Себастьян Кастелл - Последний трюк [litres]

Иногда она так делала. Просто целовала меня внезапно, без предупреждения, без объяснений и уж точно без обещаний.

Она была такой застенчивой девочкой, когда мы оба были посвящёнными джен-теп. Я понял, что её поведение в последнее время куда больше мне импонирует.

Кто-то за моей спиной кашлянул. На мой взгляд, в тот момент это граничило с оскорблением.

– Простите меня, – сказал высокий, неприятно красивый парень, называвший себя Путём Горных Бурь. – Я надеялся поговорить с Путём Бесконечных Звёзд.

Нифения чмокнула меня в щёку.

– Увидимся через час. Как только совсем стемнеет, мы должны отправиться в путь.

И она опять исчезла.

– Извините за вмешательство, – сказал Путь Горных Бурь, с трудом скрывая ухмылку.

– Чем могу помочь, Буранчик? – спросил я, жестом приглашая его присоединиться ко мне за одним из столов.

Прозвище заставило его вздрогнуть.

– Думаю, я сам напросился. – Он сунул руку во внутренний карман куртки и достал игральную карту. – Тебе она пригодится.

– Дискорданс? – спросил я.

Он пододвинул ко мне карту через стол.

– Не совсем.

Я перевернул карту и увидел замысловатый рисунок из шести кругов, каждый чуть меньше другого. Внутри кругов было полно замысловатых линий, поворачивающих туда-сюда, почти как лабиринт. Мне понадобилась секунда, чтобы понять, на что я смотрю.

– У тебя есть карта храмового шпиля?

– Теоретически.

Я посмотрел на него через стол, чтобы проверить, не шутит ли он.

– Шпиль не открывали для верующих уже много веков, – пояснил он. – Только для верховных визирей и их асабли – это слепые слуги, которые носят священные тексты визирей и переворачивают для них страницы.

Я и забыл, что визирям запрещено прикасаться к страницам своих кодексов из страха их осквернить.

– Разве асабли не набираются из берабесков, которые рождаются не только слепыми, но и немыми? – спросил я.

Буранчик кивнул и улыбнулся.

– Но они, конечно, любят выпить, и хотя нельзя сказать, что они становятся болтливыми, когда пьют, у асабли есть собственный язык.

Его пальцы дёрнулись, проделав несколько едва уловимых жестов, которые заставили мои руки потянуться к футлярам с порошками, прежде чем я понял, что он не творит заклинание.

– Значит, ты нашёл слугу визирей, готового выдать тайны самого священного храма? – спросил я.

Буранчик рассмеялся.

– Думаешь, мне пришлось найти только одного? Келлен, каждому визирю разрешён вход лишь на один из этажей, и, если бы я попытался вытянуть хоть у одного асабли, как туда попасть, он бы меня раскусил.

– Тогда как ты…

– Я занимаюсь этим почти два года. Разные маскировки, разные контакты. – Он протянул руку и постучал по карте. – Иногда я неделями выведывал детали. И всё равно никто намеренно не раскрывал местоположение коридора или прохода. Мне приходилось подталкивать асабли к тому, чтобы они рассказали о своих обязанностях. Каждый раз, когда они описывали одну из них, они слегка поворачивали голову в сторону того коридора или передней, через которые им приходится проходить.

Он откинулся на спинку стула.

– Худшее задание, которое когда-либо давала мне идущая Путём Дикой Маргаритки.

– Фериус была твоей маэтри?

Он насмешливо склонил голову набок.

– Она никогда обо мне не упоминала? Я был её тейзаном до тебя.

Я ощутил знакомый укол негодования. Так я чувствовал себя каждый раз, когда обнаруживал ещё одну часть прошлого Фериус Перфекс, которую она тщательно от меня скрывала. Но я отбросил свои чувства в сторону. Когда ты должен человеку столько, сколько я должен Фериус, ты должен принять ограничения, которые человек решил установить для вашей дружбы.

Рейчис подошёл, запрыгнул на стол и стал принюхиваться к моему лицу.

– Тьфу. Опять ревность?

– Заткнись, Рейчис.

Он подался ближе и заговорщически засвистел – хотя, конечно, никто, кроме меня, всё равно бы не понял, что он говорит.

– Не расстраивайся, партнёр. Я уже отомстил ему за тебя.

Белкокот шире разинул пасть, чтобы показать блестящую, влажную серебряную монету с крошечным рубином в центре.

– Она ведь должна чего-то стоить, верно? – пробормотал он.

То, что Рейчис украл что-то у Пути Горных Бурь, никоим образом не должно было улучшить моё настроение. Но улучшило.

– Ладно, – сказал я, убирая в карман карту с сомнительными планами шпиля. – Пожалуй, мне лучше забрать Нифению и Айшека и уйти. Вряд ли Богу нравится, когда его заставляют ждать.

Буранчик схватил меня за запястье. Рейчис на него зарычал, но аргоси не обратил на белкокота внимания; он не сводил с меня глаз.

– Что ты собираешься делать, когда туда попадёшь?

– Ты о чём?

Было шесть хороших способов заставить его меня отпустить. Я склонялся к способу, в котором Рейчис отрывал кусок его руки, но тут Буранчик резко меня отпустил.

– Прости, – сказал он. – Но я…

Он оглянулся на занавешенную часть пещеры, куда родители отвели Фериус отдохнуть.

– Она умрёт, Келлен. Ты это знаешь, и я знаю. Точно так же, как оба мы знаем: она никогда не захочет, чтобы мы убивали ради неё.

– А что бы ты сделал на моём месте?

Он покачал головой.

– Есть причина, по которой я не присоединился к людям, спорившим, кто именно должен иметь дело с Богом Берабеска нынче ночью.

Он уставился на стол, как будто ему вдруг стало слишком стыдно, чтобы выдержать мой взгляд.

– Но если бы всё зависело от меня, если бы я носил тот дароменский артефакт, который тебе дали Шептуны? Я забыл бы всё, чему учила меня Фериус, отказался бы от любых притязаний называть её своим другом и пошёл бы убивать кого придётся, чтобы спасти ей жизнь.

У меня во рту появился горький привкус. Что-то в его словах, как бы преданно и решительно они ни прозвучали, как бы близко ни повторяли мои собственные слова, сказанные всего пару недель назад, показалось мне трусливым. Если Фериус и научила меня чему-то, так это тому, что смелость означает поиск правильного пути, неважно, какой ценой. Долгом можно оправдать любые злодеяния, если ты позволишь долгу заглушить свою совесть.

– Что ты собираешься делать, Келлен? – снова спросил он.

Я встал из-за стола. Ножки стула заскрежетали по грубому каменному полу.

– Если предположить, что меня не зарежет на улице какой-нибудь фанатик по дороге к храму. Если предположить, что я найду подземный туннель, чтобы попасть внутрь. Если предположить, что я успею добраться до шпиля, прежде чем меня прикончит сотня стражников. Если предположить, что я и вправду попаду внутрь, а твои карты каким-то образом окажутся точны и ни у одного из парней, с которыми ты говорил, не было просто нервного тика, отчего он и дёргал головой. И, конечно, если Бог не сразит меня в ту же секунду, как я окажусь рядом с ним.