Лаура Кнайдль - Проклятый наследник [litres]

Фрейя стряхнула с себя эти мрачные мысли. Прежде всего нужно было найти Талона в городе Неблагих, и в данный момент это было все, что имело значение. Чтобы отвлечься, девушка расстегнула карман своего плаща и вытащила вырезанный из темного дерева кубик, купленный ею в качестве сувенира на черном рынке. В другом обществе было бы, наверное, неразумно вынимать его, но мужчины вокруг все же собирались совершить преступление, обогнув Стену.

Фрейя провела пальцами по кубику и насечкам на нем. На каждой его стороне был выгравирован треугольник, острый угол которого был направлен вверх. Символ огня. Это была ее стихия, или, по крайней мере, в Амаруне девушке лучше всего удавалось совершать магические действия именно с элементом огня. Торговец на рынке утверждал, что с помощью такого кубика проверяют магические способности детей фейри. Ибо в то время, как все высшие фейри обладали талантом к обеим стихиям своего народа, обычные гражданские фейри проявляли только одну одаренность: к элементам земли или воды у Неблагих и огня или воздуха Благого Двора.

Фрейя положила руки по обе стороны куба и закрыла глаза. Она глубоко вдохнула воздух, вытеснив тошноту из желудка, и сосредоточилась на биении своего сердца. На том, как кровь текла по ее жилам, сохраняя тело живым и генерируя согревающее тепло. Тепло. Тепло. Тепло. Фрейя почувствовала, как эта мысль заставила ее ладони согреваться все больше и больше. Горячо. Услышав щелчок, принцесса открыла глаза. В следующее мгновение крышка кубика подскочила. Внутри деревянных стенок полыхало маленькое голубое пламя. Оно не нуждалось в питательной среде и в кислороде. Оно пылало, не разрушая и не угасая – вечно.

– Вы и в самом деле обладаете магическим даром.

Фрейя взглянула на Ларкина:

– Вы так думаете?

Хранитель кивнул, и девушке показалось, что она заметила что-то вроде гордости в его глазах, хотя, возможно, она и заблуждалась, и то, что она увидела, было лишь игрой света и отражением морских волн.

– У меня ушло почти два года, прежде чем я смог открыть один из этих кубов.

– В самом деле? – спросила Фрейя и снова посмотрела на пламя. – Я имею в виду… почему? Вы же средоточие магии.

– Мы, Хранители, всего лишь слабый отголосок магии, – ответил Ларкин, глядя вдаль на кажущуюся бесконечной синюю морскую гладь. – Самовосстановление. Острота чувств. Сила. Эти способности – самое простое в магии. Для фейри это естественные свойства, которые присущи каждому младенцу. А вот искусству владения стихиями нужно учиться. И даже тогда не каждый может ими овладеть. Такие способности требуют большой чувствительности, а это обычно трудно для мужчин, которые отправляются в Ничейную землю, чтобы сражаться. Тогда я не был исключением.

Фрейя с удовольствием познакомилась бы с этим молодым, неопытным Ларкином, если бы ей удалось увидеть, что скрывается за внешним фасадом стражника. В той таверне в Сирадрее девушка была близка к тому, чтобы заглянуть за стену, которую Ларкин возвел вокруг себя. Но Хранитель снова построил преграду между ними. Кем был этот мужчина до того, как обрел бессмертие, и сколько еще в нем осталось от того мальчика? Он был талантливым бойцом, защитником и верующим с твердыми принципами, но кем был Ларкин за всеми этими масками?

Фрейя снова взглянула на свой кубик. Он закрылся, и вечное пламя внутри него исчезло. Вздохнув, принцесса сунула игрушку обратно в карман своего плаща и тут почувствовала, что корабль вздрогнул. Экипаж ослабил якоря и веревки, пока Элрой выкрикивал своей команде последние приказания перед отплытием. Совсем скоро они отчалят от берега, и как только Хеления отплывет от порта, пути назад уже не будет. У Фрейи оставалась последняя возможность, чтобы решить: хочет ли она и дальше рисковать своей жизнью ради Талона или останется в Тобрии и будет жить без него?

Ответ был очевиден. Все нутро Фрейи сжалось, но больше не было тошноты, которую принцесса ощущала совсем недавно. Только волнение, надежда и уверенность. Все будет хорошо. Она просто должна была в это поверить. И когда девушка перевела взгляд на Ларкина, который провел пальцем по лезвию своего огненного меча, она поняла, что ей нечего было бояться. Фрейя прислонилась к ограждению палубы, подняла лицо навстречу солнцу и прислушалась к звукам корабля, готового к отплытию.

Принц Киран совсем не желал такого скорого завершения своего визита в Свободную землю. Путешествие к Стене было для наследника трона долгожданным вмешательством в его повседневные обязанности, которых он только был рад избежать. К тому же Олдрен был прав. Киран интересовался людьми. Они будоражили его любопытство, интриговали его. И хотя Бессмертные Хранители уже не были людьми в привычном смысле этого слова, принцу хотелось бы остаться на некоторое время, чтобы подольше побыть с фельдмаршалом и его послушниками.

Послушниками.

Ложь.

Послушницей.

Зейлан Аларион.

Киран не сводил с девушки глаз. Снова и снова возвращался он к воспоминанию, каково было находиться рядом с ней и посвящать ее в Хранительницы. Ощущение ее горячей ладони в своей он никак не мог забыть и все еще видел красавицу в своих фантазиях. Упрямая, дикая, с такой бронзовой кожей, словно она сама была настоящим сокровищем. И с самыми темными глазами, которые принц когда-либо видел. И темными они были не только из-за цвета ее радужки, но и от того, как мрачно Зейлан смотрела на Кирана. Ненависть и презрение прочел он в этих глазах, устремленных на него. Похожие ядовитые взгляды бросали на Кирана народ и старейший советник его отца Онора, если принц снова принимал неправильное, на их взгляд, решение. И все же взоры, которыми уничижал его Онора, никогда не вызывали в нем сколько-нибудь похожих чувств.

Киран не смог бы описать, что он чувствует, но, несмотря на явное отвращение девушки, ощущал некую связь с Зейлан. Потому что ее ненависть к фейри казалась ему такой же знакомой, как и вкус фиг. Он не должен так думать. Боги! Он ведь скоро станет королем, правителем над всеми фейри. Но принц мог думать только о том, как сильно он ненавидел то, что его вынуждали занять это положение. Хотя большая часть населения не хотела видеть его на троне даже больше, чем он сам не хотел там сидеть.

Но какой у него был выбор? Отец его мертв, а мать оказалась в королевской семье, выйдя замуж. Она все еще носила титул королевы, но в жилах ее не было магии, и поэтому ей не суждено было властвовать над страной.

– Киран? Киран! Ты меня слушаешь?

Отвлекшись от своих мыслей, он поднял голову и посмотрел на свою мать, королеву Зарину, которая обеспокоенно смотрела на него ярко-голубыми глазами. Алебастровая кожа ее щек была покрыта нежным румянцем. Ее светлые волосы, как и у большинства женщин Неблагого Двора, были коротко стрижены, и форма прически подчеркивала ее заостренные уши, украшенные золотыми насадками с бриллиантами.