Лаура Кнайдль - Рождение магии [litres]

– Нет! Ты лжешь. Это магия, ты больна из-за нее! – пролаял ее отец, и на его лбу снова отчетливо выступила пульсирующая жилка. Ему нравилось отрицать это, но он верил Фрейе. Иначе с чего бы ему так гневаться?

– Если я лгу, то объясни мне, почему твои люди так и не нашли его ни мертвым, ни живым? – спросила Фрейя.

Она испытывала странное удовлетворение, наблюдая, как ее отец постепенно теряет свою властную осанку.

– Для этого может быть много причин.

– А как насчет ушей Талона? – продолжила Фрейя, обходя вокруг стола. Она чувствовала, что ошеломленные взгляды гвардейцев преследуют ее. Фрейя хотела бы, чтобы этот разговор состоялся без свидетелей, но для этого было уже слишком поздно. – Его уши всегда выглядели несколько странно, не так ли? Странно плоские сверху, словно кто-то от них что-то отрезал…

– Это ничего не доказывает.

– Может быть, и нет, но это подтверждает мою историю. Киран был похищен из стеклянного замка, будучи еще младенцем. Ему отрезали острые кончики ушей и перенесли через Стену. Ты нашел его таким и воспитал как Талона, потому что не мог вынести мысли о том, что твоим наследником престола будет женщина. А спустя одиннадцать лет Неблагие вернули его обратно.

– Какая мерзкая ложь! – рассердился Андроис и повернулся к своим гвардейцам. – Арестуйте ее!

Мужчины не колебались. Твердыми шагами они подошли к Фрейе, чтобы последовать приказу своего короля. Вероятно, они рассчитывали на сопротивление, но Фрейя даже не пыталась бежать. Она знала, что не сможет скрыться, да и зачем ей было это делать? Девушка уже давно была пленницей. Ее свобода была ложью.

Гвардейцы схватили принцессу за руки и завернули их назад, связав за спиной. Веревка крепко впилась в ее кожу, но Фрейя не издала ни звука. Она упрямо выдержала взгляд своего отца, который, казалось, не испытывал ни малейшего облегчения от ареста дочери.

– Ты знаешь, что я говорю правду.

Сначала король Андроис ничего не ответил. Он сжал губы так, что они стали одной светлой чертой на его побагровевшем лице. Даже глаза короля, казалось, покраснели от гнева.

– Даже если ты говоришь правду, а этот Киран и есть Талон, это ничего не меняет. Во всяком случае, это будет только одной из причин, чтобы захватить Мелидриан. Они нарушили Соглашение.

– Но ты кое-что забыл.

– И что же?

– Ты воспитал Кирана как собственного сына. Он знает тебя и твои стратегии. И ты надеешься, что, учитывая его знания, у тебя будет преимущество? Забудь об этом! Кирану известны все твои слабые места. Ты сам открыл ему их.

– Наше войско все равно будет сильнее.

– Но будут ли твои солдаты сражаться и тогда, когда они узнают правду? – спросила Фрейя с лукавой улыбкой. – О Киране. Обо мне. О магии и этом собрании книг. Они тебя свергнут.

– Они никогда не узнают об этом.

Фрейя пожала плечами, насколько позволяли ее оковы.

– Кто знает? Я люблю говорить, и говорить много. – Она была готова сделать все, что было в ее силах, лишь бы предотвратить эту войну. Даже если ей для этого придется пожертвовать Мойрой и собой.

Ее отец решительно шагнул ближе. Видимо, теперь, когда у Фрейи были связаны руки, он подавил свой страх перед ее магией.

– Ты не посмеешь.

Фрейя вопросительно вздернула бровь.

– Узнай!

Ее отец фырканье издал.

– Ты можешь лишиться своей жизни.

– Ни в коем случае, – возразила Фрейя, наблюдая, как свет мерцает на чертах лица ее отца. Гнев прорезал глубокие линии на его лбу. – Ты не убьешь меня, потому что, если ты это сделаешь, армия Зеакиса никогда не станет твоей. Или ты где-то прячешь еще одну дочь, которую можешь подложить под принца Диглана?

Андроис склонил голову и протянул к дочери руку. Король нежно провел пальцами по правой щеке девушки, а потом вдруг неожиданно больно схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть на него. Пальцы отца глубоко впивались в кожу принцессы. Но боль, вызванную этим, Фрейе было легче переносить, чем темноту в его глазах.

– Мне нет нужды убивать тебя, чтобы заставить замолчать.

Желудок Фрейи сжался.

На лице ее отца появилась улыбка, от которой Фрейе стало жутко. Король отпустил принцессу, и его взгляд переместился с девушки на гвардейцев.

– Отрезать ей язык!

Город лежал у его ног, подобный тени, которую отбрасывало его новое тело. Он рассматривал Даарию, наблюдая за суетой на улицах. Совершенно не подозревая о его присутствии и не зная пока, в какой опасности они находились, Благие спокойно шли по своим каждодневным делам. Садовники взращивали королевские сады с помощью водных и земных талантов Неблагих фейри, крестьяне выгоняли на пастбища свой скот, а дети под бдительным руководством мастеров учились обращаться с огнем и воздухом.

Достаточно было всего лишь одного его приказа, чтобы ввергнуть Даарию в бедствие. Тогда эльвы выберутся из лесов и нападут на жителей, так, как это произошло в Ливатте. Крики и вид смерти приносили ему немало удовольствия. Подобно детенышу, припавшему к груди своей матери, он впитывал боль и наслаждался ею. Боль была источником его силы и мощи.

Если Оделл и его люди, выполнив его приказание, вернутся в деревню живыми, – они пожалеют, что вначале отказались от его поручения. Жаль, его не будет там, когда эти жалкие создания поймут, что он не одарил их всем, а все у них отнял.

При этой мысли уголки его рта приподнялись. И все же сюда он явился не для того, чтобы превратить Даарию в поле боя. Насчет Благих у него были другие планы. Его взгляд оторвался от фейри, которые с такой высоты казались больше похожими на муравьев, и переместился на пламя, горящее рядом с ним на вершине башни. Это был один из тех шестнадцати огней, что символизировали могущество здешнего королевского дома. Вечное пламя, которое якобы никогда не погаснет.

Увидим , подумал он, шагая к краю башни. Между ним и твердой почвой лежало около шестисот футов. Ветер трепал его светлые волосы, и золотые кольца, вплетенные в них, натыкались друг на друга, мелодично позванивая. Он едва смог дождаться, когда, наконец, его тело сформируется в то, которое соответствовало его целям. Ему пришлось тренировать свое терпение в течение нескольких недель, чтобы образ оставался неизменным. Но чем были эти недели по сравнению с теми веками, что ему пришлось пережить в Ином мире?

Бросив последний взгляд на пламя, которое не вызывало в нем ничего, кроме насмешек, он шагнул через край башни и упал, но не обрушился вниз. Его тело мгновенно преобразовалось в дым, который пронесся по воздуху в открытое окно дворца. Сгусток тьмы прошмыгнул мимо гвардейцев и слуг и, следуя зову власти, оказался у створчатой двери, темное дерево которой было украшено золотым орнаментом.