Лаура Кнайдль - Рождение магии [litres]

– Мы должны вытащить тебя отсюда.

Зейлан нахмурилась.

– Мы? Ты и я? Вместе?

– Да, или ты думаешь, что сможешь выбраться из дворца без моей помощи?

– Наверное, нет, – призналась она. По всей вероятности, гвардейцы не прекратят своих поисков, пока не осмотрят каждый уголок замка. Это могло продолжаться несколько дней, если не недель. И пока все мужчины будут ее искать, побег будет сложным, если не невозможным, мероприятием. Зейлан только что испытала это на себе. – Я просто не понимаю, почему ты хочешь мне помочь.

Киран вздохнул и, закрыв глаза, потер лоб, словно собственные мысли вызывали у него головную боль.

– Потому что я хочу исправить свою ошибку.

– Свою ошибку? – переспросила Зейлан.

Киран поднялся со своего табурета и подошел вплотную к девушке. По привычке она собиралась отступить, но запуталась в занавеске позади себя.

– Я никогда не приказал бы запереть тебя в подземелье, – пробормотал он. Принц смотрел на Зейлан с выражением глубокого сожаления. Его светлые волосы упали ему на плечи, и только сейчас Хранительница уловила запах, который исходил от него, – дым и что-то еще, что она не могла назвать. – Я уступил Тигану и Оноре, потому что не хотел принимать поспешное решение, – вполголоса продолжал Киран. – Я думал, что, когда я стану королем и боги будут на моей стороне, другим будет легче принять твое оправдание. Потому что, если бы я стал королем, мое слово было бы законом. Но потом все вышло совсем по-другому. И поэтому я не мог отпустить тебя. Нужно было доказательство твоей невиновности.

Зейлан тяжело сглотнула. Правильно ли она все поняла? Киран считал ее невиновной? И все-таки приказал ее запереть? Не на час или день, а на многие недели?

– Значит, ты не думаешь, что я убила твою мать? – переспросила Зейлан. Она просто не могла в это поверить.

– Нет, ты не сделала бы этого со мной. – Он рассмеялся. Беспокойный смех не отразился в его глазах. – Ну да, по крайней мере, я так думаю, но, вероятно, я что-то себе представляю. Я знаю, что ты ненавидишь фейри – и меня. Мне жаль, что я тогда не прислушался к своему внутреннему убеждению.

– Тебе жаль, – примирительно повторила она. – Тебе жаль. Тебе жаль?! – Она отвесила ему мощный пинок, такой неожиданный и внезапный, что Киран отшатнулся назад. – Ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить за последние несколько недель? Я сидела в камере, которая была меньше, чем эта проклятая раздевалка. Мне пришлось мочиться на глазах твоего охранника и полукровки в ведро, не говоря уже о другом… И получать только ту еду, которую нужно было отнести на помойку. А тебе жаль? Этого недостаточно!

Она дрожала всем телом, чувствуя, как в ней поднимается желание разрыдаться от гнева, жгучее, словно кислота.

– И это было даже не самое худшее. Ты знаешь, каково это – просыпаться каждое утро и спрашивать себя, наступил ли день твоей казни? Каждая ночь может быть твоей последней. Но время от времени ты чувствуешь надежду. Думаешь, что сможешь выбраться из этой передряги живой, но тогда надежда рушится. Снова, и снова, и снова. Пока ты не начинаешь хотеть, чтобы все это закончилось. – Зейлан неохотно приглушила свой голос, чтобы не привлечь внимание гвардейцев. – Ты знаешь, каково это?

Киран уставился на нее: глаза расширились от ужаса, губы плотно сжаты.

– Зейлан, мне очень… – Он остановился. Видимо, понял, что снова хочет произнести бесполезное извинение. – Я не собирался делать с тобой что-то подобное, но и ты встань на мою сторону. Моя мать только что умерла. Убита. И все доказательства говорят о твоей виновности. Ты, конечно, сама это знаешь. Твои волосы в ее спальне. Твоя ненависть к фейри. Да чтоб меня забрали эльвы, у тебя с собой был кинжал!

Она горько рассмеялась.

– И все же ты верил в мою невиновность.

– Да, – признался Киран, подходя к ней еще раз. Его шаги были неторопливыми и медленными, но не такими, как у охотника, а более благоговейными, словно раскаяние тяжело лежало на его плечах. – Незадолго до коронации у меня были связаны руки. Я не мог решить иначе, но я никогда не сомневался в тебе.

– Отчего же?

– Мы знаем друг друга не так давно, Зейлан, но я знаю, кто ты… какая ты, даже если ты не хочешь этого слышать. Ты смелая и волевая. Храбрая и отзывчивая, но, конечно, не жестокая, даже если тебе иногда этого и хотелось.

Зейлан сжала руки в кулаки, чтобы подавить дрожание пальцев.

– То, что я думаю в данный момент на твой счет, довольно жестоко.

– Тебе было бы лучше, если бы ты могла причинить мне боль?

– Возможно.

Не ответив, Киран повернулся, подошел к комоду и открыл ящик. Напряжение в теле Зейлан усилилось, когда принц вытащил из него какой-то предмет. Девушка не поняла, что это такое, пока юноша снова не встал перед ней и не протянул ей ножницы. Длинные и заостренные, словно созданные для того, чтобы разрезать даже самую грубую ткань.

– Это не кинжал, но и ножницы тоже выполняют свое предназначение, – произнес Киран, протягивая ножницы девушке. – Ну, давай, сделай мне больно!

Она взяла в руки импровизированное оружие, и Киран отступил. Он развел руки в стороны, и его рубашка при этом жесте соскользнула, обнажая шрамы, уже обезобразившие его тело. Было так легко вонзить острие ему в живот. Правда, рана бы снова зажила, но боль была бы настоящей. Киран будет страдать. Эта мысль на самом деле должна была доставить Зейлан удовлетворение – но не сделала этого. Девушка не хотела причинять боль Кирану. Принц и так уже достаточно страдал. Его мать умерла. Ее убили. Скорбь об этом была чувством, с которым Зейлан была слишком хорошо знакома. И никакая боль, ни душевная, ни физическая, никогда не сравнилась бы с этой мукой.

Зейлан опустила ножницы. Она и сама не могла поверить, что упускала такую возможность. Разве не ее целью всегда было отомстить тварям за Стеной?

– Я пощажу тебя не ради тебя, – солгала она, – а потому, что я уже достаточно глубоко влипла в неприятности. Я не хочу, чтобы меня обвиняли еще и в покушении на твою жизнь. Кроме того, я смогу выбраться отсюда только с твоей помощью. Помоги мне, и будем квиты.

Крепкий бренди обжег горло Элроя. Он вздохнул, и хотя напиток уже ударил ему в голову, пират снова потянулся за хрустальной бутылкой, чтобы наполнить свой стакан. Свет свечей в его каюте преломлялся в золотисто-коричневой жидкости, которая плавно колыхалась взад и вперед, подгоняемая легкой волной, которая докатилась до порта и снова и снова вздымалась под его кораблем. Затаив дыхание, Элрой наблюдал за мерцающей игрой света, надеясь остановить ход своих мыслей. Но они продолжали бурлить, как вода, падающая в море с обрыва.