Виктория Шваб - Темный оттенок магии

Что он наделал?

В этот момент тень на другой стороне улицы подняла голову.

Белый лист бумаги в руке Келла блеснул в свете уличного фонаря, и этого оказалось достаточно – тень бросилась к Антари.

Келл рванулся наутек.

Лайла осторожно шла за бандой по извилистым лондонским улочкам, выжидая, пока хулиганы разойдутся в разные стороны. Бэррон прав: столкнись она сразу с тремя, ее шансы были бы невелики, и Лайла решила действовать скрытно. Когда от троицы сначала отделился первый, а затем оставшиеся двое тоже наконец разошлись, Лайла стала преследовать свою цель.

Она охотилась за худым – тем, что отобрал медяки у тщедушного паренька на ступеньках. Не выходя из тени, Лайла кралась по лабиринту узких улочек. В кармане бандита побрякивали медные монеты, а в зубах торчала щепка. Наконец он свернул в переулок, и Лайла юркнула вслед за ним – неслышно, незаметно, не привлекая внимания.

Увидев, что в переулке больше никого нет, девушка одним прыжком настигла бандита и приставила к его шее нож.

– Выворачивай карманы, – хрипло рявкнула она.

Тощий не шелохнулся.

– Зря ты это, – сказал он, перебросив деревянную щепку в другой угол рта.

Лайла слегка двинула рукой, и нож вжался в горло сильнее.

– Неужели?

Она услышала за спиной торопливые шаги и едва успела увернуться от удара кулаком. Перед ней оказался коротышка. Одну руку он сжал в крепкий кулак, а в другой держал металлический прут. Через несколько секунд в переулке показался и толстяк – краснощекий и запыхавшийся.

– Так это ты, – протянул он, и Лайла на секунду испугалась, что он узнал ее, но потом поняла: бандит просто узнал рисунок с плаката «Разыскивается Вор-Призрак».

Тощий выплюнул пережеванную щепку и расплылся в улыбке.

– Кажись, мы словили удачу, парни.

Лайла замешкалась, и хулиган вырвался из ее рук и отпрыгнул в сторону. Она бы справилась с одним бандитом и, возможно, даже с двумя, но только не с тремя. Они не стояли на месте, а постоянно двигались, так что девушка не могла видеть их всех сразу. Лайла услышала, как щелкнул выкидной нож и как стукнул о булыжник металлический прут. В кобуре у нее лежал пистолет, в руке она держала нож, и еще один был в сапоге, но девушка все равно не уложила бы трех парней сразу.

– Что там говорилось на плакате: живым доставить или мертвым? – спросил коротышка.

– По-моему, там не сказано, – вытирая кровь с горла, прошипел доходяга.

– А по-моему, мертвым, – добавил толстяк.

– Ну, если даже живым, – рассудил тощий, – думаю, никто не будет возражать, если мы подпортим ему шкуру.

Он кинулся на нее, Лайла увернулась, но тут же попалась в руки толстяка. Она пырнула его ножом, но тут в девушку вцепился коротышка, обхватив ее обеими руками выше пояса.

– Ничего себе, – выдохнул он. – Оказывается, наш паренек вовсе не…

Недолго думая, Лайла со всей силы ударила его каблуком по ноге. Хулиган охнул и на секунду ослабил хватку. Этого хватило, чтобы девушка сделала то, что ненавидела, однако другого выбора не оставалось.

Лайла просто убежала.

Мчась по переулкам, Келл слышал шаги – сначала одного человека, потом двух и, наконец, трех (или это был просто стук его сердца?). Он не останавливался и не переводил дыхание, пока не добежал до «Рубиновых полей». Фауна встретилась с ним взглядом, когда он заходил внутрь, и нахмурила седые брови (Келл почти никогда не являлся через парадную дверь), но не остановила и ни о чем не спросила его. Шаги преследователей затихли еще несколько кварталов назад, но Келл все равно проверил метки на лестнице, поднимаясь в свою комнату наверху, и на двери. Чары, крепко связанные со зданием, деревом и камнем, скрывали комнату от посторонних глаз.

Келл запер деревянную дверь, прижался к ней спиной и сполз на пол. В тесной комнатке тут же замерцали свечи.

Его кто-то подставил. Но кто и ради чего?

Келл сомневался, что хочет это знать, но знать было нужно, поэтому он вытащил из кармана сверток. Когда Келл развернул ткань, ему на ладонь вывалился камень.

Такой же черный, как правый глаз Келла, он легко помещался в сжатом кулаке и негромко, глухо гудел в руке, взывая к его силе, точно камертон. Подобное тянется к подобному – резонанс, усиление. Сердце Келла зачастило. С одной стороны, ему хотелось выбросить камень, а с другой – сжать его покрепче.

Поднеся его к свече, Келл увидел, что одна сторона камня шероховатая, как бы сколотая, а вторая гладкая, и на этой гладкой поверхности слабо светился символ.

Келл сглотнул.

Он никогда раньше не встречал этой метки, но сразу ее узнал.

На этом языке мало кто умел говорить, и еще меньше людей могли им пользоваться. Этот язык струился в его жилах вместе с кровью и пульсировал в его черном глазу.

Келл считал его просто языком Антари.

Но язык магии не всегда принадлежал только Антари. Согласно легендам, в прежние времена многие люди тоже обращались к магии напрямик, хотя и не могли повелевать ею при помощи крови. В преданиях говорилось о мире, так прочно связанном с силой, что все мужчины, женщины и дети свободно владели этим языком.

Мир Черного Лондона. Язык магии принадлежал ему.

После падения города все его святыни были разрушены и все артефакты во всех Лондонах найдены и уничтожены, чтобы спасти остальные миры от проклятой силы.

Поэтому и не осталось книг Антари, написанных на этом языке, – лишь горстка разрозненных текстов: заклинания собирались, переписывались в транскрипции и передавались из поколения в поколение, а оригинал уничтожался.

Заклинание на камне было написано не буквами, а руной Антари.

Единственной, которую он знал.

У Келла была всего одна книга на языке Антари, подаренная его наставником Тиреном: кожаный дневник с командами крови – заклинаниями, которые призывали свет или тьму, способствовали росту, разрушали чары. Все они были изучены, записаны буквами и объяснены, но на обложке стояла руна Антари. Келл никогда ее раньше не видел, и все же ему показалось, что он ее знает.

– Что это за символ? – спросил Келл наставника.

– Это слово, – пояснил Тирен. – Оно принадлежит всему миру и никому в отдельности. Эта руна означает «магия», она относится к бытию и творению… – Тирен поднес руку к обложке. – Будь у магии имя, оно было бы таким, – сказал он, проводя пальцем по линиям символа. – Витари .

Келл провел большим пальцем по камню, и в голове эхом отозвалось слово: «Витари».

В эту минуту на лестнице послышались шаги, и Келл замер. Никто не мог видеть эту лестницу, не говоря уж о том, чтобы подниматься по ней, но он явственно слышал стук сапог. Как его выследили?

И тут Келл заметил тряпку, в которую был завернут камень. Теперь она лежала на кровати, и на ней были видны нарисованные наспех символы. Заклятие для слежки.