Элизабет Хэнд - Женщина-кошка

Она слышала, как сзади, продолжая стрелять, что-то злобно кричит Армандо. И тут коридор совершенно неожиданно кончился. Впереди была винтовая лестница, и вела она вниз. Деваться было некуда, и Пейшенс принялась спускаться, через несколько минут она оказалась в самом центре лабиринта из металлических мостиков и переходов. Внизу, под ними, стояло несколько открытых резервуаров, в таких обычно готовят цемент. Они были наполнены какой-то темной жидкостью. Здесь очищались сточные воды – отовсюду слышался звук капающей и текущей воды. От контейнера к контейнеру шли огромные трубы, все они, в конечном счете, вели к одной и той же стене, покрытой металлической решеткой и целой сетью переплетающихся труб. Отсюда начиналось несколько тоннелей, в человеческий рост или немножко больше, все они вели куда-то наружу, и по всем текла черная сточная вода.

Пейшенс осторожно перебиралась по металлическим мостикам, но вот мостик кончился, и она уперлась в противоположную стену. Дальше идти некуда! Но нет, рядом висела железная лестница. Что ж, выбора нет. Она схватилась за лестницу и начала спускаться вниз.

Вдруг мостик над ее головой задрожал. Пейшенс оглянулась и увидела своих преследователей, только что одолевших винтовую лестницу – ту самую, по которой минуту назад спускалась Пейшенс. Они были так близко, что она даже смогла разобрать, что говорит по телефону тот, что повыше, Уэсли.

– Она спустилась вниз, туда, где очищают сточные воды. Армандо тут пострелял немножко... Да, я знаю, знаю. Она может быть и тобой из этих труб...

Он посмотрел вниз, на лабиринт труб и контейнеров, и добавил:

– Мы даже не знаем, кто она такая и что она слышала...

Он выслушал ответ, повесил трубку и, вздохнув, обернулся к Армандо.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – примирительно сказал Уэсли. – Закрывай шлюзы.

Пейшенс уже спустилась на пол. Стараясь не шуметь, она соскочила с железной лестницы и побежала к самому большому тоннелю. Он оказался настолько высоким, что Пейшенс легко поместилась там в полный рост. Она бежала по этой трубе, не обращая внимания на зловонную воду, плескавшуюся у нее под ногами. От запаха химикатов и гниющей воды нечем было дышать. Стены были усеяны пятнами черной гнилой плесени. Наверное, плесени, а может быть, и чего-нибудь похуже. Пейшенс бежала, дрожа от страха, и заботилась только о том, чтобы не упасть на этом скользком полу.

Не прошло и нескольких минут с тех пор, как Пейшенс забралась в трубу, как сзади раздался какой-то странный металлический звук, а затем послышались звуки куда более зловещие – это скрипели, закрываясь, какие-то огромные клапаны. Пейшенс побежала еще быстрее. От долгого бега она уже едва дышала. Казалось, что еще немного, и она потеряет сознание. Скрежещущий звук сменился шумом, доносившимся откуда-то издалека, словно из самых недр фабрики. Внезапно Пейшенс окатила волна холодного воздуха, слоимо вздохнуло какое-то огромное чудовище. Напор воздуха становился все сильнее. Пейшенс едва шла вдоль самой стены тоннеля. Чтобы не упасть, она прижималась к скользкой, отвратительной поверхности сточном трубы.

Бежать было уже слишком трудно. Пейшенс, напрягая последние силы, старалась идти как можно быстрее: впереди ее ждало спасение. Но вдруг, вскрикнув от ужаса, она остановилась.

Она добралась до конца тоннеля и увидела, что же ее ждало на самом деле. Впереди ничего не было – только пустое черное небо. Где-то далеко внизу яростно ревела река. Пейшенс перевела дыхание и бросилась обратно в трубу. Однако не успела она сделать и нескольких шагов, как оглушительный, все приближающийся рев заставил ее вновь повернуться к выходу.

Огромный поток воды вырвался из тоннеля и сбил Пейшенс с ног. Она не могла убежать (куда ей было бежать?), она не успела даже набрать воздуха. Вода накрыла ее, как накрывает лавина в горах – неумолимая и вселяющая ужас. Поток черной воды устремился наружу, прямо в бушующую реку, и повлек за собой Пейшенс.

Она закричала, но шум реки заглушил ее голос. Вокруг вздымались, сталкивались и снова падали волны ледяной воды. Пейшенс попыталась плыть к берегу, но поток воды, все еще лившейся из трубы, вновь вынес ее на середину реки. Она отчаянно молотила руками по воде, пытаясь выбраться из безумствующего потока, но тщетно: течение было слишком сильным. Вода затекала в нос и в рот, Пейшенс отплевывалась и судорожно ловила воздух ртом. Но понемногу она ослабла и совсем перестала сопротивляться. Руки бессильно замерли, и поток понес ее безжизненное тело дальше.

Постепенно волны улеглись, исчезла белая пена, и бушующая река незаметно превратилась в большой спокойный неглубокий пруд. Сероватый лунный свет, струившийся с небес, едва освещал бледные облака. Мертвое тело Пейшенс лежало в воде у небольшой скалы. Вот где ей привелось обрести вечный покой, в глухом углу какого-то огромного болота, где даже не живет никто. Ни одного живого существа. По крайней мере, ни одного человека.

Чахлый камыш и осока – вот все, что можно было здесь найти. Их сухие листья тихо шуршали на ветру. На поверхности воды – бледно-зеленые водоросли: они только жиреют от сточных вод, которые выбрасывает фабрика Хедара. В воздухе – слабый запах химикатов, от воды, скопившейся в ямках и углублениях, поднимаются струйки белого зловонного пара. В такой-то луже и остался лежать труп Пейшенс: ее покрытая синяками, израненная рука запуталась в зарослях гниющих водорослей.

Хотя это болото и казалось пустынным, оно оказалось далеко не самым тихим местом. Внезапно раздался и стал постепенно нарастать звук, совсем не похожий на шуршание осоки. Это был вой – не человеческий, но полный настоящего горя. Он то переходил в дикий визг, то затихал и начинался снова: тихий надрывающий сердце звук становился все громче и громче и сменился отчаянным воплем.

За первым криком последовал второй, затем еще один и еще. Ночной воздух уже просто звенел от пронзительных, ни на минуту не прекращающихся воплей миллионов невидимых плакальщиков. Стебли болотных трав задрожали: между ними пробирались чьи-то тени; сперва всего несколько, потом все больше и больше, пока все болото не наполнилось маленькими юркими тенями.

Кошки. Несколько десятков кошек.

Да нет, намного больше. Может быть, несколько сотен. Земля вокруг озера стала напоминать шевелящийся меховой ковер. Черные, серые, рыжие, полосатые, пятнистые, персидские, сиамские, русские голубые, гималайские, бирманские и просто бродячие кошки, котята и старики – все услышали зов, на который не могли не прийти. Все были здесь, все откликнулись на зов.

Бесшумные, как ветер, они приблизились к неподвижному телу, лежащему в воде у самого берега. Кошки не дотронулись до трупа: они не едят мертвечину, другое дело, если добыча еще жива, ведь с ней тогда можно поиграть.