Джей Кристофф - Танцующая с бурей [litres]

– Господь Идзанаги, спаси нас, – выдохнула она.

Буруу фыркнул и покачал головой.

ОНИ ПОРТЯТ ВСЕ. ДАЖЕ СВОИ ТЕЛА. НЕНОРМАЛЬНЫЕ.

Кин моргнул, морщась от боли, облизывая покрытые волдырями губы.

– Все плохо?

– Ты получил ожоги, – она сглотнула. – Это плохо. Тебе нужно лекарство.

– Аптечка, – прошептал он. – На левом бедре. Обезболивающее. Антибиотики.

– Мне надо вытащить тебя из этого костюма. Эти трубки… Как мне отсоединить их?

– Нажми… поверни против часовой стрелки, – его лицо скривилось от боли, зубы резко белели на фоне обожженных губ. – Боже, как больно.

Юкико нащупала аптечный отсек на левом бедре Кина, вывалив его содержимое на листья. Мальчик бормотал, повторяя свою мантру, снова и снова шепча ее себе под нос.

– Кожа сильна, плоть слаба. Кожа сильна, плоть слаба.

В куче инструментов Юкико обнаружила несколько шприцов, помеченных кандзи как «обезболивающее». Один она вонзила в шею Кину, и шприц тихо зашипел, когда она нажала на поршень, чтобы ввести лекарство. Мальчик вздохнул, сглотнул и, закрыв глаза, опустил голову ей на колени.

ОСТАВЬ ЕГО. ОН ОБРЕЧЕН.

Нельзя бросить его просто так, Буруу.

Юкико взялась за кабель, торчавший над сердцем Кина, почувствовала, как он извивается в ее руках. Резина под кончиками пальцев была гофрированной, теплой и слегка маслянистой на ощупь. Она поморщилась, сбрасывая волну внезапно накатившей тошноты. Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза и нажала, поворачивая устройство до тех пор, пока не услышала слабый щелчок. Тихо хлопнув, кабель отсоединился от металлического штыря в теле Кина. Сломанные двигатели с урчанием остановились, кабель втянулся в подкладку скафандра. Глубоко дыша, она повторяла эти действия, пока полностью не отсоединила Кина от его «кожи», удерживаемой на теле при помощи дюжины круглых штыковых зажимов, надежно закрытых от дождя.

Она взяла свой танто и начала срезать тканевую подкладку с кожи Кина. Пламя расплавило эту паутину на его теле, и она отрывалась вместе с кожей. Ее губы, несмотря на дождь, пересохли, и во рту стоял вкус желчи.

Вколов ему в руку антибиотик, она наложила повязку на ожоги, обнаружив в аптечке крошечные рулоны, которые раскручивались в невероятно длинные бинты. Она обшарила другие отсеки костюма, разыскивая лекарства, и обнаружила трубочку с серой жижей, которая пахла вареной капустой. Надеясь, что эта жижа и есть его «питательные вещества», она сунула все находки в пакет на его поясе. Буруу нетерпеливо заурчал.

БЕССМЫСЛЕННО. ЕГО УБЬЕТ ЗАРАЖЕНИЕ КРОВИ. ДАВАЙ УЖЕ ПОЙДЕМ.

Я уже говорила, что не брошу его.

НО ЧТО ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ? ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ НЕСТИ ЕГО.

Мы можем положить его тебе на спину.

НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК НЕ ОСЕДЛАЕТ МЕНЯ. ДАЖЕ СЁГУН. И УЖ ТОЧНО НЕ ЭТОТ РАСХИТИТЕЛЬ.

Юкико почувствовала, как на глаза навернулись слезы разочарования, но плакать не стала. Проморгавшись, она оглядела лес вокруг, и, наконец, взгляд ее остановился на яме с ловушкой. Ясно, что здесь потрудились люди, утопив сеть в землю и хитро ее скрыв. Судя по стенам, виду бамбуковых шипов и пятнам крови, ловушку устроили давно и регулярно восстанавливали.

Это уже вторая ловушка, которую мы тут обнаружили. Значит, здесь живут люди.

И?

Значит, люди, которые ставят ловушки, вернутся и проверят их. Нам нужно, чтобы Кину помогли эти люди. Я не справлюсь с этим сама.

