Себастьян Кастелл - Последний трюк [litres]

– Она заперта, – подвёл черту Рейчис.

– Ты можешь определить это по запаху? – спросил я.

– Нет, но кто же держит незапертой потайную дверь в самый священный храм?

– Хороший довод.

И Рейчис оказался прав. Обычно, если замок большой и тяжёлый, но относительно простой, я могу его открыть. С замками поменьше и посложнее справляется Рейчис: маленький монстр – гений по части взлома. Всё осложняется, если нам попадается большой замок с деталями слишком тяжёлыми, чтобы белкокот мог их повернуть. Именно такой замок врезают в потайную дверь храма.

– Мы могли бы просто спрятаться здесь, пока не появится другой визирь, – предложил Рейчис. – Как только он откроет дверь, мы набросимся на него и вырвем ему глотку. Я могу выдавить ему глаза, пока ты будешь отрезать уши. Может, тебе удастся ещё и выдернуть язык. Языки всегда такие мягкие, что мне трудно их вырывать.

– Или мы могли бы воспользоваться моей монетой надзиратель, – предложил я, вытаскивая её из прорези в подоле рубашки.

Рейчис недоумевающе посмотрел на меня, подёргивая усами.

– И как это поможет нам получить глазные яблоки?

– Никак, – ответил я, переворачивая монету снова и снова, подправляя угол, высоту и движение, пока не почувствовал, что «надзиратель» прикрепился к замку внутри двери. – Мы пытаемся проникнуть в священный храм, чтобы помешать Богу начать войну, помнишь?

– А, точно.

Он повесил морду, что придало ему удручённый вид. Почему-то из-за этого я почувствовал себя виноватым.

– Может, у Бога есть глазные яблоки? – предположил я.

Пушистая маленькая голова склонилась набок, когда Рейчис посмотрел вверх, кошачья верхняя губа изогнулась в крайне неприятной улыбке.

– О да…

«Предки», – выругался я про себя.

Громкий щелчок дал знать, что монета надзиратель одолела замок. Железная дверь распахнулась, приглашая нас в самое святое место во всём Берабеске, а мой деловой партнёр предвкушал перспективу съесть труп Бога.

«Когда всё успело пойти наперекосяк?»

Несмотря на свою довольно сомнительную историю и общую скудость кошелька – и не только потому, что Рейчис регулярно воровал оттуда – во время беспорядочных путешествий я посетил ряд архитектурных чудес. Например, Казаран, столицу Гитабрии, который может похвалиться восемью эффектными мостами, перекинутыми через грандиозное ущелье и соединяющими две половины города. Императорский дворец Дарома тоже не пасует, когда речь заходит о показной роскоши. Аббатство Теней с его неестественно красивыми башнями, возведёнными из мистического материала чистой Чёрной Тени, было не менее впечатляющим, пока мой отец и его отряд боевых магов не разрушили его. Но что касается неудержимого, внушающего благоговейный трепет великолепия, ни одно из этих мест не шло ни в какое сравнение со священной башней Великого Храма Махана.

– Бог ты мой, – пробормотал Рейчис, когда мы проскользнули в один из сверкающих коридоров.

– Какой именно? – спросил я. – Каждый раз, когда ты говоришь о своих Богах, их, похоже, становится всё больше.

Он посмотрел на меня так, словно мы внезапно потеряли способность понимать друг друга.

– Что? Нет, идьёт, я сказал «золотой».

Он встряхнулся, заставляя свой мех изменить цвет, чтобы сделаться под стать блестящим стенам вокруг.

– Вы всегда так много болтаете, когда собираетесь проникнуть в самый охраняемый храм на континенте? – прошипела Нифения.

– А она права, – сказал Рейчис. – Будет лучше, если ты заткнёшься, Келлен!

Я взял карту, которую дал мне Путь Горных Бурь, и снова попытался сориентироваться, глядя на маленький круглый план, изображавший данный этаж шпиля. Я понятия не имел, могу ли впредь доверять хоть чему-то на этом рисунке, но пока он казался настолько точным, насколько следовало ожидать, учитывая, что его линии основывались на слабых движениях голов пьяных слепых слуг, даже не подозревавших, что они могут раскрыть устройство храма. С другой стороны, хотя у изображённых на карте мест часто бывали перепутаны левая сторона с правой и дальняя с ближней, большинство нарисованных на ней комнат и проходов, по крайней мере, существовали.

– На каждом этаже должна быть молельня, – тихо сказал я. – Наверное, нам лучше обходить их стороной.

– Согласна, – подтвердила Нифения. – Кроме того, ты можешь напомнить белкокоту о цели нашей миссии.

Я огляделся, но Рейчис снова исчез. Я прокрался по коридору и, завернув за угол, увидел, что он царапает когтями одну из выкрашенных в золотой цвет стен в попытке извлечь как можно больше драгоценного металла.

– Что, во имя всех адов, ты делаешь?

– Тсс, – зарычал он. – Не видишь, я здесь работаю?

Бывают моменты, когда с алчностью моего мохнатого делового партнёра приходится обращаться деликатно.

– Но если мы нагрузимся золотом, как же мы понесём драгоценные камни?

– Драгоценные камни?

– Разве ты не слышал историй? Говорят, в сокровищнице шпиля хранится самая большая коллекция драгоценных камней на континенте.

Я начал загибать пальцы.

– Бриллианты, рубины, изумруды, сапфиры…

– Сапфиры?

– Целые корзины сапфиров.

Рейчис перестал царапать стены, но, когда он подошёл ко мне, на его когтях сверкали золотые чешуйки.

– Эти корзины будут очень кстати, когда ты понесёшь мои драгоценности обратно в салун.

Ещё раз взглянув на карту, я попытался сообразить, который из коридоров ведёт к лестнице на верхний этаж.

Следующие несколько минут мы продвигались мучительно медленно. Сверкающие, отполированные полы под ногами сильно смахивали на золотые листы, и, хотя мы шли на цыпочках, каждый шаг отдавался в коридорах эхом и грозил привлечь храмовую стражу, патрулировавшую шпиль. К счастью, стражников было не так много, как я ожидал.

– Почему это место настолько плохо охраняется? – тихо спросила Нифения.

По её мягкому тону я понял, что она говорит в той манере, какой пыталась научить меня Фериус: так, чтобы тебя услышали только стоящие рядом и твой голос не разнёсся дальше.

– Не знаю, – ответил я и непроизвольно сжался, когда мой шёпот отразился от стен.

– У меня от этого места мурашки по коже, – просвистел Рейчис.

Айшек тихо тявкнул в знак согласия.

Я жестом велел им обоим молчать, хотя не мог поспорить с их мнением: чем дальше мы шли по роскошным коридорам, тем более причудливые контрасты обнаруживали.

Напротив больничной палаты, уставленной полками с лекарствами и хирургическими инструментами, мы увидели другую дверь, а за ней – настоящую камеру пыток, полную приспособлений, которые (как я мог только предположить) предназначались для вырывания признаний у захваченных богохульников. На одной стороне коридора – библиотека, вмещающая в себя больше книг, чем я видел во всём императорском дворце Дарома, а на другой стороне, напротив – помещение, оборудованное для ритуального уничтожения нечестивых текстов. Бесконечные противоречия шести религиозных сект Берабеска, казалось, сосуществовали в нестройной гармонии в одном-единственном храме.