Вадим Панов - Скопление неприятностей [litres]

– Зачем все это было нужно? – спросил Крачин после того, как они припрятали ящик с золотом в надежном месте и неспешно возвращались в «Полную чашу».

– Ты действительно не понял? – удивился ИХ.

– Нет.

– Пернатый меня вспомнил, однако работали мы с ним давно, с тех пор он прилично поднялся и мог решить, что я недостоин уважения. А это плохо для нашего расследования. Зато сейчас у нас установились комфортные рабочие отношения. Мы понимаем друг друга и более того: Пернатый ощущает к нам некую приязнь.

– Это еще почему?

– Потому что я предложил ему невозможно выгодную сделку, – объяснил Бабарский. – Анданские сапфиры высоко ценятся на Тердане, и я позволил ему заработать на них больше обычного. Намного больше.

– Он тебе не должен.

– Естественно, нет, – кивнул Бабарский. – Но лохом он меня не считает. Пернатый прекрасно понял, что я не за красивые глаза сделал ему подарок, и готов к следующей встрече, на которой будет относиться к моим словам куда внимательнее, чем если бы я не позволил ему заработать пару лишних цехинов. Это психология, Аксель, неужели вас ничему не учили в Химмельсгартне?

– Учили, учили, – протянул Крачин, обдумывая ответ Бабарского и не находя в нем ничего, к чему можно было бы прицепиться. – А почему мы не отправились вместе с Дюкри?

– А почему ты не спросил об этом мессера?

– Я спрашивал.

– И он тебе ответил, что большую семью легче вычислить, не так ли?

– Да, – подтвердил Аксель.

– Тогда к чему лишние вопросы? Ты ведь понимаешь, что от бессмысленных разговоров нагрузка на мои барабанные перепонки возрастает, а они давно не те, что прежде…

– У тебя вроде бы ухудшилось зрение, – припомнил Крачин.

– И оно тоже, – не стал отрицать Бабарский. – Я рассыпаюсь на глазах, становлюсь обузой, и поэтому мессер разделил отряд на две части. Мы будем вести расследование по-своему, они – по-своему, и кому-то обязательно повезет.

– А если никому не повезет?

– Тогда приедет мессер и предложит терданам рассказать обо всем по-хорошему.

– Ты шутишь?

– Естественно! – рассмеялся ИХ. – Может, мессер и не пойдет сразу к терданам, однако он обязательно что-нибудь придумает, но перед этим спросит, почему мы ничего не придумали, а я до сих пор ни разу не не слышал от мессера этот вопрос и слушать не собираюсь. Тебе не кажется, что к вечеру ветер усилился?

– Надень шарф, – предложил Аксель.

– Может, зайдем, пропустим по стаканчику согревающего? – осведомился ИХ, останавливаясь и разглядывая вывеску ближайшей таверны.

– Почему нет?

Несмотря на то что его комната в «Полной чаше» была большой и просторной, а белье – чистым и свежим, возвращаться в нее так рано Крачину не хотелось.

– События на Фархе заставили меня пересмотреть отношение к огневой мощи «Амуша», – произнес Помпилио, внимательно разглядывая снующих вокруг рабочих и нижних чинов команды. – Мы были совершенно беззащитны перед орудиями Рубаки.

– Как часто вы планируете принимать участие в воздушных боях, мессер? – осведомился Дорофеев, не постеснявшись добавить в голос саркастическую нотку.

Дер Даген Тур повернулся, несколько секунд изучал своего капитана, после чего поднял правую бровь:

– Вы уже забыли, что командуете исследовательским рейдером?

– Именно! – кивнул Дорофеев. – «Амуш» – исследовательский рейдер и самый быстрый цеппель Герметикона, дополнительное вооружение нас утяжелит, но не сделает серьезным противником для военных. Поэтому я спросил: как часто вы собираетесь воевать, мессер? Если часто, нужно поменять «Амуш» на полноценный импакто, оснащенный орудиями и укомплектованный соответственно обученной командой.

Мало кто в Герметиконе мог позволить себе так говорить с Помпилио. Причем не просто говорить, а еще и не быть при этом прерванным. Дорофеев – мог. Он был капитаном «Пытливого амуша», во время походов – несмотря на формальное главенство Помпилио – именно Дорофеев принимал решения и отдавал приказы, и ни разу его решение не было оспорено мессером, во всяком случае – публично. Помпилио доверял Баззе жизнь и никогда не учил его профессии.

– Я не собираюсь менять «Амуш» на другой корабль, и мне нравится, что мой цеппель – самый быстрый во всем Герметиконе.

– Мне тоже, мессер.

– И я сильно переживал, глядя, как в него вонзаются снаряды.

– Я тоже чувствовал себя неуютно, мессер, – не стал скрывать Дорофеев, который управлял кораблем в той безумной атаке на пиратский крейсер.

– Что вы можете об этом знать, Базза, – вздохнул дер Даген Тур. – Вы просто находились под пушечным огнем и делали свое дело. Вы понятия не имеете, какую гамму эмоций мне пришлось пережить, наблюдая за последствиями вашего безрассудного решения.

– Да, мессер, – коротко ответил капитан и едва заметно улыбнулся.

– Кстати, как вам изобретенные Бедокуром и Мерсой «шутихи»?

– Ракеты, – поправил его Базза.

– Пусть так, – махнул рукой Помпилио. – Они нам здорово помогли на Фархе… Вы установили направляющие на «макушке»?

И они одновременно задрали головы, словно отсюда, снизу, могли разглядеть боевую платформу на самой верхней части «сигары».

– Направляющие будут подвижными, чтобы вести огонь во всех направлениях, – ответил капитан. – Два дня назад Бедокур закончил разработку конструкции и отдал чертежи рабочим. Мы смонтируем комплекс в течение недели.

– Хорошо… – дер Даген Тур помолчал. – Когда все будет готово, проведем показательные испытания. На них будут присутствовать офицеры Генерального штаба и несколько промышленников. Возможно, приедет брат.

– Да, мессер.

Новое изобретение, благодаря которому «Амуш» отправил на землю вооруженный пушками крейсер, произвело на Помпилио сильное впечатление. Бедокур и Мерса придумали его от отчаяния, понимая, что совершенно беззащитны перед пиратами, но изобретение оказалось настолько многообещающим, что Помпилио распорядился оформить на офицеров патент, рассказал об удивительных ракетах брату и договорился о демонстрации. Дело оставалось за малым: вернуть «Амуш» в строй.

– Я подумал над вашими возражениями, Базза, и, наверное, склонен с ними согласиться, – произнес Помпилио, возвращаясь к разговору об оружии. – В настоящий момент мы располагаем одной тридцатимиллиметровой зенитной пушкой, установленной в носовом… гм… отсеке. – Заминка была вызвана тем, что во время боя пираты разнесли носовую часть «Амуша» в клочья, и остатки зенитного орудия ржавели где-то на Фархе. – Посчитайте, во сколько – в килограммах – нам обойдется замена двух передних «Гаттасов» на пушки. А по центру, там, где была зенитка, поставим пулемет.

– Да, мессер, – согласился Дорофеев. – Думаю, это неплохая идея.