Буруу помолчал, и она почувствовала, как в нем растет слабое чувство восхищения. Он встряхнулся в предвкушении, и в разные стороны полетели струи дождевой воды.

ОХОТА НА ОХОТНИКОВ.

Юкико улыбнулась, и в ее глазах отразилась молния.

В точку.

Весь день медленно и верно лил дождь. Ночь резко опустилась на землю под грохот грома, прокатившегося по скалам, и над головой снова разразилась буря. Юкико забилась под мшистый камень, глядя на яму-ловушку и размышляя, как долго продлится буря. Как будто в ответ на ее мысли ливень усилился, и огромные капли поглотили весь мир. Замерзшая, промокшая и совершенно несчастная, она подставила сложенные вместе ладони под дождь. Вода была как стекло – кристально чистая и прозрачная. Ни яда, ни разъедающих веществ, ни черных пятен. Абсолютно чистая вода.

Было бы еще чуть посуше.

Буруу бродил в темноте, тихо, как мышь, под ревом муссона.

По крайней мере, нас никто не услышит в такой буре.

МОГУЧАЯ БУРЯ.

Он посмотрел на облака, и крылья невольно дрогнули от звука грома.

Скучаешь по буре? Хочется вверх, в облака?

…БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ.

Жалость и чувство вины переполняли ее, когда она смотрела на его изувеченные перья, с которых стекал дождь. Она не могла забыть звук отрезающего их клинка, вид обрубков на полированных досках палубы. Он наблюдал за тучами в небе, и его хвост метался из стороны в сторону, грудь вздымалась в длинном, глубоком вздохе.

Прости, Буруу.

Он собирался рыкнуть, но не стал.

НЕ ТВОЯ РУКА. НЕ ТВОЯ ВИНА.

Отец сказал, что линяешь. Как птица. Правда?

ДВАЖДЫ В ГОД. ЛЕТОМ И ЗИМОЙ.

Скоро ты вернешься туда.

СКОРО НЕ СУЩЕСТВУЕТ. ЕСТЬ ТОЛЬКО СЕЙЧАС.

Ну, я думаю, сейчас ты застрял здесь, со мной.

Он посмотрел на нее. Она улыбнулась и, стесняясь, мысленно сообщила ему о своей симпатии. О чувстве тепла и благодарности, чувстве, когда можно крепко обнять за шею, попросить поддержку и получить ее. Ей показалось, что он немного изменился. Смягчился.

Я рада, что ты здесь, Буруу. Я очень рада, что ты со мной.

БЫВАЮТ СУДЬБЫ И ПОХУЖЕ.

В глазах у него мелькнула веселая искорка.

ДИТЕНЫШ ОБЕЗЬЯНЫ.

Она было громко рассмеялась, но тут же внезапно зевнула. Потянулась, поморгала, прогоняя сонливость.

ТЫ УСТАЛА.

Юкико пожала плечами и снова посмотрела на ловушку.

Я в порядке. Они обязательно вернутся и проверят ловушку в ближайшее время.

ИДИ ОТДОХНИ. Я ПРИГЛЯЖУ.

Нет, я останусь с тобой.

ЕСЛИ ОНИ ПРИДУТ, Я ТЕБЯ ПОЗОВУ. ОТДЫХАЙ. ПРОМОЙ РАНЫ МАЛЬЧИШКЕ. ЕСЛИ, КОНЕЧНО, НЕ ЖЕЛАЕШЬ ЕМУ СМЕРТИ ПРЯМО СЕЙЧАС.

Юкико поморщилась, но согласилась и выползла из своей норки. Она благодарно провела рукой по его морде, и ей показалось, что где-то глубоко внутри он замурчал. Он пошел в лес под вспышки молний, отбрасывавшие резкие тени на белоснежный мех, расчерченный черными полосами.

Она вернулась в маленькую пещеру, которую они обнаружили над озером. Ее пол был покрыт одеялом из сухих листьев и ветвей, которые надуло ветром. Она сгребла листья в кучу в углу, надеясь, что они просохнут, и можно будет разжечь костер. Кин лежал у дальней стены, подрагивая и бормоча во сне, все его бинты промокли. Она пощупала ему лоб и сделала в руку еще один укол антибиотика, тревожась, что лекарственные запасы заканчиваются.