Денис Тихий - Руны и зеркала [сборник litres]

Все еще улыбаясь, он забрался в коптер и захлопнул дверцу.

Коптер почему-то повернул на юг.

– Эй, мне надо в центр.

– Не б'спокойся.

Акцент и презрительная интонация… Тед покосился на пилота: кожа чуть светлее, чем у него самого, толстые губы, горбатый нос… не просто горбатый, а сломанный. Осанка, кисти рук – боксерские. Северянин, из Нова-Нзензе или откуда-то еще из тех краев. Похоже, ты, доктор биологии, недооценил саойрийскую диаспору и напрасно не рассмотрел как следует коптер, в который садился. Угадай с трех раз, что лучше – разговоры о патриотизме или перелом челюсти? Или сначала одно, потом другое?

Тед молча уставился вперед, на небо и выпуклый горизонт. Из чистой вредности – никаких вам «куда вы меня везете» и «я звоню в полицию». Минут через пять водитель заговорил сам:

– Думал, тебе это сойдет с рук?

– Сойдет с рук? – с легким удивлением переспросил Тед.

– То, что ты продал им наши гены!

– Ваших генов я не продавал. Только свои.

– Наши, саойрийские! Чья кровь в твоих жилах?

– Вообще-то моя собственная. Кстати, донорство до появления гемосинтеза считалось почетным занятием.

Пилот свел брови и приоткрыл рот, но от вопроса удержался.

– Умничаешь, – наконец выговорил он. – Щас перестанешь.

Коптер приземлился во дворике возле коттеджа – только зелень мотнуло ветром от винтов. Направо дорожка, налево сад камней, и в центре его, на верхушке холмика цветная саойрийская статуэтка. Ступив на землю, Тед слегка качнулся в сторону. Чисто случайно, бежать ему не было никаких резонов. Пилот немедленно дал ему под дых, и когда Тед разогнулся, утирая слезы, он увидел, что тот ухмыляется.

В коттедже их ожидали четверо. Тед узнал старшего – болел за него в детстве, держал его фотогалерею на рабочем столе. Роста огромного, даже когда сидит, носогубные складки на темном лице стали резче, но волосы еще не седые. Антон Огола, великий спринтер и олимпийский чемпион, смотрел на доктора наук с неким брезгливым сожалением.

– Ну что же ты, сынок? Совесть у тебя есть?

– Надеюсь, что да, сэр. – Теда смутило это явление из прошлого, и он ответил мягче, чем собирался, хотя под ложечкой еще болело.

– Так это неправда, что ты продал «Олимпии» свою ДНК?

– Правда, сэр. Но есть обстоятельства…

– Хотел бы я знать, что это за обстоятельства могут заставить человека предать родину. Ты понимаешь, что теперь этот племенной скот, который на Земле называют спортсменами, будет платить за твои гены?

– Раньше скупали титулы и земельные наделы, теперь они приобретают участки ДНК, – проворчал сосед Оголы. – Введение векторов взрослым приравняли к допингу, так они начинают с эмбрионами, заключают генетически выгодные браки между династиями, манипулируют кроссинговером… Это здесь называется честной борьбой.

– Уже ничего не поправить, как я понимаю, – сказал третий. – Но коптеры иногда падают, когда спускаются слишком низко над лесом.

– Да, несчастные случаи бывают, – согласился Огола. – А у полиции свои методы сбора ДНК.

Тед не был уверен, что они не всерьез, и в любом случае шутка зашла слишком далеко.

– Что вас волнует в моей девятнадцатой хромосоме? – обратился он к тому, кто ворчал про титулы и земли, у этого человека был наименее атлетический вид, и он знал слово «кроссинговер». – Конкретно? Вы полагаете, там есть что-то важное?

– Смеетесь?

– Нет.

– Рецептор эритропоэтина. Миозин. Фактор биогенеза пероксисом. Черт подери, вполне достаточно, чтобы отнять у нас фору!

– Знаете, – доверительным тоном сказал Тед, – в младшей школе я был отвратительным бегуном. Всегда худший. И то же самое в колледже – худший на весь год выпуска. Меня никогда не хотели брать в команду. Ни в регби, ни в футбол – Вайнайна ужасен, Вайнайна спотыкается о свои ноги, только не Вайнайна!

– Что ты плетешь? – холодно поинтересовался Огола. – Плохой спортсмен или хороший, генетически ты наш!

– Я ваш. Но совсем невезучий. И в спорте мне не везло, и в азартные игры.

– И что? Решил отомстить за невезение?

– Я просто пытаюсь объяснить. Вы дослушайте, это важно. Когда мне исполнилось пятнадцать, родители мне перевели кучу денег – подразумевалось, что я поеду на континентальную олимпиаду, заодно погуляю по столице, прикоснусь к ее древним камням и все такое. Но в пятнадцать лет все идиоты. Знаете, что сделал я?.. Ох, ну хорошо, не хотите отгадывать – скажу сам: отправился в FuturelnGene и промотал всё на прогноз моих спортивных возможностей.

Тед сделал еще одну паузу. На сей раз реакция слушателей его вполне вознаградила.

– Ты намекаешь…

– Ага. По всем генам, которые тогда представлялись вовлеченными. Я присяду, хорошо? (Он придвинул себе свободное кресло и налил воды в стаканчик.) Понимаете, это мне казалось дико важным. Я был практичным парнем и хотел знать, в какой области мне имеет смысл напрягаться, а где нечего ловить. На регбистов я плевал, но когда девчонки…

– Или ты кончаешь трепаться, – Огола поднялся из кресла и выпрямился во весь свой рост, – или я тебе что-нибудь сломаю, и свидетели подтвердят, что я был не в себе.

– А, вас интересуют результаты? Все равно что бросить двадцать игральных костей и получить двадцать очков, на каждой по единице. Ровно та же вероятность, что у любого другого исхода, но впечатляет. Самые плохие из существующих на Саойре аллельные варианты для всех генов, завязанных на силу и скорость! Или почти для всех, но девятнадцатая хромосома сплошь была красная, ни желтой полоски, ни зеленой. Я даже не расстроился, я хохотал в голос! Потом напился и выяснил, что с метаболизмом алкоголя мне тоже не повезло. А потом занялся стрельбой из лука и метанием на точность. С неподвижными мишенями нормально получалось.

– Хочешь сказать, что ты кинул «Олимпию»? – спросил Огола.

– Зачем такие слова? – Тед обиженно поднял брови. – Они покупали саойрийскую хромосому, я продал ее. Они спросили о моих спортивных успехах, я сказал им правду – что спортом не занимаюсь. Это как золотая лихорадка: богатый инвестор может положиться на удачу и слухи, если нельзя провести анализы, а бедный продавец может блефовать. Закон о конфиденциальности генетической информации никто не отменял, докопаться до результатов частного обследования в провинциальной инопланетной клинике у них не было шансов. Да я сам бы про него забыл, если б вы не напомнили. – Тед отхлебнул из стакана и задумчиво улыбнулся. – Жаль, мой па тогда не знал, какое это было выгодное вложение. Он год со мной не разговаривал, а если бы не мама, вообще убил бы.

– Ну ты и трепло, док. А где гарантия, что ты нам не морочишь голову? Доктор Нееман, что вы скажете?

Тед Вайнайна второй раз за день активировал медико-биологический раздел своего паспорта.