Виктория Шваб - Темный оттенок магии

– Я не…

– Но что член королевской семьи делает…

Келл порывисто прижал ее к кирпичной стене проулка.

– Я не из королевской семьи, – рявкнул он. – Я просто принадлежу к ней.

Лайла нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Я их собственность, – сказал он, передернувшись от этих слов. – Королевская цацка. Понимаешь, я вырос во дворце, но это не мой дом. Меня воспитывали королевские особы, но это не мои кровные родственники. Я представляю для них ценность, и они держат меня при себе, но это не связано с родством.

Эти слова обжигали Келла. Он знал, что был несправедлив к королю и королеве, которые относились к нему с теплотой, почти с любовью, и к Раю, который всегда смотрел на него как на брата. Но это же правда, пусть и горькая. Несмотря на всю его и их заботу, он оставался фактически оружием и щитом. Он не принц. И не сын.

– Бедняжечка, – холодно процедила Лайла, отталкивая его. – Чего ты хочешь? Жалости? От меня ты ее не дождешься.

Келл стиснул челюсти.

– Я не…

– У тебя нет дома, но зато есть кров, – выпалила она. – У тебя есть люди, которые заботятся о тебе, пусть и не любят, как родного. Возможно, у тебя нет всего, что ты хочешь, но бьюсь об заклад, у тебя есть все, что тебе может когда-нибудь понадобиться. И у тебя хватает наглости заявлять, что все это лишь откуп, потому что нет любви?!

– Я…

– Любовь не согреет, когда ты погибаешь от холода, Келл, – продолжала девушка. – И не спасет от голода или от ножа, который воткнули тебе в живот из-за пары монет. На любовь ничего не купишь, поэтому радуйся тому, что имеешь, и тем, кто у тебя есть: может, тебе чего-то и хочется, но зато ты ни в чем не нуждаешься.

Когда Лайла закончила, она тяжело дышала, глаза ее блестели, а щеки горели.

И тогда Келл впервые рассмотрел Лайлу – не ту, какой она хотела быть, а ту, какой она была на самом деле. Умная, но испуганная девушка, которая отчаянно пытается выжить. Видимо, она и замерзала, и голодала, и дралась… и почти наверняка убивала, цепляясь за свою жизнь и защищая ее, словно свечу на суровом ветру.

– Скажи что-нибудь, – с вызовом бросила она.

Келл сглотнул, сжал кулаки и посмотрел на нее в упор.

– Ты права.

После этого признания он почувствовал странную опустошенность, и в ту же минуту ему захотелось домой (ведь это был дом, которого не было у Лайлы). Захотелось, чтобы королева погладила его по щеке, а король похлопал по плечу. Захотелось обнять Рая, выпить за его день рождения и послушать его болтовню и смех.

Ему ужасно этого захотелось.

Но теперь это невозможно.

Он допустил ошибку – подверг их всех опасности – и должен ее исправить.

Ведь его долг – их защищать.

К тому же он любит их.

Лайла не сводила с него глаз, пытаясь найти в его словах какой-то подвох, но не находила.

– Ты права, – повторил Келл. – Прости. По сравнению с твоей жизнью моя, наверное, кажется райской…

– Не смей меня жалеть, волшебничек, – ощетинилась Лайла, сжав невесть как появившийся в руке нож: перепуганная уличная девчонка убежала, а ее место занял разбойник. Келл чуть улыбнулся. Из таких поединков Лайла всегда выходила победительницей, но он обрадовался, что девушка снова в форме. Келл отвел от нее взгляд и посмотрел в небо. Красные воды Айла отражались в низких тучах. Надвигалась гроза. Рай расстроится, ведь его раздражает все, что способно омрачить великолепие его имени.

– Пошли, – вздохнул Келл, – мы уже почти на месте.

Лайла спрятала клинок в ножны и пошла за ним: грома и молний у нее в глазах теперь поубавилось.

– Это место, куда мы идем, у него есть название?

– Ис Кир Айес, – ответил Келл. – «Рубиновые поля».

Он еще не говорил Лайле, что ее путешествие здесь и закончится – должно закончиться, ради его спокойствия и ее безопасности.

– Что ты надеешься там найти?

– Вещь, которая позволит нам попасть в Белый Лондон.

Он мысленно порылся в своей сокровищнице, прикидывая, что подойдет лучше всего.

– Хозяйка трактира – женщина по имени Фауна, – продолжил он. – Вы с ней должны отлично поладить.

– Почему это?

– Потому что вы обе…

Он собирался сказать «строптивые», но, свернув за угол, осекся и остановился.

– Это «Рубиновые поля»? – осторожно спросила из-за его плеча Лайла.

– Да, – тихо сказал Келл. – Точнее, они тут были.

Ничего не осталось, кроме золы и пепла.

Трактир сгорел дотла вместе со всем, что в нем находилось.

Это был не обычный пожар.

В обычных пожарах сгорает дерево, но не металл, и обычные пожары перекидываются на соседние здания, а этот – нет. Он ограничился только одним домом и лишь немного опалил брусчатку вокруг трактира.

Это явно было заклятье.

Причем свежее: от развалин все еще исходило тепло, пока Келл и Лайла пробирались по ним, осматривая, что осталось. Но ничего не осталось.

Келл сглотнул.

Этот пожар вспыхнул быстро и яростно, и, судя по всему, дело не обошлось без ограничительного круга. Он не просто удерживал пламя – он удерживал все и вся. Сколько людей оказалось в ловушке? Сколько лежало под обломками, обгоревших до костей или превратившихся в золу?

А затем Келл эгоистично подумал о своей комнате.

Музыкальные шкатулки и медальоны, инструменты и украшения, ценные, простые и необычные, которые он коллекционировал годами, – все исчезло.

В голове прозвучало предостережение Рая: «Брось эти глупости, пока тебя не поймали». И на миг Келл даже обрадовался, что лишился добычи еще до того, как ее обнаружили. Но тут же осознал всю тяжесть положения. Кто бы это ни совершил, его не ограбили , и дело тут в другом. Все предметы из других миров уничтожили, чтобы его изолировать. Антари не может путешествовать без предметов. Кто-то пытался загнать его в угол: если он и сумеет сбежать в Красный Лондон, то уж отсюда никуда не денется.

Учитывая столь доскональный подход, это наверняка дело рук Холланда. Он же сорвал с шеи Келла монеты.

Лайла ударила носком сапога по остаткам расплавленного чайника.

– Что же теперь?

– Здесь ничего нет, – сказал Келл, высыпая сквозь пальцы пригоршню золы. – Придется поискать где-нибудь еще.

Он задумчиво вытер с рук сажу. Он, конечно, не единственный человек в Красном Лондоне, у которого водились вещи из других миров, но таких людей совсем немного. Да и сам Келл гораздо охотнее приобретал и продавал предметы из безобидного Серого Лондона, нежели из жестокого и извращенного Белого. У Фауны, например, была всего одна безделушка из Белого Лондона – Келл отдал ее за комнату в таверне. (Впрочем, он опасался, что тело Фауны сейчас погребено где-то под обломками.)

И еще один предмет был у Флетчера.

Келл мысленно поморщился.