Себастьян Кастелл - Последний трюк [litres]

– Вот почему погнались за первым же иностранцем, которого увидели выходящим из салуна. И им оказался ты.

Я кивнул.

– Но к тому времени настоящий убийца уже сделал круг и вошёл в туннель.

Нифения посмотрела в тёмный проход перед нами.

– Значит, на доске появилась новая фигура. Что им нужно?

Мой взгляд упал на лежащее на земле тело. Большинство убийств совершаются небрежно; даже профессионалы иногда допускают небольшие ошибки. Но убийство визиря, а потом проникновение в туннель были выполнены мастерски. Сколько аргоси в гостинице хотели забрать у меня Бич и покончить с угрозой Бога Берабеска раз и навсегда? Я вспомнил слова Пути Горных Бурь: «Если бы всё зависело от меня? Если бы я носил тот дароменский артефакт, который тебе дали Шептуны? Я забыл бы всё, чему учила меня Фериус, отказался бы от любых притязаний называть её своим другом и пошёл бы убивать кого придётся, чтобы спасти ей жизнь».

– Пошли, – сказал я, поворачиваясь к наклонному проходу, который должен был привести нас под стены, защищающие храмовый город Махан.

Я поднял свою светящуюся монету и последовал за её лучом, чтобы начать спускаться по скользким камням в темноту.

Когда мы дошли до первого поворота, Нифения сказала:

– Подожди. Где Рейчис и Айшек?

Она повернулась, но я взял её за руку и повёл дальше по туннелю. Я был почти уверен: белкокот что-то задумал.

– Они догонят нас через минуту. Ты, наверное, не захочешь видеть, чем они занимаются.

– Не вешай это на меня! – громко жуя, невнятно откликнулся белкокот у входа в туннель. – Если бы кто-нибудь накормил нас в гостинице, сейчас нам не понадобилась бы закуска.

Как оказалось, отсутствие подходящих закусок было меньшей из проблем Рейчиса.

– Никогда не думал, что закончу свои дни, застряв в лабиринте, – проворчал он мне. – Я планировал более благородную смерть, знаешь ли.

– Да? Какую, например? – спросил я, освещая быстро меркнущим светилом ещё один сырой проход впереди.

Мы с Фериус ошиблись насчёт того, что к храму ведёт обычный туннель. Под тщательно спроектированными улицами Мебаба находились остатки гораздо более древнего города, жители которого наверняка умерли с голоду, заблудившись в лабиринте улиц. Эти улицы как будто поворачивали назад через каждые несколько кварталов. Хуже того, поскольку всё лежало в руинах, мы могли пройти несколько десятков ярдов по какому-нибудь проходу – и обнаружить, что он завален обломками. Мы поворачивали назад в поисках обходного пути, но попадали в очередной тупик.

– Я тут умру, – пробормотал Рейчис.

Айшек весело тявкнул.

– Заткнись, – отозвался белкокот и добавил: – Тупая гиена.

Я вытащил карту, которую дал мне Путь Горных Бурь, надеясь, что где-то на запутанном маленьком плане есть некий ключ к тайному проходу, ведущему в храм. Но в крошечных линиях ничто не указывало на скрытый вход.

– Келлен, ты в порядке? – спросила Нифения. – Ты потеешь.

– Я в порядке. В полном порядке, правда. Это лучшее время в моей жизни.

Три года назад, незадолго до того, как покинуть дом, я оказался в шахте под нашим городским Оазисом. Именно тогда я впервые обнаружил, что ненавижу замкнутые пространства.

– Стены не кажутся крепкими, – заключил Рейчис, царапнув одну из них когтями. – Ещё немного – и какая-нибудь рухнет на нас.

– Прекрати её царапать! – рявкнул я.

Он шумно вдохнул.

– Воздух спёртый. Скорее всего, сперва мы задохнёмся.

– Заткнись, Рейчис.

Он снова принюхался.

