Екатерина Соболь - Медная чайка [litres]

– Не любитель. Мне больше нравится наблюдать, командовать и делать ставки, – согласился близнец. – А он любитель.

Парнишка кивнул на своего неугомонного братца, который с рычанием пытался оторвать кому-то руку.

– Те двое так на нас пялятся, – хмуро сказал Тройка, указывая на Барда и его жену, которые стояли поодаль от других взрослых. – Это, случайно, не наши родители?

– Ага, они. – Гвен покосилась на их бледные, печальные лица и подумала: «Бедняга Бард, его дети оказались даже хуже, чем он предполагал».

– Могли бы и подойти, – холодно заметил Тройка. – Хотя бы представиться. Но мы больше не нравимся взрослым. Они не таких детей хотели увидеть, да?

Гвен кивнула, искоса поглядывая на него. Такой мелкий, а уже такой сообразительный.

– Даже поесть не предложили! Ну ничего, я кое-что придумал. Потребуем с них еду за то, что деремся только между собой, а не с ними. Плевать на взрослых, – горько прошептал Тройка, дергая рукав своей одежки, точь-в-точь такой же, как у Гвен: серой и заношенной.

– Плевать на них, – эхом повторила Гвен и закрыла глаза, чувствуя себя пустой, разбитой и несчастной, как никогда в жизни.

Ее век внезапно коснулось теплое сияние – как будто из-за туч вырвалось солнце, но не жгучее и больно режущее светом, а чудесное и теплое. Гвен медленно открыла глаза.

В воздухе висел золотой шар, словно сотканный из чистой анимы, и освещал все лица нежным, успокаивающим светом. Дерущиеся выпустили друг друга, удивленно глядя на сияние, а оно тем временем мягко разрослось, вытянулось вверх и приняло форму человека, которого Гвен узнала сразу: красавчик, руководивший их освобождением из Селения.

Он смотрел сквозь присутствующих куда-то за горизонт и казался неплотным, тоже сотканным из полупрозрачного сияния. Гвен вдруг поняла, как он тут появился. В детстве мама что-то рассказывала о том, как великие волшебники тех времен, когда искусство золотой магии еще не «измельчало», как она выражалась, передавали свои послания на большие расстояния. Они могли, не сходя с лежанки, силой своего желания и огромными вложениями анимы сделать так, чтобы их увидели в нескольких местах одновременно.

– Приветствую. Вас. Молодые. Жители. Золотых. Земель, – прошептал красавчик. «Рюрик, – вспомнила Гвен. – Ну и дурацкое имя». – Вы уже. Дома. Но думаю. Что вы. Недовольны. Своим. Положением.

Магию такой силы удерживать трудно, золотое сияние трепетало, как свечное пламя под ветром, слова с трудом преодолевали расстояние. Губы у красавчика кривились, все это давалось ему с трудом, но сердце у Гвен все равно забилось чаще. Золотая магия не умерла – хотя бы где-то там, далеко.

– Но вы можете. Начать новую жизнь. В нашем городе. На берегу. Большого Озера. Нам очень нужны. Золотые маги. И если в вас. Есть хоть крошка анимы. Или вы можете. Ее в себе вырастить. Приходите. В дом князя. – Золотая фигура мигнула и исчезла, но тут же появилась снова. – Самый сильный. Волшебник. Станет главным магом. Объединенных земель. Откуда бы ни пришел. И кем бы ни был. А девушка. С самой сильной. Анимой. Станет возлюбленной женой. Князя. То есть. Меня.

Изображение затрепетало, побледнело, но тут же снова засияло в полную силу.

«Как же они потратились на это объявление», – удивленно подумала Гвен.

– Приходите. Северо-западный берег. Большого Озера. Начните новую. Жизнь с нами, – еле слышно договорил Рюрик, закрыл глаза и исчез.

Сияние погасло, и берег сразу показался тусклым и холодным. Дети и взрослые озадаченно моргали, пытаясь осознать новости.

– Да ладно, – фыркнул один из парней, продолжая удерживать в захвате здоровенную девочку. – Ничего не выйдет. Это не для таких, как мы, у нас нет ничего.

– А вдруг выйдет? – буркнула девочка, и ее лицо вдруг озарило бледное подобие улыбки. Она ловко вывернулась и вытерла потное лицо. – Я бы хотела влюбиться, это кучу анимы дает. А еще у этого парня, наверное, полно еды, вон какая одежка богатая. Уж свою девчонку он точно покормит.

Аргумент всех убедил – девочки переглянулись и начали отряхиваться от грязи, листьев и мокрых травинок. У парней лица тоже озарились какой-то слабой, робкой надеждой.

– Чего это такая несправедливость? – хрипло спросила Гвен. – Почему только парень может быть главным магом?

– А кто им должен быть, ты? – поинтересовался Тройка, который, единственный из всех, совершенно не заинтересовался новостями. – Мне парень из нашего Селения сказал, что у тебя раньше полно магии было. – Он кивнул на рыжего детину зверского вида. – Но никакая ты уже не волшебница, да?

Гвен возмущенно засопела. Она знала, что он прав, и от этого было еще обиднее.

– Думаешь, я не могу стать главным волшебником? – угрожающе спросила она. Тройка снисходительно уставился на нее, и Гвен выпалила: – Да у меня анимы больше, чем у всех тут, да если бы ты знал, сколько у меня…

Тройка утомленно поднял руку. В свои одиннадцать он выглядел удивительно старым.

– Золотая магия – дело прошлое. Я ее не видел, но мне о ней рассказывали, и я не впечатлился. Нам пора думать о будущем, а не цепляться за прошлое. Я тебя проверил вначале: ты защищала других девчонок, ты веришь в них, а значит, сможешь ими руководить. – Тройка посмотрел на нее ясными прохладными глазами маленького Ястреба. – Чтобы драться в других деревнях, нужен кто-то, кто будет вести всех, не терять по дороге и вовремя пересчитывать. Я буду руководить парнями, ты – девочками. Ты подходишь.

– Да почему я-то?

– Я ведь уже объяснил, – раздраженно ответил Тройка. – Пять Семь Два сказал, ты была волшебницей и твоя мать тоже. Сказал, ты однажды оказала ему магическое содействие с какой-то печкой.

Гвен еще раз присмотрелась к рыжему здоровяку и с ужасом узнала Рыжика. Если время так изуродовало и ее, превратило в такое же огромное несуразное страшилище, то все еще хуже, чем она думала. Она покосилась на темную воду ручья в паре десятков шагов от них, но не нашла в себе мужества подойти и глянуть на свое отражение.

– Нам теперь не нужны Ястребы, чтобы нами командовать, – шептал Тройка. – И этот кудрявый выскочка не нужен, у него все равно ничего не выйдет. Мир уже не станет таким, как до Ястребов.

– Ты прям умный, мозгам в голове не тесно? – фыркнула Гвен.

– У меня было много времени для размышлений. Соглашайся, ну! То, кем мы были в детстве, уже неважно. Это – наша новая одежда. – Он подергал себя за вытертую рубашку. – Номера – наши новые имена.

– И все-таки почему я? – настаивала Гвен. До нее все еще не дошло. – Ты, кажется, ненавидишь все золотое, так зачем тебе волшебница, хоть и, допустим, бывшая?

Тройка снисходительно глянул на нее, будто она чего-то важного в жизни не понимает.