Кассандра Клэр - Королева воздуха и тьмы [litres]

– Должно сработать. – Тай спрятал шарик в карман. – Послушай, Кит. Я просто обязан это сделать. Завтра битва, но нас с тобой туда не пустят. Они думают, что мы слишком маленькие. Но это – хоть какая-то возможность принять участие. Если я верну Ливви, наша семья снова станет полной. А значит, все снова будут счастливы.

«Думаешь, счастье – это так просто? – хотел крикнуть Кит. – Думаешь, можно разорвать его в клочья, а потом снова сшить? Нет! Швы все равно будет видно!»

Вместо этого он сказал хриплым, севшим голосом:

– Это опасно, Тай. Слишком опасно. По-моему, с магией такого сорта шутки плохи, тем более что мы ничего не знаем про этот источник силы.

Тай мгновенно замкнулся, словно захлопнул дверь у Кита перед носом.

– Я разведал, нет ли ловушек. Узнал, как туда добраться. Я думал, ты пойдешь со мной. Но даже если ты не хочешь, я все равно пойду – один.

Кит торопливо перебирал в голове варианты. «Можно разбудить лагерь, – подумал он. – Тогда у Тая ничего не получится. Джулиан его остановит».

Но все в нем протестовало при мысли о подобном предательстве. Если отец чему и научил его, так это тому, что доносчиков все ненавидят.

И если он так поступит, то больше никогда не сможет посмотреть Таю в глаза.

– Ладно, – сказал Кит, стараясь не обращать внимания на ужас, от которого все внутри цепенело и сводило живот. – Я пойду с тобой.

Посреди костра плясали причудливые фигуры. Эмма сидела на бревне, засунув руки в рукава огромного свитера, чтобы не замерзнуть. Остальные, закончив ужинать, разошлись по палаткам, а Эмма осталась смотреть, как догорает костер. Можно, конечно, тоже пойти в палатку, но Кристины там нет, а лежать одной в темноте совсем не хотелось.

На землю перед ней упала чья-то тень, и Эмма подняла голову. Джулиан. Она узнала его по осанке, по манере двигаться – еще до того, как свет костра выхватил его лицо из тьмы. Одна рука в кармане, плечи расслаблены, подбородок задран вверх. Обманчивая беспечность. Его волосы слегка вились от сырости, обрамляя щеки.

Джулиан столько всего скрывал – от многих и многих! А она впервые в жизни скрывала что-то от него. Значит, вот как он всегда себя чувствует? Ему привычна эта тяжесть в груди, эта стискивающая боль в сердце?

Эмма не удивилась бы, если бы он, не сказав ни слова, прошел мимо. Но он остановился, перебирая пальцами бусины своего браслета – обкатанные морем стеклышки.

– У тебя все в порядке? – тихо спросил он.

Эмма кивнула.

Голубые глаза Джулиана сверкнули, поймав отблеск огня.

– Я знаю, что нам с тобой нельзя разговаривать, – сказал он. – Но нам обоим нужно с кем-то обсудить нечто важное. К нам с тобой это не имеет отношения.

«Я не могу, – подумала Эмма. – Ты не поймешь. Ты все еще считаешь, что меня могут лишить Меток, если все обернется плохо».

Но, с другой стороны… с тех пор, как они покинули Лос-Анджелес, руна ни разу не обожгла ее. И черная паутина на предплечье не росла. Можно подумать, ее страдания каким-то образом сдерживали проклятие! Впрочем, возможно, так оно и было.

– А к кому имеет?

– К тому, о чем мы узнали в Туле́, – ответил Джулиан. – К Диане.

Диана летала во сне. Проснулась она от звуков: кто-то тихонько скребся за пологом палатки. Перекатившись и отбросив одеяла, она схватила нож и встала на четвереньки.

Два голоса, один чуть громче, другой тише, одновременно произнесли: «Осьминог!»

