Сара Бет Дерст - Королева крови [litres]

Фара вглядывалась в его лицо.

– Эти духи уничтожили сильных женщин, обученных ими командовать. С чего ты взял, что победишь их?

– Я уверен, преемницы мне помогут, особенно те, кто знал Мари. Возможно, вся Северо-Восточная академия выйдет на охоту, если Ее Высочество одобрит это. Хотя, может, ты захочешь сделать все тихо. Помощи одной или двух преемниц будет достаточно.

– Мне не нужны подобные прецеденты, – возразила Фара. – Наказание должно исходить от королевы. Иначе появится куча жаждущих вершить справедливость над духами и убивать их самостоятельно, а значит, вместе с тем уничтожать наши земли и, скорее всего, умирать вследствие этого.

– Я изгнанный чемпион, – напомнил Вен. – Мне необязательно следовать правилам. – Он продолжал удерживать ее взгляд, и ему показалось, он почти увидел согласие в ее глазах.

– У меня есть проблемы посерьезнее, чем несколько взбесившихся духов, – сказала королева Фара. – В Семо новая королева, которая решила поработать мышцами. Духи на границе ведут себя беспокойно. Мое внимание должно быть направлено туда, если мы не хотим проснуться однажды утром и обнаружить, что наши земли стали меньше и половина населения кланяется новому лицу, которое не знает нужды нашего народа и не уважает наши леса. Как бы людям ни хотелось верить, я не всемогуща. – Ее взгляд застыл на Вене, будто они только что разделили между собой тайну, и в какой-то степени, полагал Вен, так и было, хотя не был уверен, о какой из тайн идет речь. – Я не могу тратить время и силы на поиски взбесившихся духов и не могу тратить время на защиту остальных духов от обозлившихся охотников, которые вдруг решили, что сезон открыт.

– Может, духи на то и рассчитывают? – предположил Вен.

– Может, – сказала она. – Теория не хуже всех остальных.

Впервые она призналась в своей слабости. Впервые была честна с Веном. Он почувствовал, как расслабились его мышцы в плечах.

– Тогда ты позволишь мне выследить их?

– Ты должен сделать все тайком, чтобы никто другой не захотел последовать твоему примеру.

«И чтобы скрыть твою слабость», – подумал он, но не сказал вслух.

– Начинай ночью. Сегодня полнолуние, а значит, самый сильный дух столицы будет занят, ты должен уйти так, чтобы она не заметила. Можешь взять с собой свою кандидатку конечно же. Полагаю, она заинтересована в том, чтобы помочь. Но я прошу не говорить больше никому.

Он протянул руку и погладил королеву по щеке.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы просить помощи.

– Нет, если ты не королева.

– Тогда не будь королевой сейчас и попроси, будучи собой, будучи Фарой. – Он коснулся ее губ своими, восхищаясь женщиной, которая могла вдохновить его на поэзию. Может, лесные певцы тоже в этом замешаны, в конце концов и такие имелись в его родне. – Моя прекрасная Фара.

Она поцеловала его в ответ.

– Убей духов, Вен. Ради Мари, ради Далеины, ради Саты, ради меня.

– С радостью, – сказал он и повлек ее за собой в покои.

Для Мари организовали красивые похороны, и Далеине была противна каждая секунда, проведенная на них. Все студентки академии надели черные ленты и выстроились в линию до самого места захоронения. Мастера встали вокруг ее тела, а директриса лично вызвала духов, чтобы опустить ее тело в землю. Стоя между Реви и Линной, Далеина мысленно следила за духами, пока те погружались под землю с Мари. Когда все закончилось, тысячи белых цветов расцвели на могиле, словно устлав ее снегом. Взглянув на смотрительницу Унду, стоявшую напротив, Далеина готова была вырвать каждый цветок, если бы только это вернуло Мари. Взявшись за руки с остальными, она прошла мимо мастеров, обменивавшихся бесполезными фразами о том, как это случилось, о том, что теперь Мари обрела покой и что навсегда стала частью Рентии, что ее никогда не забудут. Она подошла к смотрительнице Унде.

– Сожалею о вашей потере, – сказала Далеина, горло сдавило.

Смотрительница Унда стояла, точно статуя – руки сложены на груди, а выражение лица каменное.

– Спасибо, кандидат Далеина.

И это все, что она смогла из себя выдавить. Никогда раньше не чувствовала себя такой беспомощной. Хотелось вонзить нож в дерево и кричать, пока горло не заболит. Но Мари не вернуть, а боль ее матери не унять.

После окончания похорон Далеина оставила толпу. За рощей люди выстроились вдоль моста, все это походило на какое-то празднество – они хотели отметить окончание испытаний. В магазинчиках продавали сахарные булочки и фрукты в шоколаде. Дети носились, трубя в горны и размахивая флагами. Далеине еще больше захотелось, чтобы Мари шла рядом, а не лежала одна под усеянной цветами землей. Она не могла радоваться.

Зайдя в свою комнату, Далеина обнаружила там Гамона, он будто знал, что она придет. Он тут же встал и закрыл дверь.

– Не могу перестать думать, что на ее месте могла оказаться ты. Прости. Знаю, ты грустишь о ней, и мне тоже следует, но мы были с ней незнакомы. Зато я знаю тебя и не могу перестать представлять тебя в той сфере. Тебя ведь почти что постигла та же участь. – Он смахнул локон волос с ее шеи и обнял, прижав свою щеку к ее щеке. Далеина позволила ему себя обнять.

Находиться в академии без Мари ей казалось неправильным. Неправильным казалось даже, что академия существует без нее. Но она существует. Они вернулись всего два дня назад – с телом Мари, завернутым в ткань. Не остановились, пока не добрались до башни, а потом кандидаты разделились – кто-то отправился домой, кто-то в академию. Далеина пришла сюда с телом Мари и стояла рядом, когда Зия все рассказывала. Она не понимала, откуда у друзей силы говорить об этом. Потом она закрылась в своей комнате и больше ни с кем не разговаривала.

Их комнаты остались нетронутыми: новые студенты пока не прибыли. Комната Мари осталась точь-в-точь, какой была, – с расписанием уроков на двери, хотя ее вещей не было. Она собрала все, когда уходила на тренировку со своим чемпионом, как и другие девушки. Видимо, все вещи теперь остались у смотрительницы Унды.

Далеине казалось, ее комната больше ей не принадлежит. Вещи все еще лежали в сумке. Сидя на кровати, она ощущала себя чужаком. Держалась за Гамона, будто он оставался единственной ниточкой, соединявшей ее с прежней собой.

– Знаю, мне полагается сказать много чего, например, что теперь она обрела покой и что время залечит раны, но все это не поможет, верно? – Гамон гладил ее по голове.

Далеина положила голову ему на плечо.

– Не поможет.

– А что поможет? Скажи, и я сделаю.

Она услышала, как распахнулась дверь. Не пошевелилась, хотя ощутила, как напряг спину Гамон, будто хотел встать, но остался сидеть с ней, обнимая.

– Я знаю, что поможет. – Чемпион Вен.