Себастьян Кастелл - Последний трюк [litres]

– Может, позже выпьем.

Рейчис повернул нос ко мне.

– Сначала ванна. От тебя воняет.

– Мы в пути уже больше двух недель – чего ты ожидал?

Между прочим, от него воняло ещё хуже.

Панегирик Сенейры был краток, и большинство джен-теп в толпе отвернулись, пока она говорила. Семь Песков не признаются законной страной другими, граничащими с ней. Джен-теп, Берабеск и Даром рассматривают её как своего рода бесхозную землю, чьё основное предназначение – быть буфером между ними, а иногда – территорией для ведения войн. Тем не менее Сенейра говорила ясно, почти надменно – я привык к такой манере речи за время нашего с ней знакомства пару лет тому назад.

– Мы в Семи Песках видели очень много войн, – в заключение сказала она. – Именно на наших землях всегда предпочитали сражаться великие державы. Под нашей землёй покоятся кости сотен тысяч воинов рядом с теми невинными, которые никогда не желали войны. Мы свидетели стольких кровопролитий, что у нас есть поговорка: «Самый большой долг в любом сражении – долг перед последним солдатом, погибшим в этом бою». Разве не стало бы величайшей честью, какую мы могли бы оказать Бене-маат, если бы она оказалась единственной жертвой нынешней войны?

Как и все другие панегирики, выступление Сенейры было полно добрых и восхищённых слов, но под ними скрывалось простое послание в интересах её собственного народа. В данном случае оно означало: «Воюйте, если хотите, но сражайтесь вдали от наших земель. Мы устали считать мёртвых».

Ке-хеопс стоял рядом с трибуной и, казалось, терпеливо слушал, но взгляд его был устремлён на меня. У взгляда отца был собственный посыл: Бене-маат не может быть последней жертвой в данном конфликте. Нужен ещё один труп, чтобы остановить кровопролитие, и я должен это обеспечить.

Семь бледных лучей поднимались из дворца клана в центре города. Массивное семиугольное здание с наклонными стенами, увенчанными крышей, которая была меньше его основания, всегда производило впечатление места, скорее подходящего для заключения врагов, чем для проживания монарха. Может, именно поэтому мой отец на время нашего пребывания милостиво передал весь дворец в распоряжение королевы Джиневры и её свиты.

– Какая дыра, – проворчал Рейчис.

Мы брели по коридорам; я держал в руках несколько украденных полотенец.

Должен отметить, что по любым разумным меркам традиционная резиденция принца клана всё-таки была роскошной. Простые смертные не могли и мечтать о такой. Белкокота избаловала роскошь королевского дворца в Дароме – не столько обстановка, сколько множество слуг.

– Если ты думаешь, что я собираюсь сам сушить свой мех, ты сильно ошибаешься, – предупредил он.

Поскольку я никогда раньше не бывал в доме принца клана, я не сразу нашёл ванны.

– Может, где-нибудь есть получше? – предположил Рейчис.

Комната, на мой неискушённый взгляд, идеально подходила для наших нужд. В ней имелось семь различных «римских» ванн. (На случай, если я никогда не упоминал об этом раньше, у нашего народа есть пунктик насчёт числа семь.) Каждую ванну окружала тщательно выполненная мозаика, изображавшая великую победу джен-теп над врагом, обычным или сверхъестественным. По утрам заклинатели заколдовывали ванны, чтобы вода внутри оставалась идеально чистой и нагревалась до определённой температуры – от прохладной до обжигающей. Рейчис, несмотря на все его претензии на крутизну, настаивает на очень точной температуре своих ванн, и эта температура, похоже, меняется ежедневно.

Мне пришлось стоять и ждать, пока он окунёт хвост в каждую ванну. Наконец он сузил свой выбор до двух вариантов.

– Какую из них ты хочешь? – спросил он.

Я выбрал ту, которую меньше всего хотел. Тогда он пожелал другую и с нетерпением ждал, когда я притащу одну из узких деревянных скамеек и поставлю в его ванну.

– Сдобное печенье, – потребовал он, устраиваясь поудобнее.

– Ты съел всё по дороге сюда, – напомнил я.

– А как насчёт того, которое ты припрятал в кожаной сумке, привязанной за седельными?

– Ты его нашёл.

Рычание Рейчиса несло в себе обещание тысячи смертельных ран, ужасных увечий и верной смерти. Чёрные отметины на шерсти вокруг его левого глаза начали извиваться и вращаться. Его лапы царапали воздух, клыки щёлкали, когда он инстинктивно изображал наказания, в его воображении ожидающие мир, который осмелился лишить его любимого деликатеса. Всё это выглядело бы немного страшнее, если бы он не лежал на спине на скамейке в бассейне, наполовину погружённый в воду. Временами он может быть раздражительным маленьким паршивцем.

Я потянулся из ванны к полотенцу, внутри которого спрятал небольшой свёрток, достаточный, чтобы там уместилось полдюжины сдобных печений. Мне пришлось заплатить порядком растерянному слуге, чтобы тот вёз их для меня всю дорогу от Дарома. Нащупав шнурки и развязав свёрток, я достал одну штуку и бросил Рейчису. Хотя я не предупредил белкокота, тот всё же сумел схватить печенье жадной лапой и тут же принялся пожирать, помедлив на мгновение лишь для того, чтобы сказать:

– Думаю, ты можешь жить.

При этом с его морды в воду посыпался град крошек. Челюсти белкокотов предназначены для того, чтобы раздирать плоть, а не грызть лакомую сдобу.

Некоторое время мы хранили дружеское молчание, прежде чем он снова заговорил.

– Келлен?

– Да?

– Мне жаль твою маму.

– Спасибо.

– Ты… – Он заколебался, при этом у него был такой вид, будто его может вырвать в ванну. – Ты хочешь о ней поговорить?

Белкокоты не обсуждают мёртвых. Для них это бессмысленно. Смерть должна сопровождаться быстрой, убийственной местью, а затем уходить в прошлое. Меня странно тронуло то, что Рейчис предложил выслушать мои стоны и хныканье о матери.

– Спасибо, – повторил я. – Наверное, я всё ещё пытаюсь понять, что же я чувствую. Как будто внутри меня какая-то пустота, но такая холодная, что я не могу…

– Фу…

Он застонал. Несколько секунд спустя посмотрел на меня и сказал:

– Всё в порядке. Я могу это выдержать. Расскажи ещё о своих чувствах.

Вот что происходит, когда врождённо эгоистичное существо, совершенно неспособное к сочувствию, пытается изменить свою природу.

– А ты когда-нибудь?.. – начал я, но передумал.

– Что?

– Ты скучаешь по своей матери?

Именно Читра связала нас с Рейчисом. «Ты должен быть его осторожностью, – сказала она в ту ночь, умирая рядом со мной, – а он будет твоим мужеством. Научи его убегать, а он научит тебя сражаться».

В тот момент, когда безумец обрушил огонь на её племя, я и представить себе не мог, что Читра сделала мне величайший в моей жизни подарок. Рейчис был для меня больше, чем просто другом. Он был моим деловым партнёром. Конечно, таким, который в основном кусал меня и крал мои вещи, но всё же…