Аделин Грейс - Все звёзды и клыки [litres]

– Я никогда тебя не полюблю, – это жестокие слова, но ему нужно их услышать. – Не той любовью, которой ты ожидаешь. Прекрати вести себя так, словно это может измениться. Я не обязана давать тебе шанс. Я ничего тебе не должна.

Мне не нужны слова, чтобы понять чувства, горящие в глазах Феррика.

Злость, боль, предательство. Все три.

– Ты думаешь, что я хочу провести остаток жизни с той, кто никогда меня не полюбит? – тихо спрашивает он. – Я никогда об этом не просил. Я заслуживаю счастья не меньше тебя. Но все складывается иначе, и, в отличие от тебя, я пытаюсь найти в этом хоть что-то хорошее.

Шум ветра в парусах предательски затихает, оставляя меня в полной тишине.

Я заставляю себя отвернуться, пытаясь побороть зарождающееся чувство вины, которое заглушает мою гордость.

Феррик проносится мимо меня прямиком в свою каюту. Я бросаюсь в противоположную сторону и хватаюсь за правый борт, бормоча ругательства себе под нос. Бастиан идет следом, молча наблюдая за тем, как я пытаюсь усмирить свой гнев.

Как бы я ни пыталась отмахнуться от слов Феррика – они крепко засели у меня в голове. Может быть, ты – с????????????????????????????овсем не то, что нужно королевству. Да что он знает? Когда мы доберемся до Зудо, я остановлю Кавена, верну Зудо в состав королевства и заставлю все острова помочь Керосту. Наша экономика будет процветать. Благодаря дереву с Зудо будет построено больше кораблей. Больше домов. Торговля с соседними островами значительно улучшит финансовое положение Кероста.

Судьба не случайно указала мне этот путь, и слова Феррика не смогут поколебать мою решимость. Но даже зная, что мне нужно делать, я не могу не вспоминать пугающие истории о Зудо и о том, как все затихали, лишь заслышав название этого острова.

– Как давно ты не был на Зудо, Бастиан? – сдавленно спрашиваю я.

– Я живу на «Смертной Казни» с тех пор, как мне исполнилось десять, – он чеканит каждое слово и беспокойно раскачивается на пятках.

– Тебе никогда не хотелось туда вернуться?

Его взгляд устремляется в море, а костяшки, сжимающие борт «Смертной Казни», белеют от напряжения. Несмотря на легкий бриз, корабль движется медленно, словно он почувствовал наше настроение и теперь не уверен, что стоит продолжать это путешествие. После долгого молчания Бастиан отрывается от борта и проходит мимо меня, останавливаясь только у самой лестницы, ведущей на нижнюю палубу.

– Это был долгий день, и мы все очень устали, – бормочет он, и его голоса почти не слышно за шелестом ветра. Я хочу возразить, но что-то в выражении его лица останавливает меня. Мне знакома боль, отразившаяся в его глазах, и этого достаточно, чтобы заставить меня замолчать. – Постарайся поспать.

Бастиан спускается вниз, оставляя нас с Ватеей на палубе. Когда я не высказываю никакого намерения пойти следом за ним, русалка поворачивается ко мне и наклоняет голову.

– Оказавшись на борту, ты сказала, что чувствуешь проклятье, – шепчу я. – Что ты имела в виду?

– На самом деле я почувствовала целых три, если считать то, что спрятано у тебя в сапоге, – она улыбается, обнажая жемчужно-белые зубы. Только теперь, в свете луны, я замечаю, насколько они острые. – Но сейчас тебе не стоит о них беспокоиться, – девушка берет меня за руку и осторожно тянет за собой в сторону лестницы, – покажешь мне место, где я буду спать?

Кажется, она не замечает, как оцепенело мое тело и как ускорилось мое дыхание.

Каким-то образом магию Бастиана украли с помощью проклятия – это раз. Затем проклятое ожерелье, которое я засунула в свой сапог. Следуя за Ватеей по нижней палубе корабля на негнущихся ногах, я не могу не задаться вопросом: что за третье проклятье?

Я опускаю голову на подушку, но каждый раз, закрывая глаза, не могу не думать о том, что на корабле слишком тихо.

«Смертная Казнь» движется вперед с той же тревожностью, что мучает и меня. Как будто она боится места, в которое мы плывем, и мне тоже стоит бояться. Меня ищут на всех островах, но Зудо был отрезан от королевства на протяжении одиннадцати лет, оставленный увядать и гнить в одиночестве. Никто и не подумает разыскивать меня там. Если со мной что-то случится – мой народ никогда об этом не узнает.

Но я спрашиваю себя: неужели отец и правда не пускал меня на другие острова лишь потому, что боялся за мою безопасность? Он удерживал меня на Ариде, чтобы я лучше научилась контролировать свою магию и не искала неприятностей на свою голову? Или здесь скрыто что-то большее?

Что отец может прятать от меня?

Я устала искать ответы. Тревожность забирается мне под кожу, и моя каюта вдруг кажется мне слишком маленькой и удушающей. Боги, мне нужен воздух.

Я с трудом поднимаюсь с подвесной койки, натягиваю сапоги и плащ, а затем забираюсь по лестнице на палубу. Летнее тепло больше не греет воздух: холодный бриз пробирается под одежду, пуская мурашки по коже. Это напоминает мне о том, что лето подходит к концу, и в памяти снова всплывают разноцветные глаза тети Калеи. Судьба Визидии решится всего через несколько дней.

Мы не можем останавливаться.

В ночном небе блестят звезды. Они отражаются в воде и заливают палубу «Смертной Казни» мягким светом. Главный парус и сам похож на луну: белоснежный и сияющий, он движется среди непроглядного черного моря.

В ночи слышится шуршание одежды, развевающейся на ветру, и я понимаю, что не одна. Ватея сидит возле носовой фигуры корабля, скрестив ноги. Девушка явно искушает судьбу, расположившись так близко к темной воде. Ее тело остается неподвижным, но она чувствует мое присутствие. Когда я сажусь возле нее поближе к борту – русалка даже не вздрагивает.

– Ты не будешь против, если я присоединюсь к тебе?

Ватея качает головой.

– Прошу. Я очень давно не говорила с другой женщиной.

Я тоже скрещиваю ноги, мысленно жалея о том, что мне не хватит смелости придвинуться поближе к ней. С ее места отлично видно воду, но одна большая волна – и русалка окажется в море.

– Я скучала по морю, – неожиданно говорит Ватея. Она наклоняется вперед и с удовольствием вдыхает соленый воздух. – Как же хорошо вернуться.

Я не знаю, как поступать в таких ситуациях. Меня учили отдавать приказы, а не оказывать моральную поддержку. Я знаю каково это – держать все в себе и чувствовать острую потребность в собеседнике, с которым можно было бы поделиться своими переживаниями. Обычно я жаловалась Мире, а еще чаще – просто замалчивала свои проблемы. Я не привыкла выслушивать других, и все это для меня в новинку. Наконец, я нерешительно кладу ладонь на плечо Ватеи и слегка сжимаю пальцы всего один раз, как делал мой отец. Это все, что я могу предложить.