на крики, приложила ладони к полу.

– Волна!!!

Вы когда-нибудь встряхивали коврик?

Вот нечто подобное я и проделала. И никаких сил для этого почти не потребовалось. Древняя защита наконец-то пришла в себя, начала работать… Стены сами помогают мне.

Полы вздыбились, люди полетели в разные стороны, а воронка… Она ведь тоже может смещаться.

Она отскочила к дальней стене, почти к знаку солнца.

И там вспыхнула.

Золотым, прекрасным огнем, заливающим залу.

Плюс сталкивается с минусом, и происходит взрыв!

Последнее, что я увидела, – кусок кирпича, летящий в голову мачехи. А потом меня накрыла волна слабости, бросая навзничь.

Темнота.

А жить так хотелось…

Рядом со мной о чем-то разговаривают. Первое желание – открыть глаза. Второе – полежать и послушать.

Верх одерживает благоразумие, и я прислушиваюсь.

– …Жертвы!

– Да, Бог хранит цесаревича. Чудом уцелел…

– А человек тридцать погибло.

– И раненых – полная лечебница.

– Говорят, завтра здесь будет его величество, лично…

– То-то вся лечебница на ушах стоит…

Голоса стихают, отдаляются…

Я открываю глаза.

Палата. На четверых человек. Четыре кровати, на двух лежат незнакомые мне женщины. Но явно из высшего общества.

Не бывает у служанок ни таких ногтей, ни такой кожи…

Одна кровать свободна, но надолго ли?

Одежда?

Моей одежды нет. Я оглядываю больничную рубашку, потом снимаю со спинки стула халат. Подхожу к окну и выглядываю наружу.

И кто б сомневался!

Бывали мы на этом вашем Марсе, бывали. То есть в этой больнице. На улице явно ночь, фонари горят, тишина и покой. Ну, относительные. Больничные.

Кто мне может рассказать, что здесь происходит? И чем вообще кончилась моя эскапада?

Цесаревич явно жив. Не факт, что здоров, но хотя бы выжил, уже польза. А тридцать человек погибло…

Вспоминаем родной мир?

У нас хоть как-то организуют службы спасения, но у нас есть опыт. А здесь? Часто ли здесь устраиваются теракты?

Подозреваю, что всех пострадавших просто свезли в больницу, не особо разбираясь. И завертелась карусель. Сортировка, оказание первой, второй, десятой помощи…

Поэтому до меня руки и не дошли. Мне-то помощь особо и не требуется. Жива-здорова, а что в обмороке… Тут небось и пострашнее есть случаи.

А когда дойдут? Что со мной сделают?

А мысли-то нерадостные вырисовываются…

Благодарность власть имущих? Не верю я в нее, от слова совсем и никак. Не видела, вот и не верю. Скорее, будет осуществляться другой вариант. К примеру, благодарность получит мой отец. А я получу… А ничего я не получу. Помолвка с Демидовым, и вперед.

А если упомяну про Милонега…

Ага, это будет не песец. Это будет конец.

Первый же допрос, и меня расколют до самой попы. Это ротмистр ко мне хорошо отнесся, а так-то… Кто со мной миндальничать будет?

И допросят, и все выспросят… И как тут относятся к подселенцам типа меня? Ох, что-то мне подсказывает, что крайне недружелюбно. У меня ведь от княжны ничего, кроме дневника: ни знаний, ни памяти, ни манер, ни навыков, ни опыта… Я никого толком не обману. Ладно еще отец с мачехой, хотя и они заподозрили бы неладное. Не успели просто.

А серьезные ребята, занятые расследованием?

Изведут меня на допросах. И не факт, что я не пропаду где-нибудь в застенках охранки. Надавить, вынудить сотрудничать… Это могут.

Варианты?

Бежать.

Что есть ног и лап. И не медлить… Хорошо, что мы с ротмистром гуляли по территории больницы. Сейчас я хоть знаю, куда мне бежать. И сбегу! Пока я без сознания, пока народ без сознания, перепись не проводилась…

Касаюсь волос.

Однако!

Косу мне так и не расплели, и украшения так и не вытащили. С шеи сняли, а вот из волос не выплели.