Алекс Каменев - Алхимик [litres]

Несколько мгновений тогда меня отделяло от смерти. Алхимик признался, что уже поднимал руку, чтобы убить непонятное создание, как вдруг увидел признаки старого сознания Эри, слившегося с моим.

Не стоит подозревать черствого затворника в сентиментальности. Ему и в самом деле было наплевать на однажды подобранного бродяжку, не оправдавшего надежд. Просто на первый план вышла натура исследователя, которая присутствует у каждого мага, серьезно занимающегося Искусством.

Он решил понаблюдать за мной, изучая непонятные процессы слияния двух разных личностей, объединенных причудливым образом в едином сосуде.

Короче, использовал в качестве подопытного кролика. Что совершенно нормально для того, кто посвятил жизнь разного рода экспериментам и изысканиям.

Я даже не обиделся, понимая, что наивно ждать чего-то другого от старикана.

Дальше началась история уже меня самого. Надо отдать алхимику должное, слушал он внимательно, не перебивал, не задавал уточняющих вопросов, не кривил харю в недоверчивых гримасах.

Выслушал, посидел, подумал, утрясая услышанное, и уже потом принялся за расспросы. Особенно его заинтересовал гребень для волос, коим я укололся перед беспамятством. Последнее воспоминание из родного мира – старинная безделушка, привезенная Димкой из путешествия.

– Истинная вещь, – категоричным тоном заявил Гренвир, выслушав мои слегка путаные объяснения.

– Что? – я растерянно уставился на старика.

Не знаю уж почему, но выкладывая о себе и об обстоятельствах своего появления здесь, я почему-то думал, что теперь, когда правда раскрылась, могучий чародей сможет вернуть меня домой.

Именно поэтому я ничего не скрывал. Говорил честно, как есть, стараясь припомнить малейшие детали. В простоте своей полагал, что волшебник захочет помочь. Не сразу сообразил, перед кем исповедаюсь.

Что поделать, каждый попавший в беду инстинктивно хватается за любую соломинку, невзирая на то что она тонка и эфемерна.

– Тебя перенесла сюда очень сильная магия. В этом не может быть никаких сомнений. Обычный предмет ее ни за что не удержит.

– Что еще за Истинные вещи? – идея вернуться обратно не покидала меня.

Тем более в памяти всплыла Блуждающая башня с ее бесконечным залом, уставленным зеркалами, ведущими в другие миры. Если есть возможность смотреть на другую сторону, то, значит, и перейти можно? Или как?

– Зачарованные артефакты большой силы. Сотворить такие под силу только Истинному магу. Он наделяет предмет особыми свойствами, делясь в ходе создания своим личным даром. Это очень сложный и трудоемкий процесс. И невероятно опасный. Малейшая ошибка, и чародей не только лишится дара, но и жизни, – Гренвир помедлил и задумчиво добавил: – Зато результат обычно превосходит всякие ожидания. – Еще одна пауза. – Если все делать правильно.

Отлично. Выходит, Диман умудрился где-то откопать хреновину, насквозь пропитанную древней магией, и не нашел ничего лучшего, как притащить ее домой.

То, что друг никак не мог знать о наличии нежелательных эффектов, меня в тот момент волновало мало. Злость на приятеля вспыхнула с новой силой. Если бы не этот дуралей, сидел бы я сейчас в своей уютной квартирке и глушил вискарь, глядя, как стройная девчонка из эскорта медленно раздевается под неторопливую музыку.

А вместо этого стою посреди двора, заваленного битыми осколками из окаменевших мертвецов. Где, спрашивается, справедливость?

– Блуждающая башня, кстати, тоже, скорее всего, относится к Истинным вещам, – неторопливо обронил алхимик, его взгляд невидяще скользил по бревенчатому частоколу, старик о чем-то усиленно размышлял.

Затем начались новые расспросы. Я полагал, что чародею будет интересно узнать о всяких технологиях, и пыжился, рассказывая о самолетах, компьютерах, атомных электростанциях, зданиях, упирающихся в облака, и обо всем, что по идее должно выглядеть удивительным для человека средневековья.

Ага, как бы не так. Все достижения технологической цивилизации на старика не произвели особого впечатления. Послушал, покивал, кое-где похмыкал. А потом принялся пытать насчет расчески-заколки. Как выглядела, какого размера, имелись ли какие-то надписи, символы, на ощупь холодная или теплая, тяжелая или нет. Его интересовало буквально все, вплоть до количества зубчиков. Под конец потребовал нарисовать на земле хотя бы примерный рисунок.

Как мог, я изобразил проклятый гребень, умеющий забрасывать разум людей в другие миры. Гренвир долго вглядывался в получившийся рисунок.

– Первый раз вижу, – констатировал он спустя какое-то время.

Я хотел язвительно указать, как же он мог его видеть раньше, если тот обретался на Земле, но быстро прикусил язык. На ум опять пришла Блуждающая башня и диковинный зал с зеркалами.

– А вы не можете меня… – окончание повисло в воздухе.

Старик мазнул по моему светившемуся надеждой лицу безразличным взглядом и равнодушно бросил:

– Нет. Я не обладаю способностью открывать тропы между мирами.

Я сник. А чего еще ждал? Что волшебник щелкнет пальцем – и ты окажешься дома? Наивный чукотский юноша.

Старик внимательно оглядел понурого ученика и приказал:

– Принимайся за дело. Двор надо убрать.

И преспокойно направился в башню. Перед этим зачем-то подхватив один из кусков черного кристаллического образования.

Надо сказать, реакция на мою историю с его стороны по-настоящему изумляла. Как будто каждый день узнает, что в теле подмастерья поселился гость из другого мира. Отнесся не просто спокойно, а едва ли не флегматично. Типа: занятная сказочка, а теперь брысь за лопатой, мне некогда.

Во старикан дает. Подобной невозмутимости можно лишь позавидовать. Кто другой на его месте уже ходил бы на ушах, требуя все новых и новых подробностей. А этому хоть бы хны. Узнал, что не подослан специально врагами (при допросе так сверлил взглядом, выискивая ложь и малейшие признаки неискренности, что едва до икоты не довел, изверг) и успокоился.

Обалдеть не встать. Видать, за две сотни лет уже устал удивляться. Старый пень…

Я направился за ворота, прилетавшее из-за забора конское ржание говорило, что наши безвременно погибшие гости оставили после себя целый табун лошадей, оказавшихся в один миг бесхозными.

– Блин, фига себе, – увидев, сколько парнокопытных со спутанными ногами шляется неподалеку от башни, я прибалдел.

Два десятка? Три? Бери больше. Не меньше сорока коняшек. И довольно хороших. Рослые, ухоженные, не чета забитым крестьянским клячам.

– Кастеляну придется прилично раскошелиться, – пробормотал я и принялся ловить животных.

Сделать это оказалось нетрудно, поводья многих цеплялись за луки седел соседних, а у половины, как указывалось выше, оказались спутаны ноги. Небольшой табун при всем желании не мог разбрестись или убежать.