Том Белл - Город Звёзд

Ярик закрыл глаза и погрузился в себя, взывая к неведомой силе, поселившейся где-то возле его сердца. Та откликнулась, как верный щенок, окутав своей дымкой разум мальчика. Разгребая ее клубы руками, он попытался ухватить спутанные и скомканные, словно лист бумаги образы, в надежде прочесть их. Но они вырывались, теряясь в тумане. Один за другим исчезали в вихре, дразня и маня его все дальше и глубже в неизведанные уголки сознания.

Ярика затошнило. Он резко открыл глаза, и упал на руки, судорожно вбирая воздух.

– Ты в порядке? – с тревогой в голосе спросил кот.

– У меня…не получилось, – ответил мальчик, пытаясь отдышаться.

– Не переживай. Будешь упражняться, и обязательно выйдет. Вспомни Яромира. Старик тоже долго, назовем это так, упражнялся, – Черныш подмигнул мальчику. – Давай собираться. Ветер улегся, но снег еще идет. Надо уйти как можно дальше.

Согласно кивнув, Ярик собрал пожитки и затушил угли. Покинув укромное убежище, он старательно замаскировал вход, уложив поверх него веток и засыпав все снегом. Пусть это странное место останется забытым и сокрытым ото всех навсегда.

Снегопад все продолжался, но хотя бы ветер унялся. Путники отправились дальше, навстречу ночи, в задумчивом молчании. Впереди еще много недель пути.

Маня лежала прикованная к столу для клеймения. Руки и ноги крепко привязали к специальным отверстиям, не давая возможности пошевелиться. С нее стянули одежду до пояса. От холодного воздуха девочка покрылась гусиной кожей. Клеймение происходило прямо на улице, посреди захваченного крепостного двора. Вокруг нее собралась толпа зевак, желающих лицезреть первую рабыню-девушку, да еще и инородку, удостоившуюся чести получить клеймо воина. Повсюду стоял гомон переговаривающихся людей. Они с презрением пускали проклятья, плевали себе под ноги, обсуждали возмутительное происшествие.

По венам девочке пустили разбавленную дозу Пыли. От нее все тело онемело, напрочь потеряв чувствительность, при этом обострились остальные чувства. Тусклый дневной свет укутанного облаками солнца дико слепил глаза. До ушей доносились скрипы ботинок на снегу и шорохи одежды, на которые она раньше и не обратила бы внимание. Жутко хотелось есть. Соски набухли в страстном возбуждении. Промежность намокла. Вереница новых ощущений взрывала мозг, вызывая тихие стоны и желание поскорее освободиться из пленительных уз.

К Мане подошел старый узкоглазый гханур, облаченный в одну лишь набедренную повязку. Его клеймо покрывало не только грудь, но и шею, плечи и даже живот. Поверх него, вторя узорам шрамов, протянулись выцветшие татуировки. Усохшая старческая кожа висела на некогда мускулистых руках, державших тонкий острый нож и чистую белую тряпицу. Чистой она оставалась ненадолго, довольно скоро пропитавшись горячей кровью.

Старик склонился над девичьей грудью и вонзил в нежную кожу свой инструмент, вырисовывая аккуратные, симметричные узоры. Узоры, рассказывавшие о деяниях девочки во время осады крепости. О жизнях, отнятых ею во спасение своего покровителя. О непокорном огненном характере, удивившем самого Посланника. Промачивая тряпкой потеки, он орудовал ножом по телу бережно и аккуратно, ведя кровавые нити вокруг грудок, создавая причудливый орнамент.

Маня чувствовала, как он ковыряется в ней, вызывая глухие неприятные ощущения. Но одурманенная наркотиком, не понимала, больно ей или нет. Процесс сопровождался ритуальным горловым пением нескольких воинов из толпы, что только усиливало окружавшие девочку впечатления. И даже доставляло ей удовольствие. Хотелось еще. Хотелось больше. Врываться в толпу врагов. Рисковать жизнью. Свернуть горы и сжечь весь мир.

К столу тем временем подошел Суйдей. Маска более не прятала его лицо, выражавшее тысячи эмоций. Он жадно впивался взглядом в лежащее на столе тело, улыбаясь довольной устрашающей улыбкой. Он провел ладонью по волосам и животу девочки, трепеща от кипевшего внутри возбуждения.

– Vrakh Kazal! – проревел он, задрав голову, и толпа вторила ему, смешав крики в диком возгласе.

– Теперь ты одна из нас, – ласково прорычал Суйдей, продолжая гладить ее по волосам.

Маня заерзала, желая, наконец, вырваться из плена и присоединиться к всеобщему ликованию. Старик, протер последние капли крови и, поклонившись, удалился прочь. Суйдей развязал девочку и отступил на шаг назад. Поднявшись на дрожащие ноги прямо на столе, Маня обернулась вокруг себя, разглядывая собравшихся дикарей и демонстрируя клейменую грудь. Они гоготали и улюлюкали, выбрасывая кулаки вверх, довольные представлением. Девочка зашлась в истеричном утробном смехе, упиваясь вниманием. Хотелось еще. Хотелось кричать, веселиться, гнаться вперед за призраками, витавшими над головой. Или то были просто облака? Наркотический транс взрывался фейерверками, вселяя уверенность непобедимости и вседозволенности.

Маня покачнулась и полетела со стола, но тут же оказалась в объятиях Суйдея. Его глаза были широко распахнуты, словно он тоже принял Пыли. Как и все окружающие их воины. Сегодня праздник! Праздник в честь новой воительницы! Время пить и веселиться!

Следующее утро встретило девочку ледяным холодом, дикой головной болью и порывами тошноты. Грудь горела. Действие наркотика прекратилось, оставив после себя дымящиеся руины. Пошатываясь, она встала с койки и добрела до ночного ведра, опустошив желудок. Во время вечерних безумных возлияний она ела все, до чего дотягивалась, выпивала все, что текло, обнималась со всеми, кто сидел рядом, танцевала вокруг костров под гром барабанов и пение дикарей.

После взятия крепости, их с Суйдеем поселили в укромной келье внутри горного монастыря. Здесь стояло пара кроватей с соломенной подстилкой и пустой шкаф. У входа трещала жаровня полная горячих углей, едва спасавших от холода каменных стен. Одежда девочки валялась поверх плетеной корзины. Только сейчас она поняла, что спала абсолютно голая.

Наспех одевшись, Маня вышла из своих покоев. Комната располагалась посреди длинного уходящего вглубь скалы коридора, пронзаемого ледяным сквозняком. На всем его протяжении были понатыканы такие же комнатки, служившие некогда пристанищем для послушников и монахов. Кроме потушенных факелов, каменные стены не имели никаких украшений, кроме нескольких узких окон, из которых доносился утренний свет и резкие холодные порывы горных ветров.

Пробравшись по уже знакомому пути, она вышла в притвор, ведущий в основную часть храма. Он был заставлен ящиками с провиантом и бочками с водой. На стенах захватчики развешали грязные стяги с образом пламени, закрывшие собой нарисованные облики Поднебесных. Через комнату несколько надсмотрщиков гнали пленников, волочащих тяжеловесные тюки. Невольники бросали гневные взгляды на девочку, свободно расхаживавшую среди дикарей.