Тэд Уильямс - Империя травы. Том 2 [litres]

Файера с усилием оттолкнулась от дверного проема, Этан увидел, как дрожат ее ноги, потом повернулась к нему, и ее глаза стали холодными и далекими.

– Я не знаю, что случилось с Джошуа, если не считать того, что последние мгновения, которые он провел со мной, будут преследовать меня до самой смерти или даже и после нее. Я сомневаюсь, что ты его найдешь. Либо он мертв, либо не хочет, чтобы его нашли. А теперь, брат Этан из Эрчестера, я думаю, тебе пора уходить.

Фремур и Унвер последними пришли к камню, который прозвали Молчун. Фремур считал, что сцена пыток не самое лучшее место для сбора, но Унвер думал иначе.

Фремур подошел, чтобы помочь ему сойти с лошади. Раны шана исцелились, превратившись в глубокие сине-пурпурные шрамы на лице, груди и спине, но он все еще сильно хромал.

– Если ты еще раз предложишь мне руку на глазах у всех, я тебе ее отрублю, – сказал Унвер. – Многие из этих людей называли меня бесполезным полукровкой и смеялись, когда Рудур устроил мне испытание Летней Розой. Они не должны видеть мою слабость.

Он соскочил с седла и пошел вверх по склону, скрывая хромоту только усилием воли. Две дюжины мужчин, представлявших главным образом западные и южные кланы, ждали его возле Камня Духов – таны Утки и Стрекозы, Гадюки, Лисицы и Рыси. Лица большинства оставались пустыми, на других застыло открытое подозрение. Только Одобрег и высокий бородатый шаман Вольфраг выглядели совершенно спокойными.

К удивлению ждавших его танов, Унвер прошел мимо них к высокому камню со следами его засохшей крови. Подойдя к нему, он повернулся и сел на землю, скрестив ноги и прислонившись спиной к шесту так, что Молчун возвышался за ним, точно спинка высокого трона короля обитателей каменных городов. Фремур сел справа от Унвера, Одобрег занял место слева. Остальные присоединились к ним, образовав полумесяц напротив шана. Фремур смотрел на танов и вспоминал следы волчьей стаи, которая сидела на их месте в ту долгую ночь – точно подданные перед великим повелителем. Он надеялся, что и они это помнят.

Полуденное солнце уже начало клониться к горизонту, и его косые лучи окутывали вершины Холмов Духов почти неземным сиянием, таны сидели и молча смотрели на Унвера, а тот сделал нечто совершенно обычное, взял бурдюк сделал пару глотков и протянул его Фремуру, который отпил кислого огненного джерута и передал Анбальту, тану Клана Гадюки из Озерных земель.

Бурдюк переходил от одного тана к другому, и Фремур почувствовал, как они постепенно расслабляются. Поделиться джерутом было не жестом будущего монарха, но старого лугового вождя, первого среди равных. К тому моменту, когда бурдюк обошел всех и вернулся к Одобрегу, который перевернул его и вылил в рот остатки густой огненной жидкости, таны уже смотрели на Унвера по-другому.

Вольфраг начал напевать молитву, но Унвер поднял руку.

– Духи сберегли и спасли меня здесь, – сказал он. – У нас нет нужды просить у них разрешения тут находиться. Я не остался бы в живых, если бы они не хотели видеть меня в этом месте.

Лицо шамана оставалось невозмутимым.

– Как пожелаешь, шан Унвер.

– Если я шан, это не мой выбор. – Таны зашевелились и стали обмениваться взглядами. – Но раз уж духи-хранители всех кланов поверили мне, я не могу от них отвернуться. Я отдаю мою жизнь нашим кланам. Я отдаю мою жизнь вам, вождям кланов. – Он помолчал, и всем показалось, что сейчас Унвер попросит танов вверить ему свои жизни, но он сказал: – Кто с нами, Одобрег?

– Все, кого ты здесь видишь, – ответил тан Клана Барсука. – И многие другие из тех, что покинули Кровавое озеро со своими людьми, потому что Первая красная луна прибывает, а им далеко идти. Клан Антилопы и Клан Фазанов отказались принести клятву верности. Таны Выдры, Дикой лошади и Канрет Седобородый, вождь Клана Грифа, приносят свои извинения, но у них маленькие сердца, и они приползут к тебе, если ты останешься сильным.

– А что значит слово сильный ? – Унвер положил руки на колени, и его спина была прямой, как копье рядом с забрызганным кровью шестом. – Означает ли это защиту наших людей и земель? Тогда я буду сильным. Означает ли развязывание войн, которые принесут нам больше вреда, чем пользы? В таком случае я разочарую некоторых из вас.

– Нас не может разочаровать выбор духов, – сказал Этвин, тан Белоголовой Утки, один из молодых вождей. – Мы все видели, что произошло. Ты шан.

– Тогда скажи, в чем нуждаются наши люди.

Этвин колебался, он не ожидал, что ему предложат говорить открыто.

– Они нуждаются… мы нуждаемся… в защите наших земель от людей Наббана. Каждый год они забирают все больше территорий в Озерном крае. Каждый год мы должны отступать дальше в пустые скалистые земли, пока они строят свои дома и замки на берегах наших рек.

– Унвер об этом знает, – сказал Фремур. – Мы – Журавли, помните? Мы многие годы воевали с обитателями каменных городов вдоль границы болотистого Вранна.

– Я больше не Журавль, – сказал Унвер без гнева, но с мрачной завершенностью. – И я не Жеребец, хотя ими были моя мать и дед. Если я шан, то шан всех кланов. Но я помню, что был журавлем. Фремур верно говорит. Я не намерен игнорировать то, что делают люди Наббана, и Этвин также говорит правильно. Если мы мужчины, то должны положить конец воровству. Если они тянутся к нашему кухонному огню, нам следует отправить их восвояси с обожженными пальцами.

– Отправить их домой без пальцев! – добавил Анбальт из Клана Гадюки.

Унвер улыбнулся.

– Ну, это лишь выражение. Я не боюсь пролить кровь. Всякий, кто меня знает, тому свидетель.

– Я видел, как шан Унвер убил много обитателей каменных домов, – сказал Фремур. – Очень много. Он спас дюжину наших сородичей, когда вооруженные люди Наббана их окружили. Он сам сражался, как Тасдар Железная рука. – Ему вдруг стало стыдно за свои поспешные слова – являясь самым младшим из танов, он не хотел выглядеть несерьезным юнцом. – Унвер победил моего брата Одрига, который был больше и сильнее любого из здесь присутствующих, хотя Унвер устал и получил много ран после предыдущей схватки.

– Мы все знаем, что он сильный и умеет сражаться, – сказал один из танов. – Мы слышали истории и сами видели, как он пережил то, что убило бы любого другого, попавшего в руки Рыжебородого. – Он повернулся к Унверу. – Но станешь ли ты сражаться против собственного народа? С людьми твоего отца?

Несколько мужчин зашевелилось, кое-кто даже положил ладони на рукояти мечей, предчувствуя насилие.

– Это возмутительный вопрос, – сказал Вольфраг, и впервые Фремур увидел проявление эмоций у шамана, искру гнева. Фремур все еще ему полностью не доверял – уж слишком быстро Вольфраг переместил свой фургон из загона Рудура, как гласит поговорка, однако он был самым уважаемым из всех шаманов тритингов; его поддержка Рудура во многом сделала из Рыжебородого человека, которого боялись, а поначалу и уважали.