Себастьян Кастелл - Последний трюк [litres]

– Моя сестра не похожа ни на одного из нас.

Её взгляд скользнул по разношёрстному племени не вписывающихся ни в какие рамки людей, играющих в карты под нами. Она вздохнула.

– Что, полагаю, делает её такой же, как все мы.

Тогда я задал вопрос, над которым размышлял долгое время, зная, что Фериус никогда не даст на него прямого ответа.

– Почему аргоси так отличаются друг от друга? Почему они такие… неорганизованные? С вашими талантами вы могли бы стать…

– Армией? – предположила Рози.

– Полагаю, да.

– Армия бродячих аферистов, играющих в карты, – сказала она почти с тоской. – Мы, несомненно, стали бы ужасом континента.

Она повернулась ко мне, прислонившись спиной к деревянным перилам, вмурованным в каменные стены галереи, подняла руку и пошевелила пальцами.

– Что ты видишь?

– Твою руку.

Она покачала головой и сжала руку в кулак, направив его мне в грудь.

– Армию. Эффективную. Сплочённую. Идеально организованную для своей цели.

– Для войны?

– Возможно, для войны. Возможно, просто для контроля.

Она поднесла кулак ближе ко мне.

– Ты можешь сопротивляться контролю моей армии?

Я тоже сжал кулак, но потом разжал пальцы и обеими руками обхватил её ладонь.

Рози снова слегка улыбнулась.

– Ты захватил мою армию. – Её улыбка исчезла. – Вот только…

Я даже не заметил движение её второй руки, но вот он – короткий, острый кончик её ногтя, направленный в уголок моего глаза.

– Аргоси.

– Здорово! – тихо сказал Рейчис, сидевший на перилах. Я и не заметил, когда он там оказался. – Думаю, она собирается выдавить тебе глаз, Келлен. Можно, я его возьму?

Я отпустил кулак Рози, и она убрала палец от моего глаза.

– Значит, таков Путь Аргоси? – спросил я. – Стать кем-то вроде воина, чтобы обходить, обманывать и побеждать армии?

Она повернулась, оперлась руками о перила и посмотрела на игроков внизу.

– Таков мой путь. Мой путь всегда был Путём Роз и Шипов. Искать то, что в мире прекрасно, нежно, и защищать это без колебаний. Без милосердия.

– Фериус не такая, – огрызнулся я, возмущённый тем, что показалось мне критикой в адрес моей наставницы.

Рози не обратила внимания на мою вспышку гнева.

– Как и большинство остальных. Каждый из нас идёт своим путём, и никто не может быть уверенным, что путь правильный, всегда есть надежда, что где-то там другой аргоси нашёл путь, который ищем все мы.

– Какой именно?

Не оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня, она снова подняла кулак.

– Тот, что удержит армии мира от уничтожения самих себя и всего, что они призваны защищать.

Я присоединился к ней у перил и принялся наблюдать за десятками карточных игр, разворачивающихся под нами. Каждая колода была расписана владельцем вручную, отражая не только личный художественный стиль, но и индивидуальное восприятие – уникальные взгляды аргоси на цивилизации этого континента. И всё же, какими бы разными ни казались карты и в каком бы порядке ни раскладывали их игроки, один и тот же узор появлялся снова и снова, когда я смотрел на расклады.

– Что ты видишь? – спросила меня Рози.

Я не заметил, что она повернулась и смотрит на меня.

– Это смахивает на… как бы они ни перемещали карты, результат всегда похож на армии, готовые к столкновению.

– А почему, как ты думаешь?

Я знал ответ – по крайней мере, он вертелся у меня в голове, – но не мог выразить его словами.

– Это как-то связано с самими картами, – начал я.

– Но почему? Почему они могут образовать только один…

От резкой боли в левом глазу у меня перехватило дыхание. Кожу вокруг моих меток Чёрной Тени защипало, когда линии начали изгибаться и поворачиваться, как шестерёнки замка. Сперва одна, потом вторая и, наконец, третья.

Теперь энигматизм овладевал мной всё чаще, обрушиваясь ниоткуда. На этот раз у меня перед глазами поплыло и вся пещера как будто заполнилась чёрно-зелёным туманом. Карты на столах взмыли в воздух, выстраиваясь передо мной. Каждая масть оживала – щиты дароменской империи, чаши теократии берабесков, заклинания джен-теп, хитрые приспособления гитабрийцев, колёса забанцев и другие масти, представляющие страны в самых отдалённых северных и южных частях континента, где я никогда не бывал.

Рамки карт разлетелись вдребезги, как стекло, высвобождая картинки внутри. Семёрка чаш стала клириком, ведущим свою паству в молитве. Два щита раздвинулись, показав пару молодых воинов, тренирующихся с деревянными мечами. На вращающейся шестёрке колёс группа забанских ремесленников вплетала кожаные ремни в крепкую, но гибкую броню. Каждая карта, каждая грань жизни какой-либо культуры занялась своим делом. Жизни, которые они изображали, казались совершенно естественными, даже благородными, но, собранные вместе, все они вели к…

– Келлен? – спросила Рози.

– Масти, – прошептал я. – Дело в самих мастях.

То, что я произнёс ответ вслух, заставило видение развеяться. Люди и места, разбросанные по пещере, застыли, снова заключённые в рамки карт. Карты поплыли обратно к столам, с которых, по правде говоря, никогда и не улетали. Метки Чёрной Тени вокруг моего левого глаза повернулись и снова закрылись.

– Ты болен? – спросила Рози.

Озарение, которым одарил меня энигматизм, уже начало исчезать, поэтому я заговорил быстро, выдавливая слова, пока не поздно:

– Игра подстроена. Масти, страны, которые они изображают… Когда видишь их вместе, карты каждой масти, как ни реши их разыграть, результат один – война.

Рози молча наблюдала за мной.

– Так вот к чему ведёт вся человеческая цивилизация? – спросил я. – Неужели мы обречены лишь на бесконечные войны и кровопролитие?

– Аргоси не верят в судьбу, – ответила она со сталью в голосе. Но потом её плечи поникли, с губ сорвался вздох. – И всё же здесь, на этом континенте, все пути, похоже, ведут к одному и тому же концу. Мы отправляемся ко всем народам, посещаем все страны, всегда стремясь лучше понять их людей и усовершенствовать наши колоды, чтобы карты более точно их изображали. Но когда раскладываем карты, они всегда рассказывают одну и ту же историю о долгом, непоколебимом марше на войну.

Тут я понял, почему аргоси такие. Почему Фериус так отличается от Рози, а Рози – от всех остальных. Они были не просто игроками, они были самой игрой. Непредсказуемо перетасованная колода карт, стремящаяся при раздаче помешать войне охватить континент. И всё же, сколько раз они ни тасовали колоду, результат получался один и тот же.

– Это игра, – повторил я. – Сама игра подстроена.

Рози открыла рот, чтобы заговорить, но я не расслышал, что она сказала. В моей голове прозвучал другой голос.

«Ты сейчас придёшь поиграть со мной, Келлен?»