Светлана Тулина - Страшные сказки для дочерей кимерийца [СИ]

Лайне представила несколько таких способов — так, для пробы.

Всхлипнула.

А потом прекрасный, дивный, чудный, самих богов достойный арбалет будет валяться на какой-нибудь лавке. Всеми забытый, покинутый, брошенный… и хорошо еще — если на лавке, а не под нею. У Кона столько оружия, он постоянно его раскидывает и забывает, у него ведь не десять рук, чтобы всем сразу пользоваться! Так что рано или поздно он бросает все, кроме самого любимого фамильного меча.

И арбалет он тоже бросит.

От одного только мысленного видения валяющейся под пыльной лавкой такой красоты на глаза у Лайне навернулись слезы — ничуть не меньше служанкиных. Сами собой навернулись, и стараться совсем не пришлось…

И хорошо, если кто-нибудь вспомнит, что нельзя арбалеты хранить во взведенном состоянии! А иначе будет он валяться, бедный, заброшенный, никому не нужный, с перетянутой до звона и быстро дряхлеющей тетивой — и никому не будет ни малейшего дела…

Лайне заплакала.

— Клянусь! — Эцхак прижал обе руки ко лбу в ритуальном жесте. — Клянусь, мой повелитель! Адонисом клянусь! Она будет плакать! Слезами размером с кулак! Рыдать и ползать у ваших ног, умоляя о снисхождении! Я немедленно возвращаюсь и приму самые жесткие меры, чтобы…

Селиг слегка поморщился и прервал горячие клятвы своего управителя ленивой отмашкой руки. Бросок блюда об стену и разглядывание перепуганных рабов улучшило его настроение до почти миролюбивого. К тому же с первого этажа уже этак с четверть поворота клепсидры тянуло разнообразными вкусными запахами, напоминая о том, что близится время вечерней трапезы. А пропускать трапезы без особых к тому причин король Шушана не любил. Да и по особым причинам не любил тоже.

— Немедленно — не надо… пусть себе. Отдохни, подкрепись как следует, соберись с силами. И завтра с утра…

Лайне рыдала в голос.

Огромными слезами размером с кулак, всхлипывая и подвывая так, что со двора замка то и дело взволнованно откликалась собачья свора.

Край одеяла промок насквозь, хоть выжимай, и даже солома под ним намокла, на ночь придется подвернуть его как-нибудь вниз. Но это — на ночь, потом. А пока она валялась на промокшем насквозь одеяле — вымотанная, словно после целого дня бешеной скачки верхом, заливающаяся слезами и — довольная.

Получилось.

Она так и уснула — прямо на мокром одеяле, усталая, плачущая и довольная. Еще не зная, что все старания оказались напрасны — у смотровой щели давно уже никого не было. А в трапезной, что расположена на первом этаже замка, очень толстые стены…

— А однажды я чуть было не украл Золотого Павлина Сабатеи!

Знакомое название привлекло внимание Конана, до этого думающего о своем и осматривающего окрестности, как и положено руководителю отряда. Солнце потихоньку клонилось к закату, лошади шли неторопливым аллюром, ничуть не мешающим присматривать подходящее для ночевки местечко или разговаривать с соседом, ежели придет кому такая охота. А если быть совсем уж точным — с соседкой.

Король Аквилонии не стал оборачиваться, чтобы не спугнуть рассказчика — так только, глаза слегка скосил и направил все свое внимание в нужную сторону.

А именно — на благородного сокола Сая.

Благородный сокол выглядел неплохо — приоделся, почистил перышки и теперь вовсю ворковал, горделиво выпячивая цыплячью грудку и больше напоминая впавшего в весенний экстаз хохлатого голубя, чем своего гордого и сурово-хищного тезку. Сходство Сая с перепутавшим осень с весною переливчатокрылым голубем усиливалось двумя обстоятельствами — несмотря на довольно теплую погоду, нацепил этот достойный предводитель разбойников лучший свой плащ, тяжелый и шитый золотом. И тот теперь топорщился у него за плечами, — жарко все-таки! — напоминая сложенные голубиные крылья. Вторым обстоятельством был кидарис — тоже парадный. Бляшки литого золота заходили на нем друг на друга наподобие рыбьей чешуи, не оставляя ни пальца свободного войлока, а сверху крепились еще и всевозможные цепочки и подвески — качались, звякали, пускали во все стороны россыпи солнечных отблесков.

Что там голубь?!

Павлин!!!

Только вот ни у какого павлина не бывает такого хитрого и хищного взгляда. Даже у Золотого Павлина Сабатеи.

Кстати — а что там про Сабатею?

— Не может быть!

Это уже Атенаис — восторженно, с непременным аханьем и якобы неверяще. Но так, чтобы даже самому глухому и непонятливому собеседнику сразу же ясно было, что не верит она ему именно что якобы. И очень хочет, чтобы ее в этом мнимом неверии обязательно разубедили.

— Ты что, мне — не веришь?! Честному слову благородного Сая — не веришь?! Да спроси любого из моих соколов — они меня за городскими стенами тогда ждали! Они подтвердят! Хоть Хэбраэля спроси! Хоть Унгиза! Унгиз все собственными глазами видел! Ну, почти все — он на стреме стоял. Я, конечно, самую опасную часть один проворачивал, но должен же кто-то был караулить на всякий случай и сигнал подать, если вдруг что! Спроси Унгиза, если не веришь на слово бедному несчастному Саю!

Обида в голосе «бедного Сая» — тоже из этих, из преувеличенных «якобы». Таковы условия игры.

Молодежь!

Сил много, времени — еще больше, да и дел особо никаких — вот и придумывают себе всякие сложности там, где никаких особых сложностей и в помине нет. Чтобы было что с успехом преодолевать — и бурно радоваться по поводу очередного успешного преодоления.

— Да нет, что ты! Я верю! Конечно же, я тебе верю! Просто это так… удивительно! А как это было? Расскажи!!!

— Ну, так и быть… Я про этого павлина еще в Сарке услыхал. Мы как раз тогда вскрыли сокровищницу тамошнего короля — не Цубрахэша, а того, что еще до него был, Ахграашем его звали. И огорчились очень — сокровищница была одно название! Ни тебе золота, ни серебра, ни каменьев — одна медь да совершенно не нужные разбойникам долговые расписки. Нет, ну сама посуди, как это выглядеть будет, если пойдем мы по улицам, стуча мечами в ворота честных граждан и возмещения долга с них требуя? Совсем несообразно это выглядеть будет! Так что расписки мы брать не стали, а медь взяли, но ее даже на приличный ужин всем не хватило. А тут еще стража почему-то на нас сильно обиделась — за такую-то безделицу! Видит Иштар, они там совсем обнаглели, в своем диком Сарке! Мало того что порядочному вору и украсть-то нечего, так еще и стражников на каждом углу… Вот и пришлось нам тогда очень быстро из Сарка… хм… отступить. Хорошо еще, что там таверн по дороге — что блох на ленивой собаке. Вот в одну такую мы и влезли — жалкий улов пропивать и о судьбе своей печальной думать. Нас тогда немного было, десятка полтора, как раз все уместились. И даже для пары-тройки местных местечко осталось.