– Совершенно уверен, что чую крыс. Множество крыс. Бьюсь об заклад, тут есть и крокодилы.

Одна из странных черт Айшека – способность имитировать всё, что он слышит. Он решил продемонстрировать это сейчас, точно скопировав голос Рейчиса и повторив:

– Тут есть и крокодилы.

Рейчис подпрыгнул так, как будто челюсти, полные зубов, вцепились ему в хвост. Когда он приземлился, вся его шерсть стояла дыбом.

– Ты не помогаешь, – упрекнула гиену Нифения.

Айшек ответил смеющимся тявканьем, вышагивая вокруг Рейчиса.

– Не могли бы вы все помолчать? – спросил я, вытирая пот со лба. – Я пытаюсь найти путь в храм.

Я продолжал смотреть на карту, снова и снова ища то, чего (теперь я в этом не сомневался) там не было. У меня всё расплывалось перед глазами, лёгкие трудились усерднее, чем полагалось, чтобы втянуть воздух. Остальные, казалось, были в порядке, значит, просто моя клаустрофобия взяла надо мной верх. К сожалению, когда на меня такое находит, это сбивает Рейчиса с толку и он начинает искать причины моего беспокойства.

– А ещё тут воняет гнилью. Воняет голокожими. Воняет сточ…

– Может, хватит? – яростно прошептал я. – Я пытаюсь найти путь, по которому пошли голокожие, когда они…

– В чём дело? – спросил Рейчис, встревоженный моим изумлением. – Ты что-то видел? Крокодила?

Белкокот завертел головой, уверенный, что его вот-вот перекусят пополам.

– Что такое с Рейчисом? – спросила Нифения.

Я опустился на колени и схватил его за шиворот, чтобы он на меня посмотрел.

– Ты сказал, что чуешь голокожих, верно? Скольких?

Белкокот зарычал на меня, потом пожал плечиками.

– Всего несколько не до конца развеявшихся запахов. Думаю, сюда проникает не так уж много…

Его маленькие глазки-бусинки как будто засветились, на пушистой коричневой мордочке появилась улыбка.

– Эй, Келлен?

– Да?

– Я только что придумал блестящий план.

– Я использую твоё обоняние, и мы пойдём по следу зловонного голокожего, пока запах не приведёт нас прямиком в храм?

– Нет, дурачок. Носы белкокотов слишком утончённые, чтобы отслеживать голокожих, когда вокруг такая вонь. – Он подошёл к Айшеку и запрыгнул ему на спину. – Но гиены не обращают на вонь внимания.

Монета светило угасла ещё до того, как мы нашли вход в храм. Рейчис ехал верхом на Айшеке, и нюх гиены безошибочно вёл её мимо окружавших нас препятствий. И у Рейчиса, и у Айшека имелось преимущество перед людьми – они были ближе к земле. Мы же с Нифенией, без света и без таких полезных носов, то и дело ударялись головами о низко нависающие балки разрушенных зданий древнего города. Я подумал, что это отличный предлог для того, чтобы взять Нифению за руку и повести за собой. Рейчиса мой рыцарский порыв очень развеселил.

– Хи, – хихикал белкокот, услышав глухой стук, с которым мой череп ударялся обо что-нибудь болезненно твёрдое.

И он делал это каждый раз. Через некоторое время установилась такая рутина: Айшек делал поворот, Рейчис тут же говорил:

– Сюда, быстро!

Бам.

Я ударился головой.

– Хи.

– Ладно, теперь сюда.

Бам.

– Хи-хи.

У Нифении в кармане пальто были заколдованные свечи, которые осветили бы нам путь, но и Рейчис, и Айшек настаивали, что дым повредит их чутью. Я не до конца им поверил. Тем не менее, когда я начал размышлять о потенциальных кулинарных достоинствах жареного белкокота и запечённой гиены, мы наткнулись на тяжёлую железную дверь.