Стряхнув остатки сна, Диана вспомнила, что это их кодовое слово. Она отложила нож и отстегнула клапан палатки. У входа стояли Эмма и Джулиан – оба моргали, стараясь привыкнуть к темноте. Оба бледные, с глазами, как блюдца, – похожие на испуганных сурикатов.

Диана подняла брови:

– Хотите войти, так входите! Не стойте там, а то всю палатку выстудите.

Палатки были достаточно высокие, чтобы внутри можно было стоять в полный рост, и пустые, не считая ковриков и спальных мест. Диана забралась обратно в гнездо из одеял, Джулиан прислонился к ее рюкзаку, а Эмма села на пол, скрестив ноги.

– Простите, что разбудили, – сказал Джулиан, вежливый как всегда. – Мы просто не знали, когда еще удастся с вами поговорить.

Диана не удержалась и зевнула. Накануне сражений ей всегда на удивление хорошо спалось. Некоторые Сумеречные охотники не могли заснуть перед битвой, но она была не из таких.

– Поговорить? О чем?

– Я хочу извиниться, – сказал Джулиан, а Эмма продолжала молча разглядывать собственные джинсы, протершиеся на коленке.

Диана подумала, что в последнее время Эмма на себя не похожа. С тех пор, как они вернулись из того, другого мира… Впрочем, подобный опыт никого не оставит прежним.

– За то, что пытался добиться, чтобы вы возглавили Институт, – добавил Джулиан.

Диана прищурилась:

– С чего это ты решил извиниться?

– Другая Диана, с которой мы встретились в Туле́, рассказала, как вы жили в Бангкоке, – пояснила Эмма, кусая губу. – Но вы не обязаны ничего нам рассказывать, если не хотите.

Первая реакция Дианы была рефлекторной: «Нет! Я не хочу об этом говорить. Не сейчас!»

Только не в ночь перед битвой. Не сейчас, когда у нее так тяжело на душе. Когда она так волнуется о Гвине и даже думать не желает о том, где он сейчас и что будет делать завтра.

Но, с другой стороны… она ведь именно об этом и собиралась рассказать Эмме и Джулиану, когда обнаружила, что не может с ними связаться. И как же она была разочарована! Ведь тогда она по-настоящему решилась.

Возможно, она не обязана им, но обязана себе.

Эмма и Джулиан сидели молча и смотрели на нее. Завтра сражение, а они пришли к ней за этим! Не для того, чтобы она их ободрила, а чтобы поддержать ее. Предоставить ей выбор.

Диана прочистила горло.

– Значит, вам уже известно, что я трансгендер. Но знаете ли вы, что это значит?

– Как мы понимаем, это значит, что признаки пола, с которыми вы родились, не отражали вашу внутреннюю суть, – ответил Джулиан.

Диане вдруг стало так легко на душе, что она не удержалась от смеха:

– Кое-кто порылся в интернете! Ну, в целом, так и есть. Более или менее.

– И вы поехали в Бангкок и обратились к обычным врачам, – добавила Эмма. – Чтобы стать собой.

– Деточка, собой я была всегда! – улыбнулась Диана. – В Бангкоке Катарина Лосс помогла мне найти врачей, которые изменили мое тело, чтобы оно стало отражать, как вы выражаетесь, мою внутреннюю суть. И познакомила меня с другими, такими же, как я, чтобы я не чувствовала себя одинокой. – Она откинулась на скатанную куртку, которую использовала вместо подушки. – Я расскажу вам, как это было.

И Диана рассказала им то же, что и Гвину. Говорить было нетрудно – наоборот, с каждой фразой становилось все легче. Рассказывая, она наблюдала за лицами слушателей: Джулиан сохранял спокойствие, а Эмма реагировала на каждое слово, то округляя глаза, то кусая губы. Все как всегда: Эмма за двоих выражала то, чего не мог или не хотел выразить Джулиан. До чего они похожи друг на друга! И до чего разные!